Неожиданно Александр застонал, но глаз не открыл. Неясно было, стало ли ему хуже или лучше.
— Разделяться не будем, — озвучил Красибор решение. — В глобальном смысле. Отвозим Шурика в больницу, а за лекарством вернёмся завтра утром. На три минуты только разбежимся для скорости: ты забери наши конспекты, а я поищу на улице что-то, из чего можно сделать носилки или тележку. Кстати, у него лошади есть? Или осёл хотя бы, кроме него самого?
— Ну вот один в гости приехал сегодня, других нет, — парировала Фима и укусила себя за костяшку указательного пальца, размышляя: — Да, ты устанешь его нести, — согласилась она.
Бодрым шагом до станции было полчаса ходу, а прибавить девяносто килограммов на плечи — и в поезд Фима сядет уже с двумя обездвиженными телами.
— Так и сделаем, — подытожила девушка.
Она вскочила с места, Красибор сделал то же. На секунду уже она взяла его за руку:
— Мне жаль, что твой отец ещё одни сутки будет сражаться с недугом в одиночку, — сказала она искренне, неотрывно глядя в его глаза цвета тины. — Мы всё это решим.
— Хорошо, — благодарно кивнул Красибор, погладив большим пальцем её ладонь. — Идём.
Они поспешили каждый в своём направлении: Фима побежала обратно в гостиную, чтобы забрать их записи. А Красибор вернулся к теплицам. Он надеялся приспособить для транспортировки что-то из садового инвентаря. Мужчина был на полпути к стеклянной махине.
— Крас! — раздался крик позади.
Мужчина обернулся и увидел перевесившуюся через подоконник Фиму:
— Конспекты пропали! И книги тоже! — выкрикнула она, едва не плача.
Красибор не успел придумать, что ответить так, чтобы и своё отчаяние не сильно демонстрировать, и Фиму успокоить, и попутно как-то взять себя в руки. Он открыл было рот, когда спину окатило волной жара. Она была такой сильной, что плотная ткань его толстовки мгновенно прогорела насквозь и подставила спину последовавшим за огнём осколкам стеклянного купола и деревянным обломкам.
Следом, как цепочка домино, раздалось ещё три взрыва.
Арифметика успела нырнуть за окно, и осколки едва её задели: пара царапин и только. Она прижималась к стене, глядя на разгромленную ударной волной гостиную, и боялась выглянуть на улицу. Когда за четвёртым взрывом не последовал пятый, она вытерла тыльной стороной ладони слёзы, шмыгнула носом и, наконец, заглянула за оконную раму.
Красибор лежал на земле, и даже на расстоянии девушка видела, как сильно обгорела его кожа. Он не двигался. Позади него ярко-алое пламя с облизывало останки теплицы. Где-то там горел её иван-чай, вспыхивая розовыми вспышками, плакал шиповник, звала на помощь белая лапчатка. И никому ведьма не могла помочь. Была лишь Фима и всё.
Глава 13
Глава 13
Встревоженные сосны мелькали так быстро, что сливались в сплошное зелено-коричневое полотно, и Фима не смогла бы ничего среди них заметить, даже если бы вглядывалась. Она неслась во весь опор, крепко зажав между ног осиновое древко метлы. Вцепилась в держак что есть мочи и молилась Богу и богам, душам и духам, чтобы магических сил вплетённых в прутья ирисов и веток цветущего каштана было достаточно, чтобы добраться до места назначения. Она крепче сцепила ноги вокруг стяжки метлы и наклонилась, прижавшись животом к древку. Это помогло ей немного ускориться и выиграть ещё несколько минут.
— Тётушка! — закричала она ещё на подлёте. — Тётушка!
Негомила Воротынская выглянула из окошка, обрамлённого мудрёными наличниками, и сразу догадалась посмотреть наверх. Она не стала кричать что-то в ответ, спрашивать. Лишь стянула через голову фартук и поспешила встретить племянницу на крыльце. На всякий случай она сразу обулась и нацепила на нос очки для дали. С тех свисали длинные шнурки, украшенные сверкающими кристаллами и бусинами.
— Беда, — выпалила Фима, резко затормозив перед самым носом тёти. — С Александром и Красибором.
Негомила Варфоломеевна выгнула бровь, но из списка вопросов выбрала лишь те, что ждать не могли:
— Какие средства взять?
