Сварил зайца сразу целиком порубив его на части, а потом потушил с картошкой, так мясо косого получалось намного нежнее. Илья хорошенько поужинал. Заниматься двумя шкурками не имело смысла, вот как накопятся штук десять, тогда и займусь. С этими мыслями, уложив шкурку соболя и зайца в пакет, Илья вынес его на улицу, повесив под крышу, – на морозе с ними ничего не случится.

В небо поднялся полумесяц, освещая лес вокруг. На улице было тихо, полный штиль, ветер совершенно не колыхал деревья создавая своеобразный шум. Мороз на улице крепчал, где-то далеко раздался треск, похожий на то, как будто упало дерево, но Илья знал, что так трещат кедры на морозе. Вода внутри дерева замерзает, расширяется и рвёт волокна древесины, отсюда характерный треск.

Стоя на пороге зимовья, покуривая сигаретку, Илья наслаждался. Показалось, что где-то вдалеке кричит человек, но прислушавшись, услышал лишь тишину. Странно, рано ещё до слуховых галлюцинаций, которые непременно наступают, когда человек проводит несколько месяцев в одиночестве. Это явление было знакомо Илье не понаслышке, он не одну зиму находился на промысле, поэтому слышал несуществующие машины в лесу, разговор невидимых людей среди деревьев, обычно это означало, что всё пора собираться домой, хватит охотиться. Но он только вчера прибыл, всё самое интересное впереди.

Со стороны вытянутой сопки, где он обнаружил убитых кабанов со следами тигра-исполина, раздался утробный, глуховатый рык, затем ещё один.

– Ааауурр! Ааауурр!

Под светом луны, в ночи леса, это звучало жутко страшно, и Илья ретировался назад в избушку, где закрыл двери на засов.

Ночью Илье снился жуткий сон. Проснулся он в пять утра, и пока не встало солнце, вертелся и мучился на топчане: ему так и не удалось уснуть. Бросив попытки вновь погрузиться в исцеляющий сон, Илья встал и занялся делами по хозяйству, всё время думая о том страшном сне, что его выдернул из сна, не давая покоя душе.

Не выдержав, Илья достал сотовый телефон, включил его, затем нашёл номер соседа Данила, набрал его. Связь в зимовье дяди была всегда плохой, поэтому побродив по зимовью, Илья понял, что не сможет отсюда дозвониться, антенна связи так и не появилась. Более-менее хорошая связь была у Саныча, так как его зимовьё находилось на высоте, на самом верху сопки.

Размышлял Илья недолго, выключил телефон, и пошёл собираться. Отстегнул нарты, выгрузил канистры, поставив их у входа в зимовьё, долго заводил остывший двигатель, дёргая стартер. Когда двигатель затарахтел на всю округу, облегчённо выдохнул, закинул за спину ружьё, чтобы не мешалось. Илья отправился в гости к Санычу поговорить насчёт тигра, объявившегося в их краях, узнать новости и набрать Данилу узнать, как там жена. Ане позвонить он пока не решался, знал, что ещё злая на него: не так много времени прошло, всего два дня.

Добираться до зимовья Саныча решил не по реке, хоть так намного ближе было, но опаснее во много крат; лёд из-за быстрого течения не везде был одинаков, можно было провалиться. А по дороге, той, по которой он сюда приехал, планировал за час добраться без особых хлопот и риска.

Выезжая на дорогу, обратил внимание, что по ней последний раз, ездил только он сам два дня назад. Повернул в нужную сторону, поправив шарф на лице, чтобы мороз не так сильно задувал, Илья прибавил газу и помчался к Санычу.

Погода на улице стояла сказочно хорошая: солнце светило ярко, отражаясь от сверкающего миллиардами зайчиков снега. Ветер отсутствовал – самая лучшая погода, чтобы заниматься промыслом и охотой. Но засевший где-то внутри страх не давал покоя. Сон был настолько живым, что до сих пор не покидал голову, не забывался, как это обычно бывает поутру. Илья чётко помнил слёзы Ани и её мольбы, «Не выходи, сиди дома, ну какой чёрт тебя дёрнул потащиться в этот проклятый лес». От её слов ему становилось не по себе, он чувствовал, что происходит что-то за гранью его понимания. Страх, липкий, обволакивающий, как будто окутал всё вокруг, но самое плохое было это непонимание природы этого страха, почему ему страшно, откуда исходит опасность, что вообще происходит.

