Дома Ева вычеркнула очередной день из планера на месяц и физиологию из списка отработок. Ей очень нравилось вести бумажные ежедневники, планеры и списки дел. Это позволяло чувствовать себя продуктивной, а когда ничего не хотелось, это создавало видимость деятельности, от чего поднималось настроение. Ева вспомнила, что в ее институте физиологию называли «шизой» и хмыкнула. Якобы, если в течение года забивать на этот предмет и начать все учить только перед экзаменом, то накроет шиза. Она подумала, что тогда стоило бы назвать еще как минимум половину предметов так же.

Ева открыла свои конспекты по гистологии и погрузилась в изучение микромира клеточек и тканей. Вспомнила о препаратах и начала судорожно искать их фотографии в чате с Лизой. Когда Ева мысленно делала пометку о том, что надо бы на неделе забежать к подруге, чтобы Лизе было не так одиноко, пришло сообщение.

Лиза: Как с шизой?

Ева: Отработала. Я, если что, о тебе не забыла, завтра зайду.

Лиза: Не переживай, ко мне сегодня Марк забежал, лекарства занес, очень мило с его стороны.

Ева: Ооооо.

Лиза: Кажется, он будет следующем в цепочке нашей болезни))

Ева: Я надеюсь, вы не целовались. Не хочу, чтобы он дальше всех заражал и наше кафе закрыли на карантин.

Лиза: Нет, я вся в соплях. Я попросила его не подходить близко. Надеюсь, с ним все будет в порядке. Он мне, кстати, занес облепиховый чай. Я и ему рассказала об его пользе. Я уже упоминала, какой он классный?

Ева: Чай?

Лиза: Марк.

Ева: Аврелий?

Лиза: Мой, глупышка.

Ева: А, уже твой))

Ева еще немного попереписывалась с подругой, после чего снова принялась повторять вопросы, которые и так хорошо знала. Чтобы не было соблазна взять в руки телефон и отвлечься, она оставила его в своей комнате на зарядке, а сама ушла в зал, по которому принялась ходить из угла в угол, вслух рассказывая вопросы. Она переживала, что из-за того, что пропустила пару, ей могут занизить оценку, поэтому старалась выучить все идеально. Через пару часов Ева вернулась за телефоном, чтобы из фотографий гистологических препаратов сделать карточки в приложении, которое нашла пока болела. На экране возникала картинка, нужно было понять, что это. После нажатия на фото, показывалась оборотная сторона с ответом. Ева прогнала пару кругов карточек. У нее даже получалось не думать о нем.

На не экзаменационных дисциплинах ей разрешили отработать, просто показав конспект. Особого облегчения от этого она не испытала, потому что все равно учила пропущенные темы и почти не спала. Она ощущала такую тревогу и панику, что еще немного и ей пришлось бы дышать в бумажный пакет, прямо как в американских сериалах.

Уже через полтора часа, после окончания пары, Ева стояла около кровати Лизы. В отличие от своей подруги, Лиза умела отдыхать, поэтому вместо учебных видео она смотрела сериалы, ей пришлось поставить «Дневники вампира», которые она смотрела в раз, наверное, пятый на паузу ради разговора с подругой. Не то чтобы это было Лизе в тягость, но отвлекаться на одном из самых любимых мест было неприятно. Ева слушала рассказы о Марке с легкой улыбкой, ей было радостно, что хоть у кого-то на личном все просто отлично. Марк оказался студентом четвертого курса радиотехнического и в свободное время подрабатывал в кофейне своих родителей. Но, в отличие от бывшего Евы, он не думал, что родители обязаны его куда-то пристроить после выпуска, и поэтому не потерял интерес к учебе.

Дни для Евы снова слились в один, на этот раз он был серым и монотонным. Пока что единственным ярким событием, не считая посещения Лизы, была гистология. Два пятна, ярко-желтое, как солнышко, и темно-синее, словно ливень, посреди промозглой серости, как раз соответствующей свинцовым октябрьским тучам. Ева слетела с автомата. Она не поняла, что с ней случилось, переволновалась или недостаточно хорошо подготовилась, но она не смогла определить второй препарат под микроскопом. С кафедры она уходила, еле сдерживая слезы. Она была уверенна, что если бы такая ситуация произошла на паре, то все обернулось не так плачевно. Она знала, что Катя и еще парочка ее одногруппников тоже не смогли распознать один из препаратов, однако это никак не сказалось на их оценках. Сдавать экзамен совсем не хотелось. Ева позволила себе заплакать только дома по душем. Она вспомнила его «раздевающий» взгляд. На душе стало мерзко. Захотелось отмыться, хотя она уже была под струей воды.

