Взяв рюкзак, я потянул на себя веревку, чтобы меня начали поднимать, и вдруг неожиданно остановился, сам не зная почему. Мое внимание привлекло небольшое отверстие в отсек, в который трудно было пролезть крупному и высокому человеку, каким я являлся. Он находился недалеко от обнаруженного скелета. Я направил в проход свет от фонаря и возле ближайшей стены в небольшом углублении на расстоянии вытянутой руки обнаружил несколько мешков. Они были достаточно легкие. Когда я вскрыл один из них, увидел какие-то пожелтевшие бумаги, похожие то ли на акции, то ли на старинные иностранные деньги большой величины. Раньше я таких не видел. По крайней мере, это точно были не доллары, с которыми мне приходилось встречаться. «Ну что же, – обрадовался я, – для археологического музея в школе годятся. Хоть Платона будет чем порадовать!» Последний мешок оказался тяжелым. Я его едва подтянул к отверстию, вскрыл и осветил фонариком содержимое. Меня ослепило отражением от слитков золота конусообразной формы небольших размеров. На дне их четко прорисовывался треугольный штамп с буквами. Эмоции переполняли. Мне захотелось закричать, чтобы товарищи услышали меня. Но в последний момент что-то остановило. Где-то глубоко внутри появилось волнение, а затем окутал страх, на фоне которого зародились ужасные мысли: «Ведь я могу так же, как и хозяин скелета, закончить свою жизнь в пещере! А вдруг мои партнеры дадут слабину и не захотят меня вытаскивать наверх, когда поднимут золото. Без моей помощи его не достать. Значит, я его должен подать раньше, чем сам вылезу. А что будет потом? Даже если я скажу, что это еще не все, они все равно могут меня здесь бросить, а сами когда-нибудь вернутся за оставшимся золотом, когда я уже умру. Они прошли войну в Афганистане, и для них убить человека ничего не стоит. Ведь я хорошо не знаю Краснощекова. Подумаешь, помог его сыну, он теперь поступил и больше не нуждается во мне. А Платон? Охотник! У него и сейчас с собой ружье. Даже если и вылезу, он возьмет и пристрелит меня. А может, заодно, и Краснощекова. Ведь мешок золота – это мечта каждого. Он говорил, что в сказку не верит. А когда узнает, что она стала реальностью, сможет ее пережить?» От неприятных мыслей мне стало жарко, я вспотел. Как поступить, я не знал. Из оцепенения меня вывел трос, привязанный к моему телу. Он задергался. Видимо, товарищи наверху меня уже потеряли. Да, надо было на что-то решаться. И тут пришла спасительная идея: «Я разделю золото на две части и переложу в два мешка, примерно равными долями. Затем те мешки вставлю в новые и в них положу побольше обнаруженных бумаг, чтобы было нельзя сразу прощупать, что внутри. Мешки завяжу узлами, которые трудно быстро развязать, – таким меня научил мой приятель моряк». Я подошел к входу в пещеру и крикнул, чтобы они немного подождали.

– Я что-то нашел, но разобраться трудно, и мешки сильно истлели. Поэтому мне надо их переложить в свои. Подождите немного. Вы слышите?

Эхо повторяло мои слова, многократно отражаясь вдоль ущелья. Не знаю точно, расслышали меня или нет, но дерганье веревки прекратилось. И вот когда все было готово, я привязал первую партию, дернул за веревку и крикнул «Тяните!», осторожно подтаскивая мешок к краю пещеры. Веревка натянулась, и мешок стал медленно подниматься вверх. Напряжение мое нарастало. Но вот конец веревки вновь опустился. Мы заранее продумали, как возвращать ее, привязав дополнительно к тонкому шнуру, который я не выпускал из рук. Вскоре наступила моя очередь. И хотя все происходило быстро, у меня было ощущение, что я от страха так вспотел, что расстался не с одним килограммом своего веса. Меня, как мне показалось, они вытащили наверх быстрее, чем мешки. Настроение у партнеров было приподнятое.

– Ну что, рассказывайте! Что собой представляет пещера? – Краснощеков пронизывающим взглядом, не моргая, через очки рассматривал меня. Хотя, может, мне это показалось из-за недоверия к нему, возникшего от страха за свою жизнь.

