– Евреи с арабами? – тупо повторила я. – Здесь, на Бали?

Воображение услужливо нарисовало мне Марика, швыряющего шевелящих усами королевских креветок в лицо Халеду Бен Нияду. Бен Нияд от ярости брызгал слюной и осыпал грузино-еврейского поэта страшными проклятиями.

– При чем здесь Бали? – удивился Стив. – В Израиле. Все мирные переговоры полетели коту под хвост. Говорят, что вот-вот может начаться полномасштабная война.

– Честно говоря, я никогда особо не надеялась на успешный исход мирных переговоров. Было бы нелепо ожидать, что арабы с евреями смогут договориться.

– Мир на Ближнем Востоке выгоден всем.

– Если бы он был выгоден всем, его бы заключили.

– Если мир не будет заключен, цены на нефть снова подскочат до небес. Это может вызвать серьезный кризис в Европе.

– Именно это я и имею в виду. Есть хорошая пословица: пока дураки воюют, умные люди делают деньги. Тем, кому надо, арабо-израильский конфликт принесет деньги и политические выгоды, а на Европу им наплевать.

– Ты за кого – за евреев или за арабов? – поинтересовался Стив таким тоном, словно речь шла о футбольных командах.

– Я – за флору и фауну Аравийского полуострова. Евреи и арабы стоят друг друга, но никто не думает о том, что из-за их постоянных заморочек страдают невинные верблюды. А ты, интересно, за кого?

– Не люблю арабов, – задумчиво сказал Иродиадис.

– А евреев?

– Пожалуй, я тоже предпочту верблюдов.

– Жаль только, что у меня в Израиле много друзей. Как бы их там мусульмане ненароком не зашибли. Говорила же я в свое время, что лучше было ехать в Америку. Так нет, заладили, как попугаи: «земля предков, земля предков»! Мне тоже Америка не нравится, но уж лучше жить среди цэрэушников и гарлемских негров, чем среди палестинских террористов.

– Не стоит беспокоиться. Арабы не справятся с Израилем.

– Будем надеяться, что не справятся, – кивнула я. – Если только……

– Что?

– Если только арабы не достанут электромагнитную бомбу с резонансным контуром, настроенным на частоту человеческого сердца. Достаточно взорвать на территории Израиля от трех до пяти таких бомб, чтобы еврейский вопрос был решен раз и навсегда. Вот в этом случае моим друзьям уж точно не поздоровится.

Иродиадис внимательно посмотрел на меня.

– С чего ты взяла, что такая бомба существует?

– Кажется, где-то читала.

– Где именно?

– Не помню. А ты слышал об электромагнитных бомбах?

– Кое-что слышал, но думаю, что оружие, настроенное на резонансную частоту человеческого сердца пока еще не создано. Насколько мне известно, электромагнитные бомбы в первую очередь предназначены для воздействия на электронные приборы.

– А вдруг такая бомба существует? Представь, что будет, если ее получат арабы!

– Тебе не кажется, что ты принимаешь собственные фантазии слишком близко к сердцу? Если так рассуждать, почему бы тебе не начать беспокоиться о том, что бомбу получат чеченские террористы и взорвут ее в центре Москвы?

– Это как раз сомнительно, – покачала головой я. – Можно взорвать Москву, но не Россию. Если чеченцы выкинут нечто подобное, русские войска весь Кавказ сровняют с землей. С Израилем ситуация совсем иная. Здесь одним ударом можно уничтожить все государство целиком. Электромагнитные бомбы такого типа наверняка даже не входят в список запрещенного оружия хотя бы потому, что официально они пока не существуют. Мировая общественность немного покричит о недопустимости геноцида, а потом успокоится. Америка не станет воевать против арабского мира. Никому не нужен новый нефтяной кризис. Виноватыми объявят палестинских террористов, а с них вообще никакого спроса.

– Ты говоришь так, словно уверена, что бомба, убивающая людей электромагнитным излучением с резонансной частотой человеческого сердца, действительно существует.

– К сожалению, в наше время фантастика слишком быстро становится реальностью.

– Если такую бомбу изобретут, рано или поздно арабы получат ее.

– Лучше поздно, чем рано.

– Для кого лучше?

– Не знаю для кого. Наверное, для всех.

