Если ваши опекуны хвалили вас больше за определенные виды активности – например, за то, что вы преуспевали в учебе, а не в творчестве (или наоборот); за то, что придерживались правил, а не вели себя спонтанно и не поступали, как вам хочется (или наоборот) – тогда вы, возможно, боролись за то, чтобы быть лучшим именно в этом. Если вы чувствовали, что ваши опекуны выказывали больше симпатии по отношению к одному или ко всем вашим братьям и сестрам, то вы, возможно, чувствовали себя посторонним. Это прискорбно.

Я работала со многими клиентами, которые чувствовали себя аутсайдерами в любой группе людей, где они были старшими. Они всегда оставались в стороне и никогда не были объектом внимания популярных в данной группе людей. Многие из них испытали первый опыт подобного рода из‐за братьев и сестер, которых, как им казалось, родители любили больше. Они начали чувствовать себя аутсайдерами, когда были детьми, а затем, уже будучи взрослыми, во времена стресса снова испытывали те же чувства.

Забавный факт: мои клиенты совершенно правы. Исследования показывают, что опекуны часто чувствуют себя ближе к одному из своих детей. И если любимчик – не вы, это может влиять на самооценку вплоть до 50‐летнего возраста.

Однако, даже когда дети взрослеют, они не всегда точно определяют, кому из братьев и сестер в их семье отдают предпочтение. И действительно, исследования показали, что старшие дети лишь в половине случаев (44,6 %) правильно угадывали, кому их мать отдавала предпочтение, и лишь в 39 % случаев правильно называли, кем из них мать гордилась больше всего!

Вот так и обстоят дела с нашим детским опытом! Важно не только, что весь наш опыт каким‐то образом повлиял на нас. Важно еще, какой вывод из собственного опыта мы сделали. Но мы не всегда правильно интерпретируем ситуацию.

Вопросы для вас: Вы выросли с братьями и сестрами? Что они принесли в вашу жизнь? Какие аспекты вашего поведения являются следствием того, что они были в вашей жизни? На каком месте вы были в братско‐сестринской «иерархии»? Как вы к этому месту адаптировались? Какую роль вы играли в семье? Было ли это похоже на один из вариантов, что я упоминала выше? Вы единственный ребенок? И как вам? Что вы чувствуете?

Надеюсь, я донесла до вас эту мысль: дети и младенцы умны. Они постоянно адаптируются, чтобы поддерживать отношения со своими опекунами. Поведение в ранние годы часто становится основой того, кто мы есть и как мы действуем, будучи взрослыми. Некоторые из нас адаптировались лучше, чем другие. Например, дети, которые боятся, что их бросят, накажут или не примут, могут начать угождать людям. Они могут игнорировать свои собственные желания и нужды, ставить на первое место потребности других людей и соглашаться со всем, что от них требуют. Они надеются, что их полюбят, если они все сделают правильно.

Других детей подобный опыт может сделать перфекционистами (вы можете быть и перфекционистом, и человеком, который угождает другим). Они будут надеяться, что, если они все сделают идеально, на них обратят внимание. Принятие любой из этих моделей поведения может дать ребенку чувство контроля в этом неопределенном мире.

Дети, к которым не прислушиваются или которые считают, что ни угождение другим людям, ни перфекционизм им не помогут, могут решить, что единственный способ привлечь внимание – это сильнее злиться или громче кричать. Они будут вести себя так до тех пор, пока не перейдут границы и кто‐то не придет и не остановит их. Опекуны редко понимают такой тип поведения. Если вы вели себя так, то вас могли заклеймить «плохим ребенком», называть злым или трудным, хотя на самом деле вы подсознательно понимали, что уж лучше взаимодействовать с миром злобно, чем вообще никак. Когда дети приспосабливаются к жизни таким образом, эта модель поведения обычно преследует их и во взрослой жизни.

