– Простите, я… – она не могла остановиться.
Незнакомец выжидающе смотрел и улыбался уголками губ. Потом достал из кармана пиджака кипенно-белый носовой платок и протянул Дарье:
– Прежде чем вы продолжите играть или смеяться – выбирайте сами, – позвольте представиться. – Он галантно шаркнул ногой: – Ваш покорный слуга, директор Драматического театра имени Александра Николаевича Островского, Альберт Игоревич Бескрайних.
Дарья пожала протянутую пухлую теплую руку с пальцами-колбасками:
– Дарья…
Альберт Игоревич не дал ей договорить:
– О-о! Я прекрасно знаю, кто вы: Дарья Мухина. С удовольствием слушаю ваши выступления на канале «Культура». И сольные, и в составе звездного квартета «Времена года». Какими судьбами в нашем захолустье?
Дарья, наконец, пришла в себя:
– Ну, Кинешма – прекрасный городок. И совсем не пахнет захолустьем. Я здесь, можно сказать, проездом: гастролируем по Волге как раз со звездным квартетом.
– О-о! Это большая удача, что мы с вами встретились: директор музея – моя давняя приятельница – пригласила на свой юбилей. А уже завтра отправляюсь в Москву по долгу службы: мой театр, видите ли, полностью обновляет декорации. У нас в Кинешме, к счастью для нас, появился замечательный спонсор, Дмитрий Рогов – успешный архитектор тридцати пяти лет от роду. Кстати, тоже москвич, как и вы. – Бескрайних широко развел руки, видимо, приглашая Дарью порадоваться за земляка.
– А что же он делает в Кинешме? – спросила она, чтобы поддержать разговор, хотя многословие директора начинало утомлять.
– О-о! Там, говорят, что-то личное. Что лечится только переменой мест. По воле провидения ему в наследство достался дом на окраине нашего города. Вот он и уехал, знаете ли, из Москвы, воспользовавшись приглашением возглавить Ивановское архитектурное бюро.
– Я очень рада за господина Рогова. Вы меня простите, Альберт Игоревич, но боюсь на теплоход опоздать.
Бескрайних достал из кармана брюк круглые часы на цепочке и открыл крышку:
– У нас в это время только один теплоход по расписанию и отправится он через два с половиной часа. Уверяю вас, я собственноручно провожу вас до самого трапа, дражайшая Дарья… – Альберт Игоревич осекся.
– Николаевна, – Дарья машинально произнесла свое отчество.
– Да! Именно! И, прежде чем вы продолжите радовать мой слух музыкой великого Ференца, я хочу взять с вас слово, что когда-нибудь вы удостоите наш город более длительным визитом и обязательно дадите несколько концертов!
Дарья удивленно вскинула брови: «Так вот прямо с места в карьер?» – А вслух произнесла, приложив ладонь к сердцу: – Слово лауреата Международного конкурса пианистов имени Ференца Листа в Утрехте.
Альберт Игоревич разразился таким громоподобным хохотом, что Дарья не выдержала и подхватила его смех.
Потом они сидели в кабинете директора музея – пышногрудой Оксаны Сергеевны, и пили чай из самовара.
***
Дарья протянула руку к рычажку радио и тут же вздрогнула от громкого мужского голоса.
– На нашем теплоходе есть библиотека, детская игровая комната, бар – все предназначено для организации хорошего отдыха в круизе. Для желающих позагорать есть солярий на шлюпочной палубе, для любителей попариться – прекрасная сауна. Имеется, также, спортинвентарь. – Увлеченно вещал невидимый диктор. – В музыкальном салоне вас ждет концертная программа и другие развлекательные мероприятия.
Дарья выключила динамик: «Трудно развлекать других, когда у самой на душе кошки скребутся всеми четырьмя лапами».
Мысли снова увлекли в воспоминания. «Да, мой поспешный отъезд из Москвы был больше похоже на бегство».
***
После очередного скандала с мужем Дарья позвонила Альберту Игоревичу и попросила об аудиенции. Бескрайних подумал, что она приглашает его в Москву, но Дарья сказала, что приедет в Кинешму сама.
