Закинул руку ей на плечо и принялся делиться подробностями охоты. Она обняла его за пояс, глядя со слепым обожанием, и оба двинулись к паласу.

Отойдя от окна, я собрала медальоны, убрала их обратно в комод и спустилась в трапезную.

Там уже накрывали на стол. Рогир расположился во главе стола, Алекто сидела по правую руку. Свита травила шутки и гремела чарками, в которые служанки торопливо разливали вино.

Когда я вошла, два рыцаря пытались запихнуть в камин, где уже жарилась косуля, еще и кабана прямо в шкуре. Сок брызгал на угли, шипя и наполняя помещение чадом. При виде меня люди смолкли, установилась тишина.

Друг Рогира, учивший смеявшуюся Алекто, как правильно рыгать, поспешно отодвинулся. Она тоже подняла голову, и лицо тотчас помрачнело.

– Анна, – приветствовал меня муж, поднимая чарку, – присоединишься?

– Благодарю, милорд. Но мне не хотелось бы мешать вам. Боюсь, Алекто тоже уже пора. – Я глядела в пол, со сложенными на подоле руками.

– А вот я хотела бы остаться, – с вызовом вздернула подбородок она.

– Мне нужна ваша помощь, – с нажимом произнесла я.

Резкий выдох, звук не менее резко отодвигаемого стула, и Алекто поднялась.

– Спокойной ночи, отец. – Она поцеловала руку Рогиру.

При этом лицо ее снова неуловимо изменилось, смягчаясь.

– Иди, дитя мое. – Чинно поцеловал он ее в лоб.

Алекто не глядя промчалась мимо меня.

На лестнице я ее нагнала.

– Постойте, Алекто.

– Я не сделала ничего дурного! – резко развернулась она.

– Негоже вам сидеть вместе с рыцарями. К тому же вы там единственная девушка.

– Но ведь рядом отец!

Меня передернуло, как всегда происходило, когда она так его называла.

– И именно поэтому он должен был сказать, что леди не подобает так себя вести.

– Я всего лишь хотела послушать о его охоте!

– Поймите, я желаю вам лучшего.

– И не понимаете, что это лучшее для меня и есть!

Дверь перед моим носом захлопнулась. Постояв какое-то время, я двинулась вниз по лестнице.

На первом этаже ко мне приблизился управляющий.

– Вам что-нибудь принести, госпожа?

– Ничего не нужно, Якоб. Только… воды и засахаренных апельсинов.

– Слушаюсь, госпожа.

Вскоре он вернулся, протягивая мне миску, наполненную тонкими оранжевыми ломтиками с изгибающимися краями, и кубок.

– Благодарю.

Взяв принесенное, я вышла наружу.

Войдя в часовню, ненадолго задержалась перед образом Праматери, чтобы сотворить молитвенный жест, и, сняв со стены факел, спустилась в крипту. Медленно приблизившись к каменному ковчежцу, щедро украшенному резьбой, поставила рядом тарелочку с апельсинами.

– Привет, – произнесла я, не сводя с каменного ящика глаз. – Знаю, сегодня не воскресенье, но вот, это тебе. – Я пододвинула угощение и кубок с водой – Людо ведь не пил вино.

– Пришло послание от королевы. Она приглашает нас ко двору. Представляешь, я наконец-то встречусь с твоим сыном!

Сердце, заключенное в ковчежце, конечно же, молчало.

– Порой мне не хватает сил… Рогир слишком много тратит, а до окончания строительства замка еще далеко. И Алекто, она… хороший ребенок, но я не думала, что с хорошими детьми может быть так трудно…

Еще какое-то время я продолжала делиться с Людо тем, что скопилось в душе, а потом рядом раздался шорох. Я посмотрела на выглянувшую острую мордочку с несколькими седыми волосами.

– Тоже пришел? Вы же недолюбливали друг друга.

Вульпис чихнул и, стянув с тарелки ломтик апельсина, скрылся в темноте.

– Это я его впустила, – раздался с лестницы голос.

Обернувшись, я увидела замершую на ее середине Алекто.

– Что вы здесь делаете?

– Якоб просил передать, что Белобокая отелилась.

– Хорошо, ступайте.