У меня была одна клиентка. Очень общительная женщина, душа любой компании. Она ругалась как сапожник и славилась грубостью и неприятной манерой поведения. Когда она была спокойна, то чувствовала глубокую связь со своим окружением. Чувствовала, что оно любит ее. Она могла быть собой, в том числе и такой «необузданной».

Однако во время стресса она замечала, что становится «параноиком» (это ее слова), который уверен в том, что ее друзья могут внезапно от нее отвернуться. Она начинала сомневаться в том, что они на самом деле думают о ней. «Я знаю, они говорят, что хорошо проводят время и что еда, которую я приготовила, была восхитительной… Но что, если они на самом деле так не думают? А их улыбка? Вдруг она фальшивая? Они действительно хотят быть здесь или они просто потакают мне?» Эти страхи приходили к ней вместе с сильной потребностью угождать людям и быть совершенной. «Пожалуйста», «спасибо», «извините» внезапно появились в ее речи в огромных количествах.

То, что переживала моя клиентка, имело смысл. Она росла с опекунами, чье настроение было очень изменчивым. Иногда она в глазах опекунов становилась золотым ребенком, который не мог сделать ничего плохого, а в другие моменты ее игнорировали или кричали на нее, делали из нее козла отпущения по любому поводу, задирали за любой проступок. Чтобы справиться с этим, она нашла в себе суперсилу предсказывать изменения их настроения. И когда оно менялось, то она, в свою очередь, могла скорректировать свое поведение. Таким образом она пыталась им угодить и вернуть хорошее настроение.

Сейчас в нервной ситуации она возвращается к раннему способу управления стрессом и начинает предсказывать угрозы. Чтобы упростить себе жизнь, ей стоит обновить свои стратегии реагирования на те, что соответствуют ее нынешней жизни с упором на сознательность и здоровый эгоизм.

Мы проводим большую часть жизни, используя приобретенные в молодости привычки. Те, что мы обрели, чтобы быть в безопасности и оставаться рядом со взрослым(и), что вырастили нас.

Прежде чем вы решите, что все ваше поведение в стрессовых ситуациях связано с детством, я хочу, чтобы вы помнили, что причин, по которым детям приходится адаптироваться, достаточно много.

Некоторые дети угождают людям, некоторые пытаются добиться совершенства, некоторые бунтуют. Некоторых хвалили за конкретные черты характера или действия, и они становились все более важной частью их модели поведения. Некоторым говорили, что от них ждут строго определенных результатов. Например, моему другу, представителю первого поколения британских азиатов, с раннего возраста говорили, что только совершенство даст ему возможность чувствовать себя наравне с белыми детьми.

Если вы узнаете себя в любом из упомянутых здесь ярлыков, не думайте, что в основе вашего поведения есть что‐то темное или загадочное. Может быть, вы просто такой или вас убедили, что вам нужно таким стать. По‐настоящему важно, только чувствуете ли вы необходимость продолжать вести себя так, будучи взрослым, и как сильно это влияет на вашу жизнь.

Если ваш перфекционизм несет вам пользу и не настолько силен, чтобы довести вас до выгорания, то я не вижу в нем проблемы. Если то, что вы стараетесь угодить людям, помогает вам строить более крепкие отношения, то это тоже замечательно. Если крик помогает вам в работе, если это единственный способ быть услышанным, тогда отлично!

Однако если такое поведение мешает вашим отношениям или высасывает из вас силы, то вам, возможно, придется отказаться от него. Это может пугать, особенно если вы считаете, что это давным‐давно сложившееся поведение помогает вам укрепить любовь окружающих к вам или убедиться, что вас не бросят. Так что не пытайтесь сразу отказаться от своего привычного поведения. Просто обратите внимание, где и по какой причине ваши паттерны могли сформироваться, признайтесь, что они помогли вам приспособиться к миру, в котором вы выросли, а затем постепенно вводите новые навыки из третьей части этой книги. Глава 8 (навыки преодоления трудностей, которые делают только хуже) подробно расскажет вам о перфекционизме и угождении людям. Вы сможете по‐настоящему почувствовать себя в безопасности и отпустить старые модели поведения.