– Вы представляете, – возбужденно заговорил я, – на конце дерева какие-то обозначения. На металлическом треугольнике выбиты буквы.

– А какие буквы? – поинтересовался Краснощеков.

– Их трудно различить, они выцвели.

– А вы поплюйте на них, – предложил он.

– Действительно, стало виднее. Треугольник равносторонний, слева буква С, справа – Ч, а на основании – Б.

– СБЧ?! – удивился Краснощеков. – Вы не путаете? Посмотрите повнимательнее.

– А вы что, где-то раньше это уже встречали? – изумился я.

– Встречал, встречал, – произнес в задумчивости Краснощеков, – было дело. Попробуйте хорошенько запомнить, как выглядит треугольник, и точно перерисуйте его на бумаге, когда слезете. Я должен обязательно его увидеть.

Я так и сделал.

– Да, это он. Тот самый! Около двух лет назад я расследовал одно дело по факту ограбления антиквара. При осмотре его найденных вещей я обнаружил на многих золотых изделиях клеймо в виде треугольника с указанными буквами. Он сказал мне, что ему те вещи достались от матери, а та, в свою очередь, получила их в наследство от своего дяди Якова Черных, который был купцом. Оказывается, тот до революции в Бодайбо владел магазинами, скупал пушнину, а затем стал хозяином нескольких золотых приисков. И это клеймо было его фирменным знаком.

– А буквы что означают? – заинтересовался я.

– «Б» – означает Бог, «Ч» – это первая буква фамилии купца, а «С» – начальная буква фамилии Сюткина Никифора, старателя, который в 1842 году на Урале на Царево-Александровском прииске нашел самый крупный золотой слиток на земле весом в тридцать шесть килограммов. Он до сих пор хранится в нашем национальном Алмазном фонде под названием «Большой треугольник» из-за своей формы.

– Тридцать шесть килограммов?! – вскрикнул я. – Ничего себе! Разве такое бывает?

– Было всего один раз. История этого открытия удивительна, – продолжил Краснощеков. – Я этим фактом, как и вы теперь, так был поражен, что и после закрытия уголовного дела не мог успокоиться и полазил по библиотекам и архивам. Никифору Сюткину, крепостному крестьянину, тогда было всего семнадцать лет. Он оказался молодым да ранним знатоком старательского дела. Самородок был облеплен со всех сторон плотным слоем глины. Она прикипела к золотому гиганту так, что когда его вытащили на поверхность, огромный золотой кусище нужно было, чтобы очистить от нее, обколачивать молотком, потом варить несколько часов в мыльном щелоке, потом вытирать медной проволочной щеткой. Да, самородок-исполин на трехметровой глубине в земле был надежно «упакован» в слой глины, попадаться на глаза не собирался. Прятался и тем не менее был обнаружен. Руководство рудника вначале даже не решалось Никифору из-за его возраста премию выдать за находку. Но затем ему дали вольную и деньги в сумме 1266 рублей. По сохранившимся сведениям, после этого он якобы, не выдержав свалившего как снег на голову счастья от воли и шальных денег, запил вглухую и кончил плохо. Потом про него просто все забыли. Но я докопался до других данных. Он действительно хорошо погулял, но ум и немалую часть денег сохранил. Впоследствии Никифор продолжал работать на том же прииске еще несколько лет, пока его не позвали на работу в Бодайбо иркутские купцы. Но это – отдельная история.

– Но вы же не хотите на этом закончить? – возмутился я.

Все это время Платон молчал, внимательно слушая рассказ Краснощекова, и, видимо, не выдержав, заговорил:

– Я ведь при нашей школе создал археологический музей. И мне попадалась информация про купца Якова Черных. Он родился в тысяча восемьсот сорок втором году в крестьянской семье в деревне Игнатьевой под Нижне-Илимском. У него был старший брат Иван Андреевич, но он умер, когда Яков был еще молодым парнем. У брата было два сына – Яков Иванович и Лаврентий Иванович, которые впоследствии стали компаньонами своего дяди. Будущий миллионер и его жена были людьми совершенно неграмотными, только впоследствии Яков Андреевич научился расписываться и стал коряво выводить на документах «Я. Черных». Товары в Нижне-Илимск раньше завозили из Енисейска на карбасах – больших деревянных лодках – бурлацкой тягой по рекам Ангаре и Илиму, преодолевая множество коварных порогов и перекатов. Товар закупали у купца Тонконогова. Он же был монополистом на Илимской территории по закупке пушнины от охотников, используя для этого сеть своих заготовителей и зависимых местных купцов.