– Для всех было бы лучше, если бы человечество не изобрело порох. Существуют нейтронные бомбы, водородные бомбы, игольчатые бомбы, кассетные бомбы, химические бомбы, биологические бомбы. Бомбой больше, бомбой меньше – уже не имеет принципиального значения. Ты же сама сказала: когда дураки воюют, умные люди делают деньги. Воевать дураки будут всегда. Нет смысла расстраиваться из-за развития военных технологий или тем более пытаться затормозить этот процесс. Быть умным – всегда преимущество.

– Приятно считать себя умным, да? А у тебя никогда не возникало подозрения, что ум – это всего лишь способность находить убедительные оправдания собственной глупости?

– Почему ты всегда все выворачиваешь наизнанку?

– Потому что я не верю в существование однозначных ответов и определений. Я не могу с уверенностью утверждать, кто умный, а кто дурак, кто прав – евреи или арабы, но я уверена только в одном: если электромагнитная бомба такого типа действительно существует, мне не хочется, чтобы ее где-нибудь взрывали – ни в Израиле, ни в Палестине, ни в Индонезии. Считай, что мне жалко верблюдов.

Вилка Стива резко звякнула о тарелку. Я подняла глаза. Иродиадис пристально смотрел на меня.

– Почему ты упомянула Индонезию?

– Не знаю, – пожала плечами я. – Просто так. Мы ведь находимся на Бали, а Бали – это Индонезия.

– Нет, – жестко сказал Стив. – Ты сделала это не просто так. Ты ведь специально завела со мной этот разговор! Ты нападаешь на меня так, словно я изобрел эту чертову бомбу!

– Я завела этот разговор? – возмутилась я. – У тебя что, проблемы с памятью? Я спокойно ела креветок, а ты заявил, что арабы начали воевать с израильтянами. Я просто развивала затронутую тобой тему.

Иродиадис протянул руку к бутылке белого вина, взял ее и, неожиданно потеряв всякий интерес к проблеме электромагнитных бомб, начал внимательно изучать этикетку. Я подумала о том, что, если бы у него были очки, он, вместо того чтобы хвататься за бутылку, скорее всего снял бы их, чтобы протереть.

Зря я упомянула об Индонезии. Зря я вообще завела этот разговор об электромагнитных бомбах. Почему Стив подумал, что я сделала это намеренно? Я совершенно забыла о том, он тоже может охотиться за бомбой Тетерина. Он ведь не хотел следить за арабами и, похоже, совершенно не интересовался делами Халеда Бен Нияда, вот я и решила, что его интересы не связаны с бомбой. Язык мой – враг мой. Теперь Адасову потребовалась пауза для принятия какого-то решения. Вдруг он заподозрит, что мне что-либо известно? Больше, чем это допустимо? Шакал – профессиональный киллер. Для него прикончить меня проще, чем отпить вина из бокала. Для таких, как он, совершенно безразлично, сколько людей может погибнуть под бомбами. Пока дураки воюют, умные люди зарабатывают деньги. Стив зарабатывал хорошо.

– Турен Азе-ле-Ридо, – задумчиво произнес Иродиадис. – Великолепное французское вино из виноградников Шеверни. Когда-то я хотел купить себе дом в тех местах и тоже заняться виноделием.

– Так почему же ты его не купил?

– Просто мне разонравилась Европа. Тогда я еще не был в Индонезии.

– А я люблю Средиземноморье, особенно осенью, когда уже мало туристов, но приморские городки еще не впали в зимнюю спячку. Ритм жизни там почти такой же сонный и спокойный, как на Бали, но люди ближе и понятнее, чем азиаты, да и языковых проблем не возникает.

Иродиадис долил вина в почти опустевшие бокалы.

– Ты нравишься мне, – сказал он. – Поэтому я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– Я сама этого не хочу.

– Я уже говорил, что когда-то ты, хоть и случайно, спасла меня.

– Кажется, это было в прошлой жизни, – напомнила я.

– Я хочу сделать для тебя то же самое. Поэтому я дам тебе один совет: сегодня же уезжай с острова.

– Сегодня? Почему?

– Потому что так будет лучше для тебя. Поверь мне. Ты любишь рассуждать о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления. Чисто случайно тебя могут неправильно понять. В Индонезии это опасно.