– Зачем вы приносите ему это? – кивнула она на апельсины, игнорируя мои слова, и принялась спускаться. – Так ведь не принято…

– Он это любил.

– Странно, что вы постоянно ходите сюда, словно он может вас слышать.

– Для меня – может.

– Разговариваете с тем, кого давным-давно нет, – продолжила Алекто, останавливаясь рядом. – И даже не с ним, а с…

– Идите, Алекто.

– Дядя Людо то, дядя Людо се… – передразнила она.

– Алекто!

Ее глаза сверкнули.

– Должен же кто-то вступиться за дядю Людо, чтобы вы оставили его в покое.

– Немедленно прекрати!

– Знаете, а я понимаю, почему он умер. Потому что это был единственный шанс избавиться от вас!

Хлопок, и ее голова дернулась. Алекто прижала ладонь к щеке, с изумлением глядя на меня. Я тоже с недоверием посмотрела на свою руку, которая только что это сделала.

– Алекто, я не… – потянулась я к ней.

В ее глазах блеснули слезы. Всхлипнув, она развернулась и бросилась прочь.

Когда я поднялась во двор, там уже никого не было. Вздохнув, я сжала пальцы и двинулась к паласу.

Когда вошел Рогир, я сидела перед зеркалом, причесывая волосы. Их я крашу с шестнадцати лет. Среди массы смоляных волос затесалась одна честная прядь – седая. Ее я не закрашиваю – это моя пожизненная траурная лента по Людо.

– Как вы, миледи? – спросил Рогир, приближаясь. Опустив руки мне на плечи, он принялся массировать их.

Я почувствовала хмель. Многие бы сказали, что мне повезло с мужем: еще довольно молод, весел и хорош собой, несмотря на то что невоздержанность в вине оставила свой отпечаток на его лице и теле. К тому же не задавал лишних вопросов и принял Алекто, которая родилась здоровой доношенной девочкой через пять месяцев после нашей первой ночи. Как ни странно, он даже привязался к ней. Более того, нашел в своем генеалогическом древе далекого рыжеволосого предка. В общем, у нас был брак по полному взаимному согласию: он женился на моем титуле, я вышла замуж за его деньги.

– Прекрасно, милорд. А как ваша охота?

Рогир принялся рассказывать о последних трех сутках, что он отсутствовал, попутно раздеваясь.

– Позвольте помочь, – произнесла я, когда он потянулся к сапогам.

Сидевший на краю кровати Рогир отпустил сапог и сделал дозволяющий жест. Опустившись на колени, я стянула сперва правый, затем левый.

– Мне передали, что пришло послание с королевской печатью. – Он внимательно глядел на меня сверху вниз.

– Да. Королева приглашает нас на празднование Зимнего солнцеворота и дня рождения ее сына, который приходится на Двенадцатую ночь[3]. Через месяц.

– И вы хотели бы поехать?

– Разве мы можем отказаться?

– Ехать ко двору затратно. Придется шить наряды, к тому же понадобятся средства на пребывание там.

Такой ответ Рогира мне даже в голову не приходил.

– Боюсь, королева неправильно поймет, если мы откажемся, – с нажимом произнесла я.

Он поднял руки, позволяя мне стянуть котту. О грудь ударился талисман – антилопа с заостренными, как пила, рогами, которые, по поверью, могут подрезать деревья. Дар семьи Рогира заключался в склонности к охоте и умению находить дичь. На моей собственной груди не было ничего.

– Я не могу пока дать ответ, – опустил руки он.

Развесив одежду на перекладине, установленной на двух других перед камином, я вернулась к нему. Рогир протянул руку и погладил кончиками пальцев мою шею.

– Ты очень красива, Анна.

В свете очага его глаза жарко блеснули.

– Ты могла бы?..

Не отрывая их, он потянул меня вниз, глядя при этом так, будто я была змеей, которая может в любой момент ужалить.

Опустив глаза, я снова встала на колени.

– Конечно, милорд.

Потянувшись к завязкам на его штанах, я принялась распускать их.

Когда все закончилось, он увлек меня на кровать, посадив поверх. Я хотела снять с себя камизу, но Рогир остановил.

– Постой. Ты могла бы сегодня снова?.. – Взгляд на ряд пузырьков, выстроившихся на полке. И снова эта неуверенность. Порой казалось, что муж меня боится.