На работе взяла отпуск за свой счет. Готовилась к отъезду, соблюдая все меры предосторожности: удалила с телефона ненужные приложения, отключила разрешения для приложений, которые отслеживают личные данные, отключила джи-пи-эс, блютус и геолокацию; постоянно чистила куки, кэш и историю браузера. Пробовала скачать какой-то мудреный сервис, чтобы заходить в интернет невидимкой, но не вышло. Завела новый адрес электронной почты, поменяла все пароли… В общем, пришлось погрузиться в совершенно чуждый ей мир и постараться сделать все действия, о которых нашла информацию в интернете.
В день отъезда позвонила матери и сказала, что на месяц уезжает в санаторий в Подмосковье. Гера? Гера, как всегда, весь в работе. Как отпустил ее одну? А она не одна. С кем? С Варей, да, со своей лучшей подругой: она как раз и пригласила Дарью с собой за компанию.
Дарья знала, что Варвара вчера улетела на две недели в Европу с очередным бойфрендом. Так что, связи с ней сейчас нет.
После звонка матери Дарья сразу заблокировала свою сим-карту, трижды введя неверный пин-код, вытащила ее, погнула и выбросила. Купила новую на чужую фамилию, заплатив несколько тысяч девушке, с которой познакомилась на остановке. Объяснила, что рассталась с парнем, и теперь он ее преследует. До вокзала добиралась на автобусе и трамвае, а там договорилась с частником. В дороге несколько раз меняла такси.
При встрече с Бескрайних объяснила, что какое-то время хочет пожить вне столичной суеты. Инкогнито. Сослалась на очень сложный период в семейных отношениях. Альберт Игоревич лишнего не спрашивал. Уточнил только, готова ли Дарья принимать участие в музыкальной жизни города. Дарья согласилась при условии, что ни в прессе, ни в соц. сетях ее имя упоминаться не будет. И попросила Альберта Игоревича держать в тайне причину ее приезда. Директор театра помог неофициально снять квартиру, договорился о выступлении Дарьи на дне города и сосватал ее в качестве пианистки на несколько круизов по Волге, поскольку устраиваться на них через филармонию Дарья боялась.
«Петляю, словно заяц. Никогда не думала, что придется все эти шпионские штучки применять. Но лучше потерпеть временные неудобства, чем ходить и оглядываться, что Гера найдет меня, пользуясь связями».
Гера… При одном упоминании его имени где-то под ребрами начинал пульсировать болезненный комочек. От него липкой паутиной расходился страх. Дарья хорошо знала это ощущение: так бывало всякий раз, когда, словно черт из табакерки, появлялся муж.
Впервые Гера устроил сцену через неделю после свадьбы, приревновав Дарью к водителю такси, подвозившему их с банкета по случаю дня рождения друзей. На следующий день просил прощения. Но заметил, что Дарья сама виновата: нечего было этому водиле улыбаться. Дарья тогда подумала, что, действительно вела себя не очень сдержанно: замужняя женщина, а смеялась шуткам таксиста, как девчонка.
Как-то раз они зашли в букинистический на Новом Арбате. Пока Гера изучал полки с книгами по бизнесу, пожилой продавец-консультант, узнав Дарью, сказал, что ее игра заставляет испытывать какую-то нереальную вселенскую любовь ко всему, и подарил трактат «О любви» Стендаля. Дарья видела, как лицо мужа, наблюдавшего эту сцену, покрылось пятнами. Скомкано поблагодарила продавца, спрятала книгу в сумку и отошла в дальний угол магазина.
Дома убрала томик Стендаля на верхнюю полку шкафа-купе в прихожей. Иногда, когда мужа не было дома, перечитывала случайно открытые страницы, всякий раз поражаясь, какие разнообразные формы может принимать эта пресловутая любовь. И расстраивалась от того, что, желая разобраться с тем, чем же на самом деле является это чувство, запутывалась ещё больше.
А срывы у Геры стали повторяться чуть ли не каждый день. То ему чудилось, что официант пялится на вырез Дарьиного вечернего платья, то продавец раритетных грампластинок в «Музыкальном магазине» на Ленинском проспекте сделал неоправданно большую скидку.
И всякий раз он обвинял Дарью, пеняя на то, что не научили ее родители правильным манерам. А иначе почему она дала кому-то до свадьбы?! Дарья в сотый раз рассказывала мужу ту историю. Клялась, что все вышло не по ее воле. И она об этом очень сожалеет. Но Гера стоял на своем:
