– Зачем они так бегут? – удивилась я. – Таков ритуал?

– То ли еще будет, – усмехнулся Стив. – Пора спускаться. Потихонечку двинемся за процессией. Только держись подальше от толпы, иначе тебя могут затоптать.

Пришедшие на похороны гости, заводясь от оглушительного барабанного боя, приходили во все большее возбуждение. В руках женщин появились ведра с водой. Они выплескивали воду под ноги носильщиков, разливали ее по улице.

Остроконечная крыша башни металась взад-вперед, вздымаясь над беснующейся толпой, как мачта застигнутого штормом парусника.

Держась на безопасном расстоянии, я улавливала только отдельные сцены и не могла понять, что именно там происходит. Потоки воды уже неслись по улицам поселка, превращая их в арыки. Видимо, крестьяне ухитрились направить на них воду из каналов для орошения рисовых полей.

– Что здесь происходит? – спросила я Стива. – Похоже на коллективное помешательство.

– Носильщики кружатся на месте и резко меняют направление, чтобы затруднить покойнику ориентировку и одновременно отпугнуть демонов, – объяснил он.

– А вода? Для чего столько воды?

– Согласно балийским поверьям, больше всего на свете духи и демоны боятся воды, поэтому, если носильщики топчутся в воде, силы зла окончательно обращаются в бегство и оставляют процессию в покое.

Если бы носильщики не выполнили эту часть ритуала, дух девочки вернулся бы обратно в деревню и превратился в лаяка, мучителя семьи.

– Все это выглядит несколько странно, – покачала головой я.

– Для этих людей еще более странно выглядел бы христианский ритуал отпевания в церкви, – пожал плечами Иродиадис. – Христиане жертвуют свечи, балийцы – пищу и цветы. Евреи засовывают записки с просьбами к Богу в трещины Стены Плача и верят, что Бог прочитает их. Буддисты звонят в колокольчики, чтобы боги прислушивались к их молитвам. Люди не могут без ритуалов. Им необходимо во что-то верить. Ритуал превращает хаос в порядок, а вера объясняет необъяснимое и дарует надежду на справедливость и лучшую жизнь.

Окончательно сбив с толку злых духов, намокшая процессия приблизилась к площадке, предназначенной для кремации. Вокруг нее, как часовые на боевом посту, тихо шелестели листьями громадные баньяны.

Носильщики трижды обнесли башню вокруг площадки. Женщины распахивали дверцы клеток с птицами, выпуская их на свободу. С пронзительными криками яркие, как ожившие цветы, птицы стремительно взмывали ввысь. Еще немного – и они помогут душе девочки-феи вознестись на небеса.

Бамбуковый помост с башней поставили на землю. Четверо юношей, громко крича, взбежали по лестнице на самый верх башни. Подхватив гроб, они спустили его вниз и торжественно уложили в наполненный дарами саркофаг.

По указанию жреца саркофаг обложили дровами. Жрец окропил их благовониями и наконец поднес к бамбуковым щепкам пылающий факел.

Огонь стремительно разгорался. Оглушительный треск пылающего бамбука напоминал разрывы орудийных снарядов. Взвившись до небес, пламя перекинулось на стоящую рядом башню. Теперь и она пылала, как гигантский жертвенный факел.

Стив положил руку мне на плечо.

– Вот и все. Душа девочки на крыльях птиц отправилась в рай. Теперь родственники соберут ее прах, завернут в белую материю и отнесут к морю, где предадут пепел волнам. Ну как? Тебе понравилось?

– Настолько, насколько вообще могут понравиться похороны.

– Твое настроение улучшится, если я приглашу тебя в ресторан?

– При одном условии. В нас не будут стрелять, нас не станут похищать, и еще нам не придется затапливать лодки и плавать среди полчищ голодных акул.

– Ты называешь это одним условием?

– Основные пункты перечислены через запятую, – пояснила я.

– Резонно. Но все же ты слегка преувеличиваешь. Акул не было. По крайней мере я их не видел.

– Главное – что они нас не видели, – вздохнула я. – В следующий раз нам может не повезти.

