Змеи Словно в зале галереи, Под пеньком ютились змеи. Много лет и много зим, Рай уютный был под ним. Но однажды в летний день, Потекла вода под пень. На верху был сущий ад, Дождь стегал и крупный град. В воду боязно нырнуть, На верху и вовсе жуть. Не могли они решить, Как же им беднягам быть. Бились долго под пеньком, Зло шипя, вились клубком. Стали вдруг паниковать, Из берлоги выползать. Проскользнув из под корней, Скопом шлёпнулись в ручей. Бил по коже сильный град, Впереди ждал – водопад. В лес уйти не захотели, Плыли дружно к чудной мели. А ручей сулил беду, Нёс клубком – на скал гряду. Им бы всем несдобровать, Только в пропасть – погибать. Шёл к концу змеиный век, Но вмешался человек. Сгинуть всем не дав жестоко, Стал вытаскивать с потока. Как спасла им жизнь рука, Впились жала в мужика. Чахнет бедный мужичок, Смерти сам, приблизив срок. Тварь живёт, пируя мило, Лучше, чем когда-то было. Не нашлось на яд врачей, Пересох давно ручей. Камни рухнули с порога — Тварям ровная дорога. То ли сказка ,то ли быль, Все надежды стёрлись в пыль. Твари быстро расплодились, По округам расселились. Кровь сосут у мужика, От того жизнь нелегка. Ни стряхнуть, ни отогнать, Не вернуть былое вспять. Хозяйский пёс Мордастый пес надсадно лает, У ног хозяйских затаясь. Всех проходящих замечает, Побитым ими, не боясь. Хозяин грозен и опасен, Чиновник высшего звена. Над проходящими он властен, В прокуратуре и жена. Кто может пнуть такую мерзость, На то охочих много нет. Ему простится все за верность, За песью службу много лет. А всем покусанным напомнят, Где спотыкались и когда. Ведь даже псу они не ровня, Когда рычаг есть у суда! Ох, сколько ж псов понаплодилось, У дорогих хозяйских ног. Народной кровушки напилось, На перепутьях всех дорог. Вокруг магнатов восседают, Не позволяя подойти. И верно тявкают и лают, Глотая кости по пути. Хозяин досыта накормит, Потреплет холку, подобрев. А поднапившись слово молвит, Прибавит пайку, разомлев. Так что у псов жизнь посытнее И перспектива даже в рост. Есть только лейбочка на шее, И небольшой дугою хвост! Всего-то нужно унижаться, И позабыть, что человек. С былою совестью расстаться, Да пожилых грызть и калек. Кто посильнее лучше тявкнуть, Чтоб не попасть порой впросак. Не дай же Бог, на стольных гавкнуть, Зарядят сразу же в пятак. Так каждый пес при нужном месте, Хранит хозяина покой. Ботинки лижет словом лести, И сыт от пищи дармовой. Век птичьего царства Давным-давно в пернатом царстве, Отрёкся властвовать Орёл. Бесчинства зрели в государстве, Боролись рьяно за престол. Мудрее – Ворон оказался, Он всех поссорив, разобщил. Орлу, кто в верности остался, И кто, бездумно с ним парил. Разбились первые по стаям: В Крыму, Сибири, на Дону. Те – кому жизнь казалась раем, Слетались спешно на войну. Вторых, от мала до велика Во всей стране собралась тьма. Вся разнопёра и безлика, Как в эпидемию чума. Летели перья, кровь рекою, Своих клевали и чужих. Горели гнёзда под луною, Голодных птиц обуял псих. Сшибались долго в небе-сини…, Верх одержало воронье И те, кто был в то время с ними, Кто против – пали за своё. В живых оставшаяся малость, Нашла приют в чужих краях. К ним не испытывали жалость, Тоска съедала бедных птах. Создал свою державу Ворон, По разновидностям делил. Работать шли, клевали хором, Но в жалких гнёздах каждый жил. С годами ворон обносился, Усоп навеки в суете. В Кремле же – Коршун поселился, Был беспощаден в полноте. Ретивых больно спрятал в клетки, Держал ослабших на ветру. Поесть давал одни объедки, Велеть казнить их мог, к утру. Потом – не тучи свет затмили, С чужбины стаи принеслись. Пернатых много полонили, В боях – другие не спаслись. Сражались насмерть, окружили, Вконец повергли в прах врага. Как прежде гнёзда починили, И стала жизнь им дорога. Отжил свое и помер – Коршун, Стал править дивный – Попугай. Как надоел, собрали кворум, Индюк закрыл его в сарай. До смерти жил там бедный попка, Ел кукурузу, вдоволь пил. Гнездо устроили из хлопка, А птицами – Индюк рулил. Надулся важно, стал героем И каждый день геройски рос. Пернатые ходили строем, Крылами хлопали до слёз. Писал им байки: как сражался, Не Коршун маршал, он один. На малом острове остался, Разбил врагов отборных клин. Но вечных – нет на птичьем царстве, Почил внезапно и Индюк. Стал – Ястреб править в государстве, Карал края, где рос урюк. Потом и Ястреб мир покинул, Уселся лучший от ворон. Поправил малость, тоже сгинул, Враги взвились со всех сторон. Гусь во дворец тогда явился, С гусыней верной, как должно. Иным мышлением заручился, Клеймил позором в царстве зло. Затеял сдуру перестройку, Но перестраивал во вред. Благое выбросил в помойку, Внедрял какой-то чуждый бред. В терпении птиц, он просчитался. Когда с гусыней отдыхал, Курятник ночью взбунтовался, Престол у Гуся отобрал. Все миром – Петуха избрали, Дорогу знает он один. Ворон злосчастных разогнали, Теперь, что птица – господин. Живут пернатые убого, Лишь только избранным везёт. Всё в царстве дорого и строго, Кто слаб – тот лапами вперёд. Прожили б мирно, не сумели, Взялись за смуту воробьи. Вспорхнули – в горы улетели, Чирикают, они ничьи. И слышно только ку-ка-ре-ку, Шумит курятник по весне. Уже конец приходит веку, А жизнь, как ужасы во сне! 1999 г. |
