Зря это наш майор затеял. Совсем зря. В моем десятке все, кто может стать свидетелями этого позорного дела. Атака замка назначена на завтра на полдень. Решение странное, атаковать надо утром. Рано утром пока все не проснулись. Делюсь своими подозрениями со своими солдатами в десятке, и они полностью со мной согласны. Выход один атаковать замок ночью. Банда не очень большая — полсотни человек. Нас двадцать человек и при небольшом везении у нас имеются шансы на победу. Замок небольшой. Одна башня и стены примерно десятиметровой высоты. Западная сторона замка обращена к горному склону, и высота стены получается меньше. Сколотить лестницы совсем недолго, и мы сооружаем три лестницы из подручных материалов. Полночь майор лег спать, и мы ушли брать замок. Гарнизон замка штурма ночью не ждал совсем. Гарнизон дорвался до винного погреба и усиленно дегустировал образцы из погреба и проверял местных женщин на девственность. Весело проводили время. Расслабились и нарвались. На стены мы, как и планировали забрались с западной стороны и не встретили ни одного часового и дальше было опять просто. Шли пятерками и по одному по двое зачищали гарнизон захватчиков замка. Так и зачистили всех разбойников. Теперь встал вопрос, что делать с нашим командующим офицером. Нас то он приговорил к смерти, хоть и героической на стене замка при штурме, но мы то умирать не хотели. Вопрос решился сам собой. Увидев нас при возвращении в лагерь, майор просто выстрелил себе в голову и на этом проблема была исчерпана. Все недостачи списали на майора, команду принял лейтенант и мы пошли дальше по маршруту в Нидерланды, но вот взгляд лейтенанта мне ясно сказал, майор был не единственным офицером в доле.

Самоубийство майора решило вопросы виновных в недостаче, но не решило мои проблемы. Майор был не один в теме с потерявшимися мушкетами и порохом. Явно и лейтенант был в деле, но в ситуации виновным остался один. Дальше марш был более легкий. Должность десятника освободила меня от мелких хозяйственных обязанностей типа сбора хвороста или поддержания огня в костре на привале. Да и трофеи со штурма неплохо подняли меня. Деньги и оружие теперь были и мой новый имущественный уровень позволил изменить мой внешний вид. Кардинально имидж я не менял, но и от облика бедного солдата — наемника избавился. Денег хватило и на наем человека, который стал заниматься бытовыми проблемами. Появилось время и на раздумья о настоящем и грядущем.

Все эти прорывы во времени мне совсем не нравились, масонская ложа выходила на меня в очень короткие сроки и не допускала ошибок в выборе объекта. Пока мне везло, но прорывы времени дело не изученное и пропасть просто так не хотелось. Находили меня по всей видимости по маркеру — удачливости и быстрого обогащения. Каждый раз я не успевал создать свою команду и проигрывал более многочисленной группе масонов. Теперь хотелось учесть все ошибки и ударить первым по этим любителям отправлять людей на прорыв временного пространства.

Маршировали мы через земли германских княжеств, уже сильно опустошенных военными действиями. Протестанты воевали за свое бабло и прикрывались критикой католической церкви. Собственно, и католическая церковь во главу угла ставила доходы. Обе стороны стоили друг друга. Обвинения инквизиции в гонениях на ересь и сожжения еретиков уравновешивались похожими если не более жестокими действиями кальвинистов. Они так же лихо отправляли на костер людей обвиняемых в колдовстве и связях с дьяволом. Если католики проводили какое-то следствие, то протестанты ограничивались решением руководителя религиозной общины или группы богатых жителей города или поселения. Обе стороны религиозной войны обвиняли друг друга в бессудных казнях, но делали всё то же самое в чем обвиняли противника.

Наше маршевое пополнение шло для восполнения убыли в терции, которая стояла гарнизоном в одном из нидерландских городков. Мы должны были стать основой гарнизона вместо бунтующей части терции. Ситуация сложилась следующая. Отсутствие выплат гарнизону привели к бунту и если вначале бунтующие согласились нести гарнизонную службу, то после года ожидания погашения задолженности привели к отказу от любой службы до погашения задолженности Испании перед своими солдатами — наемниками. Такие ситуации не были чем-то особенными, но задолженность за пять лет все-таки подвигла гарнизон на отказ от службы до погашения задолженности.

