Я бесстыдно потираю себя, когда шоу начинается с ее шорт. Бедра Валентины покачиваются, когда она опускает их по своим стройным ногам, задница покачивается, когда они медленно опускаются, оставляя ее в стрингах, которым я хочу поклоняться. Она оборачивается, покачивая задницей и оглядываясь через плечо. Я не могу отвести от нее глаз, я буквально приклеен к каждому движению, а затем она снимает рубашку.

Я стону, когда она обнажена передо мной. Она худая. На мой взгляд, слишком худая, но это не умаляет того факта, что она самое совершенное создание, которое я когда-либо видел.

Слова теряются где-то в моем мозгу, когда она поворачивается, скрестив руки на груди, чтобы защититься от моих любопытных взглядов. 

— Ты великолепна, — выдыхаю я, подразумевая это каждым вздохом своего тела. Опустив руки по швам, она замирает на минуту, пока я насыщаюсь, глядя на нее.

ВАЛЕНТИНА

Я слышу страстное желание в грубых нотках его голоса, я чувствую это в каждом прикосновении его рта к моему, и блуждающий жар его рук и пальцев подтверждает это. Я стою перед ним обнаженная, и его глаза ясно выражают его намерения. Из-под тяжелых век его ясный взгляд блуждает по каждому дюйму моей кожи. 

— Я жду, — шепчу я.

Он ухмыляется. Наклоняясь, я обвиваю руками его шею, так что наши груди соприкасаются. У него перехватывает дыхание, когда мои соски касаются его, и тогда игра окончена. Меня вдавливает сначала в него, а затем в стену. Его рту не хватает самоконтроля, который он демонстрировал до сих пор. Он грабит, крадя мое прерывистое дыхание и издавая всхлипы одновременно с тем, как мои колени слабеют от нападения. Замедляясь ровно настолько, чтобы прикусить мою нижнюю губу, он погружается в нее, а затем высасывает жжение. Мое хныканье, перешедшее в стон, наполняет комнату, и я все еще не смущена. Я охвачена желанием. Отрывая свой рот от его, я хватаю ртом воздух, когда он подтверждает, что я оправдала оба его ожидания.

— Валентина. — Его голос, грубое пятно на фоне шелковистого скольжения его пальцев.

Воздух прохладен на моей коже, когда его тепло исчезает. Достав из кармана презерватив, он надевает его на место. А затем он возвращается, и я оказываюсь в ловушке между его телом и стеной. Я не могу говорить. Единственное, что я знаю, это то, что я жажду его. Мои бедра раскачиваются, чтобы передать сообщение, с которым у моего рта проблемы.

Я сосредотачиваюсь на его бровях, когда я растворяюсь в нем.

— О чем ты думаешь? — Я выдыхаю, не уверенная, почему я должна знать это прямо в эту минуту.

Стон вибрирует в его груди, а затем его рот нависает над моим, не для поцелуя, просто ожидая, пока он смотрит мне в глаза. 

— Ты хочешь знать все?

— Да. Все.

— О том, что я с радостью потеряю себя в тебе навсегда. Я хочу утонуть в тебе, чтобы утро никогда не наступило. Я думаю обо всех вещах, которые я хочу сделать с тобой своими руками, своим языком, своим телом и там, где я хочу тебя. Но это... — Он прижимается к моему входу, открывая мое тело, чтобы принять его. — Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. — Две вещи происходят одновременно. Я использую его шею как рычаг, чтобы подпрыгнуть и обхватить ногами его талию. Он опускает голову мне на плечо, чтобы наблюдать, как он продвигается вперед, проскальзывая дюйм за дюймом, медленно, глубоко, и мы пульсируем вместе. Я хватаю его за волосы и мяукаю, когда он растягивает меня, раскрываясь, такой полный, такой хороший. Облегчение от того, что он внутри меня, посылает дрожь по моему позвоночнику, и рябь окутывает его.

Его рот находит мой, и мы целуемся, долгая, влажная имитация его отступления и скольжения обратно, пока деваться больше некуда. Животная потребность берет верх, и я вонзаю ногти в его спину. Я хочу жестко и быстро. К черту это медленное вращение его бедер, раз, другой, с каждым разом погружаясь все глубже.

— Быстрее, Куэйд. — Я не хочу, чтобы он медлил ни секунды. — Да!

