– Тогда скажите об этом писателю, пускай не выпендривается.

– Да я тысячу раз ему об этом уже сказала. И Марина ещё две тысячи раз повторила. Теперь он требует позвать капитана.

– Пьяный, что ли?

– Кажется, с похмелья. Говорит, что болеет.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем он говорит, что болеет?..

Ева махнула рукой:

– А я откуда знаю, зачем он говорит? Пьянство своё таким образом оправдывает.

Кротов поднялся:

– Эх, ладно, пойду косточки разомну. Скажите дядьке, что капитан сейчас подойдёт. Если продолжит буянить, будем с гражданином прощаться.

Голубоглазая скрылась за дверью.

Олег надел фуражку и посмотрел на Лобкова – тот, вывернув шею, продолжал глядеть вслед бортпроводнице.

– Нравится девчонка? – бесцеремонно спросил «укротитель».

– Кто?.. – одёрнулся Лобков. – Ева?.. Ну-у… – протянул неумело. – Она весьма симпатична, спорить не стану.

– Так нравится или нет?

– Да, – ответил Филипп, будто гвоздь в стену забил. – Она идеальная, Олег Виталич. Я, когда в её глаза смотрю, мне кажется, я Ангела там вижу!

Кротов улыбнулся:

– Тогда женись на ней, чего дрейфишь?

– Да хватит вам болтать.

– Почему болтать?.. Будете ходить под ручку, нарожаете кучу маленьких Филипчиков.

Второй пилот махнул рукой:

– Ну да, ну да, нарожаем. Ева Лобкова! Идеальное сочетание!

Кротов не сдержал эмоций, снова задорно рассмеялся.

– Вау! А что? Звучит! Дамы и господа, встречайте: Филипп и Ева Лобковы! Про вас обязательно напишут в газетах! Ха-ха!

Второй пилот заметно погрустнел:

– Понятно же, что я птица не её полёта.

Кротов продолжил спорить:

– Да с чего ты это решил, Фил? Из-за фамилии?.. Я тебя умоляю, ерунда! У меня одноклассница была по фамилии Пысина! Вот уж кому карма досталась! Пока фамилией мужа не прикрылась, так Пысиной и ходила. А в твоём случае… выбрось из головы! А у Евы какая фамилия?.. Рождественская? Богоподобная?..

– Семечко.

– Как?..

– Семечко! Ева Эдуардовна Семечко. Я её паспорт видел… Давно капитан воздушного судна Олег Кротов так много и так искренне не смеялся. Утро 22-го августа побило все рекорды.

– Ух, спасибо тебе, Фил, за такое настроение, – сказал Олег, отдышавшись. – Если честно, даже не ожидал. Пойду теперь твою возлюбленную от перегаром дышащего дракона спасать.

– А может мне с вами пойти? – настойчиво заинтересованно спросил Лобков. – Помогу, если потребуется. Я в своё время вольной борьбой занимался.

– Ну, такие меры, надеюсь, не понадобятся. Пойдём, – согласился Олег. – Быстренько с писателем разберёмся – и в путь. Страусу уже не терпится научиться летать. – Побарабанил пальцами по панели управления.

Пилоты, приосанившись, вышли из кабины.

…Все конфликты наконец были исчерпаны (Успехов, побоявшись, что его снимут с рейса, ещё немного повозмущался, скорее для вида, в результате покорно сел на своё место), все инструктажи были проведены, все молитвы прочитаны, все ремни пристёгнуты.

– Алле оп! – сказал капитан Кротов своему огромному Страусу, подмигнул второму пилоту и…

– Внимание! Срочная новость! Около часа назад, в центре Синайского полуострова потерпел крушение самолёт авиакомпании «N», летевший рейсом 2127 из Москвы в Каир. На борту находилось 144 человека, включая четверых членов экипажа (капитана воздушного судна, второго пилота и двух бортпроводниц). На месте крушения продолжается спасательная операция. Причина трагедии уточняется.

– Родион! – Трясущаяся рука отбросила в сторону пульт от телевизора.

– Что?.. – муж появился в дверях.

– Мама…

Никогда бы не подумал, что умирать настолько страшно.

