— Аль, я…

— Алиса Руслановна сейчас работает на меня, — прерываю ненужный разговор. — Не могли бы оповестить Виолетту Дмитриевну о том, что мы будем ждать ее в ресторане.

— Конечно, — заходясь румянцем, стыдливо прячет глаза девушка за стойкой и спешит взять телефонную трубку.

— Зачем ты так? — со смесью злости и досады спрашивает Алиса. — Там ведь могла стоять я.

— Сегодня не могла, — отвечаю ей. — Ты хотела узнать, как живут девушки моего круга, так вот сегодня ты одна из них.

Я Золушка. Нет, правда.

С идеальной укладкой, дорогим маникюром, который не делала даже со скидкой сотрудника, потому что он все равно стоил заоблачных денег (Олеся неплохо поднаторела в этом), и в платье — боже мой — в идеальном платье. Вот, оказывается, как сидят вещи, которые стоят больше тысячи рублей и не с распродажи. И я, вся такая волшебно красивая, иду в ресторан не для того, чтобы решать рабочие вопросы, не для того, чтобы после отбоя поздравить с днем рождения кого-то из официантов, не чтобы встретить Олесю, а на ужин. И пусть, помимо мужчины моей мечты, там будет его мать, это уже не важно.

Мы садимся за столик, и официант сию минуту приносить бутылку шампанского, будто Руслан послал ему сигнал по телепатической связи.

— Что за праздник? — я краснею от его внимания, как ни пытаюсь держать себя в руках.

Руслан не сводит с меня голодного взгляда, от которого хочется спрятаться и в то же время, наоборот, прыгнуть ему навстречу. Но сейчас я пытаюсь хотя бы расслабиться и получать удовольствие. Очень хочу, и с каждой новой минутой сомнений все меньше.

И вновь вибрирует телефон — это Оля присылает фото спящей в кроватке Аленки. Прекрасно, я и переживала только за укладывание, потому что иногда у нас с этим процессом бывают трудности. Но раз ее уложили, теперь это все надолго, и я могу со спокойной душой отдыхать.

Могу, но мне все равно волнительно.

— Почему твоя мама думает, что ты можешь быть отцом? — этот вопрос не выходит из моей головы. Она была такой уверенной и решительной, не лгала и не блефовала. Говорила открыто. Вряд ли ведь она бы говорила так открыто, если бы у Руслана была столь деликатная проблема? Любая мать хочет стать и бабушкой тоже, ну мне так кажется. Я, по крайней мере, могу себе представить, что однажды Аленка станет взрослой, заведет семью.

Хотя... пока мне сложно даже вообразить, что мне не придется менять ей подгузник, но не все сразу.

— Это моя ошибка. Я... — он замолкает и отводит взгляд. — Я ничего ей не говорил. Папа умер, диагноз был тем же.

— Оу.

— Она так тяжело это переживала. И был момент. Я пришел домой, а она… лежала на полу. Она умоляла сдать все тесты, какие есть. Я сказал, что прошел полное обследование, и у меня все в норме. Я не мог не лгать ей, ее это убивало. Хотя я лгал лишь наполовину. Я ведь и правда был в больнице, только результаты получил… В общем, не те, о которых мечтают мужчины в расцвете сил. Сложно все это было. Я уехал за границу в длительную командировку, переварил все, даже свыкся с мыслью и вернулся… прежним, наверное.

— Руслан... — я протягиваю руку и переплетаю наши пальцы.

— Смешно, что, как только я лишился возможности получить свою собственную семью, сразу захотел ее. Ты не представляешь, как бы я хотел такую дочь, как Аленка. Мне и сын не нужен, не понимаю этого бреда про «наследника». Нет. Здоровый и счастливый ребенок — куда важнее. Было минут пять после нашей встречи, когда я почти поверил, что она моя. От этой надежды у меня аж голова кружилась, правда. Я не хотел лишать маму этой надежды.

— А теперь?

— Теперь мне кажется, я не прав. Ведь если она узнает об этом как-то неправильно, будет больнее.

— Что узнает? — Виолетта Дмитриевна подходит к столику истинно королевской походкой, скидывает легкую накидку и усаживается за столик, даже не глядя на официанта, который уже кружит над нет.

— Сейчас расскажу, — тише отвечает Руслан.

