Марк Симония был типичным представителем активных и творческих «мини-мужчин». Уже с первых минут нашего знакомства было более чем очевидно, что его интересует не столько моя неповторимая личность, сколько очередная стремительная любовная победа, которая заставит его почувствовать себя настоящим крутым донжуаном.

Большие глаза поэта влажно блестели, а в бархатном баритоне звучала интимно-призывная хрипотца молодого бычка-производителя. Первую атаку Марик блестяще провел в тот же вечер, но я, памятуя предостережения Марины Гавриловны, заявила, что безмерно восхищаюсь его талантами и интеллектом, но при всем при этом предпочитаю поддерживать исключительно дружеские отношения.

Уязвленный Казанова твердо решил покорить эту крепость и в течение нескольких недель радовал меня всеми возможными приемами донжуанского арсенала. Он представал передо мной в роли Гамлета и Ричарда Львиное Сердце, в роли одинокого странника, непонятого женщинами, и холодного расчетливого покорителя дамских сердец.

Когда Марик с видом рокового французского графа брал меня за подбородок и проникновенным бархатным баритоном произносил: «Чертовски хороша, но до чего строптива!», я, глядя на обаятельного «минимужчину» сверху вниз и тоже войдя в соответствующую роль, с милостивой улыбкой подавала подобающую случаю реплику, прилагая все силы, чтобы не расхохотаться.

Мы развлекались подобным образом несколько недель, после чего темпераментный поэт, исчерпав свои ресурсы, решил прибегнуть к последнему, ударному средству.

Заявив, что раз я отказываюсь его полюбить, жизнь для него не имеет смысла, Марик выбрался из окна моей квартиры на карниз седьмого этажа и пошел вдоль окна, видимо, надеясь, что тут-то я и сломаюсь.

Я, как всегда, его разочаровала. Сидя на краешке письменного стола, я с равнодушным видом наблюдала за его перемещениями. На самом деле я не разговаривала и даже не двигалась, чтобы не отвлекать или ненароком не испугать его, но со стороны, наверное, мое поведение выглядело абсолютно бессердечным. Поэту стало скучно, и он, немного постояв на карнизе и с трагическим видом поглазев на меня, вернулся в комнату. Это большое разочарование и стало «соломинкой, переломившей спину верблюда».

– Между прочим, если бы ты разбился, мне пришлось бы объясняться с милицией, – бездушно заметила я. – Было бы очень нехорошо с твоей стороны подложить даме подобную свинью.

На этом наш роман закончился, о чем я жалела, поскольку больше ни один мужчина не пел для меня песен на нескольких языках, не читал мне легенды о египетских фараонах и не развлекал меня так, как Марик.

Через несколько лет я случайно узнала о судьбе Марика от общих знакомых. Как выяснилось, любвеобильный поэт остепенился и эмигрировал в Израиль, где стал широко известным сионистским деятелем. Когда я рассказала историю о том, как влюбленный Марик вылезал на карниз, друзья не поверили и заявили, что это совершенно невозможно, поскольку господин Симония – на редкость серьезный, солидный и уважаемый человек, а кроме того, ортодоксальный еврей.

Я попыталась представить себе солидного длиннобородого Марика в мрачных черных одеждах молящимся у Стены Плача, но не смогла. Во время нашего знакомства он был веселым грешником и атеистом. Что же с ним случилось? Впрочем, если бунтующие против общества панки и хиппи со временем превращаются в унылых консервативных буржуа, почему бы поэту не стать сионистом? Жизнь – штука непредсказуемая.

С нежностью глядя на фотографию Шакала, я тихо смеялась, вспоминая свой несостоявшийся роман с грузино-еврейским поэтом. Меня вдруг страшно заинтересовал вопрос, какого роста был Сергей Адасов, и уж не комплекс ли «мини-мужчины» заставил его стать легендарным киллером. Впрочем, вряд ли тут дело в комплексах. Убийство, особенно профессионально выполненное убийство, приносит большие деньги, причем быстро и без особых усилий.