Помню, когда-то в далёком-предалёком детстве мне несколько ночей подряд снился один и тот же сон: будто я бегу по незнакомому полю и стреляю из водяного пистолета. Вправо! Влево! Бегу и вижу перед собой избушку на курьих ножках. Нисколько не смущаюсь, вбегаю в избу, а там на печке сидит Баба Яга. Нос крючком, зрачки белые, пугающие.

Я останавливаюсь в дверях, спрашиваю:

– Бабушка, а где наши?

А она вдруг с печки спрыгивает, меня за плечи хватает и начинает что есть силы трясти в разные стороны и орать: «Ты зачем это сделал, дурак?! Ты зачем это сделал?!»

…

И мне никогда не удавалось досмотреть во сне, а что же я такого сделал…

Потому что после нападения на меня белоглазой бабки я просыпался в холодном поту и ещё долго не мог заснуть, лежал, укутавшись в одеяло и смотрел на висящий на стене ковёр.

Родителям о своих снах не рассказывал. Что они могли в этом понять?.. Опять бы решили, что я сказок начитался или ужастиков насмотрелся. Ничего нового.

Так я о чём?..

В детстве я и представить себе не мог, что бывает что-то страшнее нападения белоглазой бабки во сне.

Потом я вырос и у меня появились новые, уже более конкретные Страхи: первые оценки, выпускные экзамены в школе, поступление в институт, первый секс, первая свадьба, первый развод… и так далее.

Всё было страшно. Я всего боялся и ко всему со временем привыкал.

Отлично помню свой первый полёт в качестве второго пилота. Как бы я ни пытался скрывать своего нескрываемого волнения, мой наставник Михалыч не переставая ржал надо мной весь рейс. Я потел, я заикался, но, надо сказать, работу выполнял чётко.

Страх на то и Страх, чтобы его преодолевать.

Второй полёт прошёл уже увереннее. Дальше – только крепнущий профессионализм.

Я привык. Человек ко всему привыкает. Даже летать за облаками, не удивляясь самому факту полёта. Всё когда-нибудь становится серым и привычным: любимое блюдо, любимая женщина, фильм, анекдот.

Но только не Смерть.

К Смерти, тем более к собственной, мне кажется, невозможно привыкнуть.

Или мне кажется?..

– Давай, давай, все вместе! Р-р-раз!

Короткое затишье…

– Аккуратно! Нога зажата! Ещё вместе р-р-раз! Сильней!

– Давай в раскачку!

– В какую раскачку, сдурел? Хочешь её без ноги оставить?!

Оглушающий грохот… крики… слышится плач.

Рядом упало что-то тяжёлое.

Кротов распахнул глаза и сделал жадный глоток воздуха. Его взгляду открылось бесконечное, синее-пресинее небо! Ещё несколько мгновений назад Небо и Олег были практически единым целым, теперь же было ощущение, будто капитана выплюнули с Небес.

«Я живой?..»

Солнце рассветилось настолько ярко, что невозможно было не прищуриться.

Тело ныло, кости выкручивало, голова раскалывалась на огненные осколки.

«Кажется, живой…»

Попытался пошевелить пальцами… Шевелятся!

На глазах появились слёзы.

«Живой! Дышу!»

Как подарок! Как красный диплом, как золотая медаль!

Захотелось вскочить на ноги и проверить эластичность суставов… но ноги не захотели слушаться. Олег их чувствовал и даже щипал – силы не появлялись.

…Вдруг страшная картина трагедии вспыхнула перед глазами Кротова и проявилась цветными картинками воспоминаний!

В одну секунду Олег вспомнил всё…

Как стремительно, будто сама роковая Смерть, приближалась к «Страусу» непоколебимая огромная скала, как кричал в ужасе Лобков, как посыпались стёкла в кабину и как от оглушительного удара по голове потухли глаза Олега…

Сердце защемило, слёзы брызнули фонтаном.

«Как же это… Господи… Я живой!» – звучало, как мантра, как единственный Смысл.

…

– Эй! Тут ещё один! Скорее!

Олег услышал голоса совсем близко. Попробовал повернуться на бок – вышло довольно легко. Увидел: трое смуглых мужчин в форме стремительно бежали в его сторону.

– Ребята… родненькие! – протянул к ним руку Кротов. – Я здесь! Скорее спасайте меня!

Слова сложно проговаривались, рука обессиленно упала на Землю, голова закружилась, и Олегу показалось, что он падает в обморок… Веки вновь безвольно запахнулись.