Мне становится не по себе, становиться свидетелем семейной драмы уж точно не входило в мои планы. Я-то тут зачем? Во вселенной Руслана, где Алена не его дочь (почему всякий раз от этой мысли такая боль простреливает, что хочется пополам согнуться?), я ему тоже никто, и семейные разборки тоже не по мне.

— Мама у меня новость.

— Да что ты? Неужто решил принять в нашу семью эту бродяжку? Тогда мне водки.

— Мама не смей оскорблять Алису. Это просто неприлично и смешно, ты же взрослый человек.

— Говори уже, пока я держусь, — она мило улыбается.

— Не так я себе представлял этот разговор...

— Ну же!

— Я не могу иметь детей. Вообще.

— Что? И это повод для ужина? — лепечет она чепуху, но глаза полны слез. — Руся, ты какую-то чушь несешь...

— Нет, мама. Я лечился полтора года назад от той же болезни, что и отец.

— Обманул меня? — обреченно выдыхает она. — Полтора года... — и поглядывает на меня, видимо, подсчитывая даты.

— Я, честно говоря, не видел повода говорить. Дети никогда не входили в мои планы, но что-то в последнее время ориентиры сменились, может, старею... — он болтает дальше, но Виолетта его уже не слушает. Она ведет немой диалог со мной. И могу поклясться, что понимаю, о чем она думает.

Сердце начинает стучать в сумасшедшем ритме, разгоняя кровь. Воздуха не хватает, я уже хочу сорваться с места и вообще отсюда уйти, но Виолетта, разгадав мой маневр, еле заметно качает головой.

— Ну что ж, сын. И у меня для тебя новость. Эта аферистка, что сидит рядом с тобой, одиннадцать месяцев назад родила от тебя дочь и ни слова тебе не сказала! А ты, болван, если не узнал собственное дитя! Ты что, детских фотографий своих не видел? Там тест ДНК не нужен. Глаза, личико. Я ее как увидела, будто в прошлое попала. Ты был таким же.

Взгляд Руслана мечется от меня к матери, и я не могу понять, что в нем. Восторг, растерянность, ненависть? Что будет дальше?

— Я пообщалась с адвокатом, как ты понимаешь. Ну без теста мы не обойдемся, иначе отцовство не докажем. Тест ДНК, потом все документы. Я подумала, в своей квартире организовать детскую, чтобы помогать тебе. Няни это, конечно, хорошо, но ребенку нужны родные люди.

Руслан оглушен и мать не то что не останавливает, даже не слышит.

— С Алисой я уже рассчиталась, надеюсь, претензий не будет.

— Что? — вот тут я прихожу в себя. Руслан не слышит и этого или не показывает.

— Милочка, ну какая из вас мать. Пока я думала, что у меня могут быть другие внуки, это одно, но теперь обстоятельства изменились. Вы нас многого лишили, теперь пеняйте на себя.

Я вскакиваю на ноги так резко, что опрокидываю стул, и только тут оживает Руслан. Он тоже встает из-за стола, но я не успеваю понять его настроение. Да и не особенно хочу. Его мать мне уже достаточно наговорила, с меня довольно.

— Алиса, — его голос бьет в спину, но я не останавливаюсь.

К черту, я к Алене! И больше никаких Гончаровых в моей жизни.

Я залетаю в номер, на ходу скидывая украшения, которые жгут кожу будто раскалились.

— Алиса? — мне навстречу поднимается Оля, которая сидела с Аленкой.

— Все в порядке, вы можете идти. Спасибо большое.

Оля вежливо прощается, сообщает, что с радостью поработает на нас снова, потому что Аленка — замечательная девочка, и уходит. А я сажусь у кроватки с полным ощущением, что вокруг одни враги. Особенно за тонкой смежной дверью.

Не могу! Меня бесит эта несправедливость. Эта Виолетта там все распланировала, как мило. Поверить не могу! Не могу... не могу...

Я не всхлипываю, держусь, но сил уже просто нет.

Я чувствую, чтоонпридет, как будто иначе и быть не может. И действительно слышу шаги, а потом распахивается незапертая Олей дверь, и Руслан в два шага оказывается не просто в комнате, а рядом со мной. У моих ног.

Он у моих ног.