Я встала с дивана и запихнула газету в чемодан, решив, что на Бали у меня еще будет время прочитать о подробностях преступной карьеры Сергея.

Ступив на трап самолета, приземлившегося в аэропорту Дэнпасара, я погрузилась в волны горячего и влажного воздуха, пропитанного пряными непривычными запахами. В свой первый, очень короткий, приезд на Бали я была слишком озабочена проблемами Аделы и не могла как следует уделить внимание окружающему меня волшебному миру тропиков. Теперь я никуда не спешила и могла сколько угодно наслаждаться звуками, красками и ароматами острова.

– Только не будем останавливаться в «Пури Багус Ловина», – сказала Адела. – У меня с этим отелем связаны слишком неприятные воспоминания. Кроме того, если уж оттягиваться, так на полную катушку. Я хочу жить как королева.

– А в какой отель мы поедем? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – пожала плечами подруга. – Мы просто попросим таксиста отвезти нас в самый роскошный отель Ловина-Бич. Возьмем президентские апартаменты.

– Но ведь это, должно быть, жутко дорого, – заметила я.

– Вот и отлично, – хмыкнула Адела. – Бобчик навсегда запомнит, что значит бросать меня одну и уезжать в Канаду.

Так мы оказались в отеле «Кандидаса». Отделанный мрамором и ониксом холл напоминал бы Версаль, если бы по нему не сновали одетые в безупречные белоснежные ливреи смуглые носильщики-индонезийцы. Президентские апартаменты оказались заняты, и нам пришлось ограничиться двумя расположенными по соседству «люксами».

Заполняя формуляры перед стойкой менеджера, я почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела мужчину, стоящего на противоположной стороне холла. Из-за близорукости я не могла толком разглядеть черты его лица, но, судя по высокому росту и цвету кожи, это был европеец.

Поймав мой взгляд, мужчина отвел глаза, повернулся и вышел из отеля.

– Сейчас пообедаем, потом искупаемся в океане, а вечером отправимся на дискотеку, – возбужденно заявила Адела, прыгая на роскошной двуспальной кровати своего «люкса».

– Между прочим, я обещала Бобчику присматривать за тобой, – заметила я.

– Вот и присматривай! – пожала плечами подруга. – Ты ведь обещала ему именно присматривать за мной, а не доносить о каждом моем шаге. На роль дуэньи ты явно не годишься.

Я вздохнула, понимая, что невольно оказалась между двух огней.

– Послушай, до обеда еще целых полчаса, – загорелась новой идеей Адела. – Давай сгоняем на пляж! Зачем терять драгоценное время?

– Вообще-то я собиралась разобрать вещи и принять душ, – заметила я. – За полчаса мы все равно ничего толком не успеем посмотреть.

– Зануда! – вынесла свой приговор Адела. – Ладно, ты принимай душ, а я пока погуляю. Договорились? Ровно через полчаса я зайду к тебе.

– Только, пожалуйста, постарайся обойтись без приключений, – попросила я.

– Какие еще приключения! – лицемерно возмутилась Адела. – Мы же договорились: полный покой и здоровый образ жизни.

Ехидно подмигнув мне, она соскочила с кровати и, помахав на прощание ручкой, исчезла за дверью.

Через полтора часа я, злая и голодная, стояла на балконе своего номера, вглядываясь в голубую даль и гадая, сколько еще придется ждать мою легкомысленную подругу. Внизу призывно колыхались пальмы, океанская волна лениво накатывалась на белоснежный песок, а я, опасаясь возможности разминуться с Аделой, торчала здесь, как часовой на боевом посту.

Я посмотрела на часы и приняла твердое решение, что, если подруга не появится в ближайшие десять минут, я отправлюсь обедать одна.

Телефон зазвонил в тот момент, когда я уже собиралась выходить.

– Ты еще здесь? – послышался возбужденный голос Аделы.

– Интересно, где еще я могу быть? – удивилась я. – Вопрос в том, где находишься ты.

– Извини, я совсем потеряла счет времени. Со мной тут такое произошло, ты просто не поверишь……

Я вздохнула:

– С тобой я поверю во что угодно. И кто же он?