И вот это начинается. Он вытаскивает почти до конца, только чтобы вонзиться обратно, снова и снова. Начиная с жестокого темпа, он прижимает меня к стене, и мне некуда деваться, нет выбора, кроме как принять его. Каждый удар глубже предыдущего, и я чувствую его повсюду. Я идеально балансирую между удовольствием и болью. Когда я сыта, он испытывает сладостное пронзительное наслаждение, и тогда я боюсь, что он уйдет, пропуская растяжку, пока он не вернется снова. Это прекрасная отдача. Я теряю себя, требуя того, что мне нужно, чтобы закончить тем, что я хочу. Я хочу момента, когда мир исчезнет, и я ничего не почувствую, ничего, кроме сильного удовольствия, и я готова сделать все, чтобы достичь этого.

Мной овладевает дикая самозабвенность, и я кусаю его за плечо, пока его рычание не вибрирует у моей груди. Я дергаю его за волосы и направляю его рот туда, куда я хочу, везде. Губы, шея, соски, я говорю это вслух и своим телом. Я не позволю ему быть нежным. К черту нежность. Я вынуждаю его быть грубым, или, может быть, он делает это добровольно, в любом случае, мы здесь вместе. Отойдя от стены, он укладывает меня плашмя на диван, мои ноги перемещаются с его талии на его плечи. Он покусывает и посасывает дорожку вдоль моего пульса, когда он поднимается вверх по ноге. От внутренней стороны лодыжки до середины бедра, он наклоняется надо мной, только чтобы посмотреть мне в глаза. Его эрекция скользит на новую глубину. Мой рот приоткрывается от вздоха, который застревает у меня в горле только для того, чтобы с каждым толчком вырываться прерывистым шепотом. Он наблюдает за мной, совсем как Логан ... как будто я для него все. Как будто я единственное в мире существо, достаточно особенное, чтобы заслужить все его внимание.

Я притягиваю его к себе, чтобы облизать и прикусить его губы, чтобы разрядить напряжение проходящее между нами, но он просто продолжает двигаться, подталкивая меня к пропасти. Когда его зубы скользят от моего подбородка к выпуклости груди, я наслаждаюсь сладкой болью. Я хочу, чтобы их следы были на всем моем теле, напоминая мне, что это не сон. Я хочу, чтобы они постоянно напоминали мне о том, какой подарок дает мне время, проведенное с ними.

Погружаясь в изгиб моей шеи, он прокусывает пронзительное жало, и ощущение вспыхивает повсюду. Это превращается в электричество, проходящее по моей ставшей сверхчувствительной коже. Достигнув туманного облака моих мыслей, это воплощается в жизнь. Наши рты воссоединяются, грубо, превращаясь в шторм, в который я с радостью прыгну с головой. Я беру и беру еще немного, эгоистично в погоне за удовольствием, которое, я знаю, ждет меня. Мы изучаем самые глубокие впадины и нежные изгибы тел друг друга.

И затем я начинаю кончать. Выгибаюсь дугой на диване, сладкое покалывание его зубов на моей груди толкает меня за грань разумного, и я чувствую его повсюду. Сжавшись вокруг него, я держусь, несмотря на дрожь, которая ощущается почти болезненно приятно.

Куэйд, Куэйд, Куэйд, повторяю я про себя или вслух. Я не знаю, что именно, да мне и все равно.

— Принцесса, я иду с тобой, — ворчит он. Входя в меня, он толкается дважды, второй глубже первого, и он там. Я чувствую, как он набухает, а затем высвобождается внутри меня.

— Я люблю тебя, — кричит он, кончая, и слеза скатывается по моей щеке от искренности, которую я слышу в его словах.

Он окружает меня, его вес вдавливает меня в диван, и, как и в случае с Логаном, я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.

Почему все идеальное в моей жизни всегда заканчивается?

Я знаю, Куэйд не понимает, почему я кажусь меланхоличной после того, чем мы только что поделились. Я ненавижу себя за это, правда. Вместо того, чтобы радоваться каждому мгновению, я чувствую себя все более опустошенной из-за того, что никогда не смогу испытать это снова, или из-за того, что я упускала это все эти годы. Ревность растет во мне, когда я думаю обо всех женщинах, которым довелось испытать это с ним. Я видела фотографии. Как он мог смотреть на меня так, словно я самая красивая женщина в мире, когда он буквально был с самыми красивыми женщинами в мире?