'– А в-третьих и в главных, достопочтенные господа, как вы совершенно справедливо и уместно изволили нас назвать, пять месяцев жалованья не видали!

…

— Никому не платят… Ни вам, господа, ни мне. Ни дону Педро, ни самому генералу Спиноле!..… И потом, насколько я знаю, нам, испанцам, не пристало требовать платы перед боем, — добавил Брагадо.

И это была чистая правда. Денег не было, зато имелось доброе имя: все знали, что испанские полки, очень ревностно оберегавшие свою честь, никогда не бунтовали до сражения, чтобы, не дай бог, не сказали, что они, мол, просто испугались. Случалось им даже приостанавливать уже вовсю полыхавший мятеж и идти в атаку — так бывало и под Ньюпортом, и в Алсте. Этим наша нация отличается от швейцарцев, итальянцев, немцев и англичан: если те заявляют: «Пока с долгами не разочтешься, драться не пойдем», то испанцы бунтуют исключительно после победы.

— Я-то думал, что поставлен командовать испанцами, а не чужеземным сбродом.

Эти слова произвели должное действие…'

(Артуро Перес-Реверте. Испанская ярость/El Sol de Breda).

Но это художественное произведение в жизни бывало по — всякому. В нашем случае пять лет Испанская корона не платила своим солдатам и это вызвало мятеж. Гарнизон собрал своих делегатов и выбрал новых офицеров. Выборные донесли до генерала свои требования и получили заверения, что вопрос с выплатами будет решен и ещё год гарнизон нес службу ожидая исполнения этих обещаний. Не получив и через год обещанного гарнизон прекратил несение караулов и стал охранять только себя и свой лагерь. Город стал беззащитен и нападение со стороны французов или гёзов становилось вопросом времени. Вот и нас гнали быстрым маршем на замену бунтующего гарнизона.

Майор же со своими офицерами принял ситуацию за свой шанс обогатиться, а счет обоза, но не учел моего фактора. Теперь нас вел лейтенант и все знали, мушкеты и порох украдены. Денег в обозе не было изначально. Нам предстояло заменить гарнизон в крепости и отбиваться от штурмующих город французов или партизан, не имея ни мушкетов, ни пороха в достаточном количестве. Просто прелесть, а не диспозиция. Как не был наш марш быстрый но на привал мы всё-таки останавливались. За водой мне ходить не надо было, но умываться после марша я ходил всегда. Правила военной гигиены в меня вбили в армии намертво. И хотя армия была российской в далеком 21 веке, но привычка мыться после дневного перехода осталась со мной навсегда невзирая на время и страну. Остальные считали мои действия блажью, но спорить с человеком, имеющим шпагу, не рисковали. На одном из переходов и случилось это событие.

Как обычно я пошел мыться к реке и уже помывшись поднимался на берег по крутому обрыву и обрыв рухнул и открылась неприглядная картина. Река слегка изменила русло и в подмытом береге после обрушения открылось — скелет лошади с истлевшим седлом с переметными сумами. Любопытство губит кота как говорят англичане. Скажу больше любопытство губит всех. Я нашел истлевшее седло, в котором оказался тайник, сохранившийся за несколько лет нахождения под землей и воде. Если бы я был старым Пабло — то вознес молитву святой Богородице и немедленно оставил службу и рванул обратно в Кастилию. Я же уже не был старым Пабло и пока решил не оповещать окружающих о своей счастливой находке. В кожаной сумке, спрятанной в седле, были акции Голландской Ост-Индийской компании на приличные деньги и самое главное на предъявителя. Теперь я мог погасить свои долги там в Кастилии, но в любом случае не мог объяснить откуда я взял так много ценных бумаг на предъявителя. Сверток бумаг я прибрал в свою сумку, которая всегда была при мне и вернулся на бивак. Кипяток я пил уже будучи мыслями очень далеко и от Нидерландов, и от Испании. Лихорадочные поиски выхода не помогли, выхода не было. Надо было идти до конца с маршевым пополнением и отработать контракт и уже после окончания срока контракта возвращаться обратно в Кастилию. Цена бумаг могла быть как очень высока так могла быть и нулевой. Время оплаты дивидендов было в прошлом году и теперь надо было выяснять — стоят ли мои находки хоть-что-то. Насколько я богат или беден я мог узнать в любом голландском городе на рынке. Но туда нам ещё месяц идти.