– Не будь пессимисткой. Так как насчет ужина? Ты согласна? Обещаю отвести тебя в самый шикарный ресторан Ловина-Бич.

– Ладно, – покорно согласилась я. – Ты не собираешься попрощаться с отцом девочки?

– Это не обязательно. Мы уже обо всем договорились.

– О чем договорились?

– Я обещал помочь ему.

– Так ты всерьез пообещал ему найти убийцу?

– Преступник должен быть наказан.

Лицо Стива неуловимо изменилось. На миг в его выражении промелькнул фанатизм безумия, чем-то напоминающий зловещую отстраненность Луксамана. Голос Иродиадиса звучал холодно и угрожающе.

У меня по спине пробежали мурашки. Я подумала, что он произнес эти слова так, словно уже знал имя убийцы.

Ночью прошел безудержный и могучий тропический ливень. В полусне я прислушивалась к шуршащим, как змеи в листве, стремительным струям дождя, восхищаясь первозданным неистовством стихии. В такой момент особенно приятно лежать в теплой уютной постели, зная, что тебе ничто не угрожает, в то время как на улице бушующие водяные потоки увлекают за собой в океанскую пучину случайно оказавшиеся на их пути автомобили, коляски рикш и прохожих.

Возникало странное ощущение, что дождь, такой же, как и тысячи лет назад, смывает с острова не только накопившуюся на улицах пыль и грязь, но и уродливую накипь бессмысленных страстей чуждой этим девственным землям западной культуры. Возможно, в точности такой же тропический ливень будет бушевать над Бали во времена, когда уже ничто не будет напоминать о существовании давным-давно исчезнувшей с лица планеты технократической цивилизации.

Утром над островом висела густая, как сметана, серебристая дымка, а воздух так пропитался влагой, что, казалось, его можно было выжимать, как мокрое белье.

Я открыла глаза, потянулась и подумала, как хорошо было бы пойти с Аделой на пляж, бездумно и лениво валяться на песке, слушая новые увлекательные подробности о ее романе с Биллом из Миннесоты, и напрочь позабыть о трупах и электромагнитных бомбах, о наемных убийцах и арабских террористах, о милых русских братках, контролирующих Австралию и острова Океании, и прочих неординарных персонажах, в окружении которых я так неожиданно оказалась.

И почему только я отказалась поехать с подругой на Таити? Хотя кто нам мешает купить билеты и отправиться туда прямо сейчас?

Некоторое время я забавлялась этой идеей, прекрасно понимая, что никуда я с Бали не уеду. Любопытство, как всегда, оказалось сильнее здравого смысла. Что бы я там ни говорила, но на самом деле мне безумно хотелось узнать, чем закончится эта восхитительная русско-арабско-индонезийская заварушка.

Я еще раз потянулась и сняла телефонную трубку. Возможно, Авербах уже что-то выяснил по поводу смерти Марика.

Так и оказалось.

– Смерть Симонии не была инсценировкой, – убежденно заявил Валера. – Чисто случайно один мой знакомый оказался свидетелем взрыва. Давид встретился с Марком в кафе. Они выпили по чашечке кофе, потом попрощались, и каждый пошел к своей машине. Когда Симония открывал дверцу, раздался взрыв. Моего приятеля отбросило назад взрывной волной и слегка контузило. На его счастье, его автомобиль находился на приличном расстоянии от машины Марка. Тут не может быть никаких сомнений. Давид собственными глазами видел, как Симония открывал машину, а потом раздался взрыв.

– Спасибо, – внезапно севшим голосом сказала я. – Ты очень мне помог.

– Похоже, ты не ожидала услышать нечто подобное. У тебя действительно были основания предполагать, что Марк жив?

– Произошла ошибка. Я случайно встретила кое-кого очень похожего на Симонию. Может, это был какой-то его родственник? Ты не в курсе, у Марка были братья?

– Понятия не имею. По крайней мере на похоронах из близких родственников присутствовала только мать. Сейчас она находится в больнице. Психиатрической. У нее был психический срыв. Если хочешь, я попробую узнать насчет братьев.

– Не стоит, – покачала головой я. – Вряд ли это теперь имеет значение.