Серьезной причиной для информирования пациента является тот факт, что умолчание грабит его личность, индивидуальность, низводя его до безмолвного человека. Это оскорбительно. Кроме того, зная правду, легче принять помощь от окружающих. Кстати, а как без этого решить вопрос о возможности продолжать водить машину?

Еще одним преимуществом открытости является то, что пациент лишается боязни стать сумасшедшим. Зная характер заболевания, не нужно будет ломать голову над тем, почему стало сложнее жить, что происходит с личностью.

И, наконец, открытие правды лишает вас большой душевной боли, ведь любая тайна всегда несет психическую нагрузку, и не каждому дано быть хорошим актером, чтобы играть эту специфическую роль. Теперь пациент, будучи информирован о своей болезни, способен открыто обсуждать многие вопросы, и вы можете обеспечить ему поддержку и профессиональную помощь.

А разве не имеет право человек знать о своей болезни, чтобы обдумать свое будущее и, может быть, наконец-то планировать отпуск, о котором он всегда мечтал? Довольно часто первым медиком, кому приходится высказать свое мнение о заболевании, становится участковый (семейный) врач. Владимир П. описал нам встречу 63-летнего отца с врачом, который представил будущее пациента с мультиинфарктной деменцией:

«„Некоторое время особых изменений не будет. Затем последует ухудшение и вновь наступит улучшение, но не на том же уровне, как прежде. Примерно так будут развиваться события дальше“. Руками врач показал последующий неровный путь. „Примерно так“, – заключил он.

Наступила тишина. „Как долго?“ – спросил отец.

„Тяжело сказать“.

„Вы обязаны сказать точнее!“

„Что вы сказали?“

Должен сказать, что отец имел своеобразную неприятную черту. Он считал, что не все правила распространяются на него, и всегда был возмущен, когда кто-либо пытался его разубедить.

„Сколько. Времени. Еще“, – проскандировал он.

„Это зависит от человека, его индивидуальности, – сказал доктор. – Я этого точно не знаю“.

„Я не спрашиваю, знаете ли вы. Я требую от вас дать взвешенную оценку моего состояния. Это ваша обязанность“.

Доктор уже уделил достаточно много времени отцу, а это был понедельник, когда у врачей всегда большая нагрузка.

„Ну, хорошо. Скажем так: если вам хочется куда-нибудь поехать, походить пешком, то я бы на вашем месте сделал это в ближайший год. Потом… – он широко развел руками. – Потом это будет сделать труднее“».

Возможно, что идеальным вариантом является именно такой случай, когда впервые пациент слышит свой диагноз от врача, который наблюдает семью и будет продолжать это делать впредь.

А как он пришел к этому диагнозу?

Но не врач, а сам пациент и ближайшие родственники должны предпринять шаги для установления диагноза. Обычно все начинается со своего участкового (семейного) врача. В большинстве случаев это нелегко сделать. Немало сил стоит забота о физическом здоровье, но ведь не менее важно это по отношению к душевным проблемам. Часто людям стыдно как перед собой, так и перед окружающими, когда появляются даже незначительные изменения в умственной деятельности или психике. Кроме того, деменция – это такое заболевание, которое не имеет четких границ, предупреждающих об опасности. Нет и таких физических симптомов, которые мотивируют искать помощь (боль, высокая температура, слабость и т. д.). Все это приводит к тому, что многие просто не спешат решиться на компетентное обследование. Иногда активное стремление родственников отвести человека на обследование вызывает бурное сопротивление.

В своем романе «Убийца без лица» шведский писатель Х. Манкелль описывает встречу героя – комиссара полиции Валендера – со своим старым отцом:

«Должен сказать, что я не ожидал твоего визита. Не думал, что увижу тебя здесь, в полиции».

«Для меня это тоже неожиданно, – ответил отец. – Я бы и не пришел, если бы не было срочной необходимости».

Валендер знал, что отец без надобности не пришел бы.

«Что-то случилось?» – спросил он.

«Только лишь, что я болен», – просто сказал отец.

Валендер почувствовал нарастающий ком в желудке.

«А что именно?» – спросил он.

«Я стою на пути к потере рассудка, – продолжал отец безразлично. – Я не помню, как называется болезнь, но она связана со старостью. Да еще меняется характер, становится плохим. И это может произойти быстро».

Валендер знал, о чем говорит отец. Он вспомнил, что у его сотрудника мама страдала этим же, но как называется болезнь, он не помнил.

«Откуда ты знаешь это? – спросил он отца. – Ты был у своего врача? Почему ты раньше ничего не сказал?»

«Я был у одного специалиста вчера».

Отец сидел и пил свой кофе. Валендер не знал, что ему сказать.

(Х. Манкелль)

Чаще всего ближайшие родственники замечают некоторые изменения в поведении близкого и уговаривают его обратиться к врачу.

Как всегда, диагностический процесс начинается с подробного опроса пациента, в данном случае важна также информация от кого-либо из ближайшего окружения. Прежде всего врач стремится выяснить, есть ли признаки нарушения памяти. Кроме того, выясняется, есть ли какие-либо личностные и поведенческие изменения, а также такие признаки, как недоверие к окружающим или уклонение от жизненных обстоятельств.

Даже если есть признаки деменции, врач сразу не высказывает свое мнение. Он знает, что следует провести тесты, а также исключить ряд заболеваний со схожими симптомами. Проводится развернутое исследование крови и мочи, что может помочь выявить заболевания щитовидной железы, крови, почек, печени, дефицит витаминов, наличие воспалительного процесса в организме. В дальнейшем проводится неврологическое обследование, чтобы исключить опухоль мозга или последствия инсульта. При необходимости осуществляют ряд исследований, в том числе МРТ головного мозга.

Когда результаты всех исследований оказываются у семейного врача, он может практически на 90 % считать диагноз установленным. Он может пациенту и родственникам сообщить, что с большой вероятностью есть все данные, чтобы предполагать деменцию. Почему на 90 %? Потому что 100 %-й ответ может быть дан только после гистологического исследования ткани мозга, что, естественно, не делают при жизни.

Впрочем, сейчас принято пройти консультацию узких специалистов: невролога, психиатра, психолога. В каждом регионе имеются свои организационные схемы.

Английский писатель И. Макьюэн в своем романе «Искупление» предоставляет слово одной пожилой женщине, решившейся на обследование:

Передо мной лежат результаты обследования. Вчера я была у своего врача, и у него были неприятные новости для меня. Мои головные боли, давление в висках имеют специфическую и неважную причину. На это указывают определенные изменения в мозге при магнитно-резонансной томографии. Я видела, как дрожит в его руках кончик авторучки и подумала, не страдает ли он сам какой-нибудь нервной болезнью. В любом случае, у меня еще была надежда. Доктор сказал, что я, вероятно, перенесла ряд малозаметных кровоизлияний в мозг. Незаметно мой мозг, мой разум начнут сдавать свои полномочия. Небольшие люки в памяти, которые появляются у нас часто с возрастом, будут постепенно расширяться, со временем потеряется способность воспринимать окружающий мир. Я чувствую, что мне будет уже не хватать не только предыдущих дней, но и утра, о котором я стану забывать. Неужели настанет время, когда я не смогу вспомнить свой телефонный номер, адрес, имя? Или забуду то, что было в моей жизни? Но пока у меня есть силы, я буду радоваться жизни.