Яков Черных работал бурлаком. Неожиданно для всех в возрасте двадцати трех лет он в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году стал торговать мелкими товарами, ходил по деревням с ящиком. Товар брал у местных купцов, произвольно делал наценку. В народе не без интереса рождался вопрос: где же взял деньги парень из бедной крестьянской семьи? Ходившие вместе с Черных бурлаки рассказывали, что за год до этого, когда они грузились товарами в Енисейске, в городе был пожар, и наряду с другими постройками горел магазин купца Тонконогова, в тушении которого Яков участвовал. По утверждению бурлаков, Черных прихватил некоторую сумму денег из кассы магазина купца, после чего стал торговать.

– Да, я знаю эту историю. Но согласитесь, если бы это было на самом деле, купец Тонконогов нашел бы способ заставить бурлака отдать деньги. А следовательно, есть другой ключ к разгадке, где Черных взял деньги для организации торговли. – Краснощеков хитро улыбнулся, протирая свои очки.

– Какой же? – не выдержал я.

– Оказывается, иркутские купцы первой гильдии Павел Баснин и Петр Катышевцев, которые учредили паевое Ленское золотопромышленное товарищество, или сокращенно «Лензото», как раз в те годы пригласили на работу к себе Никифора Сюткина, к тому времени уже опытного добытчика. Работа товарищества строилась так, что его благополучие полностью зависело от удачи: нашли много золота – получили прибыль, мало – компания приходила в упадок. Поначалу золото добывали открытым способом. На речке же Бодайбинке оно залегало на глубине от трех до тридцати метров, и, чтобы его найти, приходилось строить шахты. Кому как не Никифору, самому удачливому добытчику на земле, было хорошо известно, как добывать золото. Добирался он до Бодайбо по воде на карбасе через Енисейск и Нижне-Илимск. Догадываетесь, что дальше? – Краснощеков выдержал паузу, оценивающе разглядывая нас.

– Получается, что Черных и Сюткин могли там познакомиться? – предположил я.

– Вот именно! Это и произошло. Когда Сюткин узнал, что Черных родился в тот год, когда он нашел слиток, он посчитал это добрым знамением, и у них завязалась дружба. Тогда-то он и одолжил деньги Якову. Тот быстро поставил свое дело на широкую ногу. Накопив некоторую сумму, он в своей деревне Игнатьевой открыл небольшую лавку-магазин. Его торговая точка оказалась расположенной в густонаселенной крестьянами-охотниками части Илима. Для обеспечения текущих семейных и хозяйственных потребностей жителей Черных стал давать в долг, «выручая», но с одним условием. Должники добытую пушнину должны были сдавать только ему. Он обладал исключительной памятью: знал в лицо всех своих сручных – так он называл тех, кому отпускал товары в долг и даже, будучи неграмотным, без долговой расписки. Такой якобы доверчивостью он расположил к себе охотников и постепенно переманил всех сдатчиков пушнины на свою сторону. Позже Яков привлек к работе племянников, после чего узаконил свое торговое заведение – «Торговый дом Якова Андреевича Черных с племянниками». К началу двадцатого века Черных был уже монополистом по торговле и заготовке пушнины, мяса и зерна на Нижне-Илимской территории. Для размещения своего капитала он открыл магазины на Лене и Витиме: в Усть-Куте, Киренске, Якутске и Бодайбо. Через магазин в Бодайбо потекло золото. Вот тогда-то в честь Никифора Сюткина он и стал клеймить свое золото и другое имущество треугольником с буквами. Он был убежден, что знакомство с Сюткиным, благодаря которому он развернул свой бизнес, произошло по воле Божьей. Так и появились эти инициалы.

– Да, это очень интересно! Так что же получается, что торчащее из-под земли бревно как-то связано с купцом Черных? – не удержался я.