– Пещера как пещера. Только маленькая, хотя там разместиться двум-трем людям можно. Но долго находиться тяжело. Птицы или мыши все загадили. Запах стоит прескверный. Я сразу ничего не нашел и, когда хотел уже вам кричать, чтобы подняли, вдруг запнулся о труп человека, точнее, о кости, едва выглядывавшие из-за камней, покрытых толстым слоем грязи. С этого момента я усилил поиск и тщательно все осмотрел. Вообще пещера состоит из нескольких небольших отсеков с проходами разной величины. В одном из них я и нашел мешки.

– А что в них, ты сумел посмотреть? – спросил Платон. – Мы что-то попытались в них заглянуть, но ты завязал такими узлами, что сразу не открыть, а резать веревку мы не стали.

– Посмотрел. Там всякая кухонная утварь и деньги. Много старых денег или акций, которые сейчас, наверное, уже вышли из обращения, но для вашего школьного музея очень сгодятся. – И почему я им соврал, не знаю. Они несколько сникли. Их горящие взгляды потускнели.

– И все? – разочарованно спросил Краснощеков.

– Нет, еще часы золотые нашел. – Я достал их из кармана и показал.

– Все же мы не ошиблись! – радостно произнес Краснощеков. – Часы-то явно с клеймом купеческим. Именно такое я и видел у антиквара в Иркутске.

Возникшее напряжение разрядилось.

– А мешки будем вскрывать? – спросил Платон. – Хотелось бы увидеть то, что достали.

– Знаете, – предложил я, – мы уже вечером будем дома, там и вскроем. Не хотелось бы развязывать. Да и не просто это будет сделать. Я ведь завязал на совесть, чтобы не дай бог не раскрылись на весу. А резать жалко.

– Да и правда, Платон, зачем их сейчас вскрывать? Дома все сделаем. Пока светло, надо до села добраться. Там и рассмотрим находку.

Было видно, что Краснощеков очень обрадовался часам. Конечно, товарищам я соврал не случайно. Я еще в пещере решил, что если меня вытащат из нее, то мои опасения на этом не закончатся. Ведь предстояла непростая дорога по тайге в глуши, где можно легко убить человека и затерять его следы навсегда. И хотя я не заметил с их стороны никаких проявлений агрессивности, все же для надежности не признался в находке, отложив это до лучшего момента. Хотел ли скрыть от них найденное? Конечно же нет! Но я много читал про золотую лихорадку, когда люди резко менялись и убивали друг друга. Чего только рассказы Джека Лондона стоят! Там много сказано о сильных людях, но еще больше о коварствах слабой человеческой души.

И вот мы дома. Жена Платона накрыла богатый стол. Я не знал, как и когда начать свое признание. Ведь я им соврал. И как я буду выглядеть, когда во всем признаюсь? После ужина я отозвал их в сторонку:

– Ну что, хотите посмотреть, что мы нашли в пещере?

Платон широко зевнул:

– А может, утром посмотрим? Что-то спать уже хочется.

Краснощеков его поддержал. Тут уж категорически воспротивился я. И хотя сомнения полностью в моей душе не развеялись, я не мог допустить, чтобы мешки простояли ночью бесхозными. А вдруг их кто-нибудь украдет? Что тогда? Стоило ли так рисковать, чтобы потерять все в последний момент. Я настоял на своем. Мы закрылись в комнате. Когда вскрыли первый мешок, из него посыпались купюры. Это оказались акции «Лензота».

– А что, неплохо сохранились, – разглядывая бумаги, сказал Платон. – Для музея пойдут! Только их слишком много. Можно будет и с другими музеями поделиться или обменять на что-нибудь. – Его глаза засветились. Он мечтательно улыбнулся.

– Но это не все, – таинственно заговорил я, внимательно оценивая реакцию собеседников, и раскрыл второй мешок. Блеснуло золото. Они окаменели. Молча разглядывали содержимое и не шевелились. Я даже испугался за них. Но затем их руки потянулись к мешку. Было видно, как моих товарищей стало окутывать возбуждение. И я снова испугался за себя.

– Вы специально нам про него не рассказали? – удивился Краснощеков. – Почему?