Впереди, прямо на зарастающей лесом дороге стоял белый снегоход Варяг, Илья сразу узнал его. На нём всегда разъезжали сыновья Саныча, сам Саныч, как и Илья передвигался по зимнему лесу на старом добром Буране, правда, оранжевого цвета и годов на десять моложе, чем у Ильи. Подъехав к Варягу, встав с ним параллельно, Илья, не глуша двигатель, оглянулся вокруг, затем привстал и крикнул в окружающий лес:

– Паша! Андрей! —

Ему никто не ответил, наверняка далековато ушли, скорей всего к ручью, что был в километре ниже. Саныч хвастался, что там соболя просто тьма тьмущая, за сезон больше семидесяти процентов именно вдоль этого ручья добывает пушного зверька.

Ещё раз крикнув имена молодых парней, Илья осмотрелся вокруг, не слезая со своего Бурана. В сторону ручья уходил широкий, беспорядочный проваливающийся след. «Что-то тяжёлое таскали», – подумал Илья и не видя причин задерживаться, отправился дальше.

Оранжевый Буран Саныча, стоял на месте, накрытый целлофаном, рядом с зимовьём. Хотя эту добротную избу сложно назвать лесной избушкой. Большой по площади, высокий дом, с настоящими окнами из стеклопластика, построенный из привезённого строительного леса, а избушку Ильи, дядя строил из брёвен, что срубил сам недалеко от самого строения, поэтому о ровности брёвен можно было только мечтать. Крыша у Саныча была самой настоящей: треугольной, с сильным покатом, покрытой шифером, а не как у Ильи – плоской из брёвен, поверх которых лежал толь. Снег с такой не сползал, а накапливался большой белой шапкой. В доме у Саныча так же имелась просторная застеклённая не отапливаемая прихожая, в которой очень удобно хранить мясо, припасы, снаряжение, оборудование, шкуры всё это не засыпает снегом, храниться в холоде, изолировано от зверя снаружи. Но главной достопримечательностью Саныча была самая настоящая баня, построенная сразу за домом. Это тебе не в тазике с тёплой водой обмываться, как часто приходилось делать Илье. В общем богатая, добротная, построенная качественно и надолго, самая настоящая усадьба, по меркам местного населения.

Заглушив до невозможности громко ревущий Буран, Илья слез с него в надежде, что хозяин выйдет встретить его, как это обычно бывает. Но никто не появился. Немного потоптавшись на месте, Илья направился в дом. Может Саныч спит или прихворал не дай бог.

– Хозяин! Саныч! Есть кто дома!? – находясь в прихожей, дверь которой была открыта, крикнул Илья, подумал: «А где собаки? Почему не встречают? Наверное, с сыновьями ушли в лес».

У Саныча были две собаки, какой породы Илья не знал, но высокие массивные охотничьи собаки, кабана или изюбря вполне способные задержать до прихода хозяина. Ответом была тишина. Подойдя к обитой дерматином с утеплителем двери, Илья несколько раз стукнул кулаком по ней, огляделся вокруг. В прихожей лежали мешки из-под сахара, наполненные чем-то, несколько шкур изюбря, замерзшая порубленная туша копытного и две задние ноги в шкуре от свиньи, как раз скорей всего от той, что он вчера видел на поляне, где похозяйничал великан Амба. «Жадность», – подумал Илья и улыбнулся про себя, в прихожей полно мяса, а от того, чтобы украсть у тигра не сдержался, похоже на Саныча, хотя сам такой, была бы тушка на моей территории, точно бы умыкнул, только целую, но это от нужды.

Дверь не торопились открывать, и Илья ещё раз несколько раз ударил кулаком по двери, после чего тут же взялся за ручку двери и потянул её на себя. Дверь пошла туго, сверху стоял доводчик двери в виде простой пружины, но замок двери был открыт, хороший знак. Если бы Саныч ушёл в тайгу, то прихожая и сама дверь в дом обязательно были бы закрыты. Он знал об этом, пришлось бы сидеть ждать хозяев, или дозвониться до Данилы и ехать назад, даже не попив чайку, не отогревшись у печки.