— От ожогов, — Фима судорожно соображала, — и порезов. Взорвались теплицы Сашины, Красибора накрыло осколками.
— Поняла, — Негомила уже наполняла большую кожаную сумку с десятками отделений для бутылочек и связок трав. — А с Сашей что?
— Без понятия, — Фима схватилась за голову и часто задышала, её накрывала паника.
— Арифметика Буеславовна, — тётушка сжала плечи племянницы. — Дыши, девочка, соберись с мыслями. Мне нужно понимать, что взять с собой первым делом.
— Его оглушили заклинанием и потом мучили. И магически, и физически, — объяснила она. — Хотя, признаться, синяков или ран я не нашла.
— Ты словом проверяла что ли? — нахмурилась женщина.
— Угу.
— Дурёха, — Негомила легонько хлопнула племянницу по затылку. — Такую нагрузку схватила! Надо было сразу меня звать.
— Надо, — кивнула Фима, ощущая, что в глазах начинало щипать.
— Потом разберусь с тобой, несносная девчонка, — ворчала тётушка, сгребая всё больше пузырьков в сумку. — А сейчас полетели. Сашкина метла разрядилась совсем, отсюда чую. Принеси наши из сарая.
Арифметика оставила тётушку пересматривать свёртки и баночки в сумке, а сама рванула за транспортом. Через минуту она вернулась, держа в руках две длинные, пышные метлы, в два раза больше той, на которой прилетела сама.
Метла Фимы была собрана из ольхового древка и связки прутьев орешника и цветущей вишни. Белые цветочки разбавляли оранжевые маргаритки, выглядывавшие между прутиков тут и там.
Метла тётушки же была из тёмной древесины венге, а в прутьях переплетались ветки сирени, ивовые хлысты и неприметно цветущие веточки красного клёна. С первого взгляда было понятно, что метла эта была даже слишком мощной. Ну, что тут сказать, тётушка Негомила любила погонять с ветерком.
— Не отставай, кнопка, — напутствовала тётя, а через секунду уже рванула с места. Да так, что Фима потеряла её из виду почти сразу.
Понимая, что за тётушкой всё равно не угнаться, Фима задержалась в их доме ещё на несколько минут. Она забежала в дом, состоящий, на первый взгляд, из сплошных веранд. В действительности, за кольцом появившихся в разное время крылечек, веранд и летних кухонь, находился сам дом. Просторный, тёплый и тихий. Арифметика пробежала прямиком через Зелёную Гостиную, Осеннюю Кухню и добралась до библиотеки. У той не было особого названия — библиотека у них, в отличие от гостиных, спален и кухонь, была одна. Уютная комната, вместившая в себя семь шкафов, от пола до потолка заполненных книгами. Три полки отводилось русской классике, одна — классике международной, и восемьдесят одна — магическим фолиантам, конспектам, свиткам и папирусам. В библиотеке Воротынских хранилось даже несколько заклинаний, записанных их далёкими предками на кусочках бересты и восковых табличках.
Ни на чём особо не задерживая взгляд, Фима быстро нашла стеллаж, посвящённый погостной ботанике, и выудила пару томов: копия одного из справочников, который они уже читали дома у Александра, и «большую энциклопедию сорняков и поганых растений». Ей было безумно обидно, что конспекты канули в бездну вместе с бесценными книгами, но останавливаться девушка не собиралась. Она замерла на секунду, сжимая книги.
«Доведу дело до конца, даже если Красибор не очнётся», — решила она и вновь сорвалась с места: ей нужно было спешить.
У Арифметики ушло почти полчаса, чтобы долететь до бывших теплиц. Метла подметала мох вишнёвыми бутонами, а наездница то и дело теряла равновесие под весом книг, висевших в сумке на плече. Когда девушка соскочила с уставшей метлы, тётя Негомила уже колдовала над её новым другом.
— Ты умница, кнопка, — похвалила тётушка, даже не оборачиваясь к Фиме. — Прекрасно остановила кровь на всех крупных ранах! Горжусь!
— Кровотечение не открылось? — Фима подбежала ближе.
Тётушка Негомила перевернула Красибора на бок и толстым слоем покрывала его раны пахучей мазью. Из чего бы та не была сделана, всё перебивал пчелиный прополис. Особое внимание тётушка уделила лицу мужчины: она вывалила на него столько мази, будто это была пена для бритья.