На анатомии не разрешили отработать на паре, Ева смирилась с мыслью, что пойдет на кафедральную отработку. Пятница-развратница обещала быть веселой, если под «весельем» подразумевать панику, стресс, тревогу и другие прелести студенческой жизни, если ты слишком много внимания уделяешь оценкам. Сначала пара биохимии, на которой Лиза все же оставила ее один на один с ним, но Ева не могла винить подругу в этом. Потом еще и анатомия. Ей казалось, что потерю еще одного автомата она не переживет.

Биохимия проходила просто ужасно с самых первых минут. Стоило Илье Александровичу узнать, что Лизы не будет, он сразу сел рядом с Евой, аргументируя это тем, что оттуда будет лучше видно и доску, и всех учеников. Ева негодовала, что фамилия ее подруги, Абрамова, стояла в начале списка.

– Ева Васильевна? – Он посмотрел в ее сторону и заглянул прямо в глаза, Еве понадобилось немного времени, чтобы заново научиться говорить и прогнать мысли о том вечере, когда они были так же близко… даже еще ближе.

– Здесь, – ответила она с раздражением, такое соседство явно ее не устраивало.

– Как приято слышать ваш голос. Долечились? – Он улыбнулся, без нее на прошлой паре было очень скучно, другие студентки жаждущие его внимания, та же староста, были ему не интересны, его волновала только эта неприступная крепость, стены которой должны были рухнуть со дня на день. Ева подумала о том, что от пары осталось всего лишь три часа десять минут.

Ева затылком ощущала взгляд Кати, а боковой стороной бедра прикосновение колена Ильи Александровича, слышала его тихое дыхание, пока он, склонившись над ее конспектами и учебником, объяснял что-то и исправлял ее маленькие описки в тетраде.

– Так дело не пойдет, Ева Васильевна, если вы будете допускать такие глупые ошибки, то как вы контрольную напишете? Здесь кислород забыли, там кофермент не дописали. Я же хочу, чтобы вы стали хорошим врачом, – он положил ей руку на бедро.

– Илья Александрович, – Ева дернула ногой, руку скинуть не вышло. Ей стало страшно, тепло ладони отчетливо ощущалось через тонкие колготки, он выбрал место, где уже не было халата. Ева оставила попытки освободиться. – У вас еще целая группа будущих врачей, не хотите подумать и о них тоже? – Не ожидая от себя такой дерзости, добавила, – уверена, что у Кати тоже есть вопросы к вам. И можете немного отодвинуться от меня? Вы нарушаете мое личное пространство. – Внутри у нее все сжалось в комочек, она хотела привлечь хоть чье-то внимание, чтобы ей хоть кто-то помог, но никому не было дела до нее. Гораздо проще закрыть глаза, даже если что-то происходит у тебя прям под носом.

– А я помню момент, когда тебе было очень даже и приятно мое внимание, – он подвинулся поближе и заскользил рукой вверх, в сторону края халата, под него. – И вы тогда были совсем не против вторжений в свое личное пространство, наоборот, очень и очень даже за, – на его губах появилась улыбка предвкушения, от которой Еве стало мерзко.

В ушах Евы зазвенело, но она смогла услышать, как ее одногруппники зашептались и захихикали, ей стало неприятно находиться в одном помещениями с ними. Ее начало подташнивать, она почувствовала кислый привкус во рту. Ей не хотелось и дальше выслушивать что-то подобное. Она винила себя за то, что заразила Лизу и теперь осталась одна. Она винила себя за то, что напилась в клубе. Она винила себя за то, что решила прогуляться по парку и попала под дождь. Воздуха катастрофически не хватало, голова закружилась, в ушах загудело еще сильнее. Как назло, именно сегодня она забыла переложить таблетки от головной боли из одной сумки в другую, потому что допоздна учила биохимию, потому что утром проспала и пришлось собираться впопыхах.