— Пять минут контроль! На две минуты взрываемся! — Напомнил я своим партнёрам простую действенную тактику, перед тем как мы с Фёдором Черенковым пошли к мячу, установленному в центральном круге.

«На воротах — Габелия, в центре защиты цементирует „Динамо“ — Чивадзе, в полузащите солирует — Дараселия, в атаке — Кипиани и Шенгелия, полна чемпионская коробочка», — усмехнулся я про себя и толкнул мяч ногой Черенкову. Фёдор тут же откатил назад Гаврилову. И мы с садистским удовольствием принялись перекатывать мяч по всей ширине нашей половины поля, приглашая тбилисских друзей в гости на «чаёк и кофеёк».

Но не прошло и пяти минут как Фёдор Фёдорович, заметив, что «Динамо» слишком сильно втянулось на нашу половину, оголив свои тылы, еле заметно кивнул мне головой. А мне дважды кивать в таких случаях не надо, сам не дурак, решил я и резко рванул к центральной линии поя. Пас на сорок метров и моя скорость стали полной неожиданностью для обороны наших гостей. Александр Чивадзе тоже ускорился следом, но с каждой секундой для всех болельщиков стало понятно, что теперь у Тбилиси одна надежа на Отара Габелию. Габелия грамотно выждал момент для рывка навстречу, чтобы бросившись руками вперёд, вырвать из моих ног черно-белый мяч. И как всегда эпизод решили какие-то ничтожные доли секунды. Отар прыгнул, я черпачком поддел мяч вверх, но затем, зацепившись за тбилисского голкипера, рухнул носом вниз. Мяч немного лениво попрыгал по лысоватому газону «Локомотива» и под оглушительный рёв спартаковских болельщиков вкатился в сетку ворот.

— Гоооол! — Разнеслось по всему Куйбышевскому району. — Гооол! — От резкого вскрика взмыли в воздух утки на Черкизовском пруду.

— Гооол! — Заорал я и мои партнёры по «Спартаку».

— 1: 0 — это ещё не победа! — Крикнул нам с бровки Николай Старостин вполне очевидную вещь.

Поэтому после забитого гола мы вновь принялись рубиться с «Динамо» за мяч, контроль над которым — был ключом к сегодняшней победе. Почти десять минут то мы, то наши гости поочередно владели футбольным снарядом и инициативой, играя почти без голевых моментов, и наконец, силы у двужильных динамовцев закончились, сказался всё же первый тайм. А на 60-ой минуте действующий чемпион вынужден был прижаться к воротам и отбиваться редкими выпадами, которые глохли около центрального круга. Тогда Николай Петрович сделал первую замену — Георгий Ярцев ушёл, а вместо ветерана выскочил ещё зелёный юниор — Серёжа Родионов.

— Совсем «Дед» поехал, — пробубнил Юра Гаврилов. — В такой матч, б… кинул сопляка.

— Поверь мне, Василич, Радик в чемпионате ещё пошумит, — хмыкнул я и побежал на правый край полузащиты.

А на 80-ой минуте встречи случилось маленькое чудо. Черенков на подступах к штрафной наших гостей, сыграв в стеночку с Гавриловым, внезапно выскочил на очень хорошую позицию, из которой в принципе можно было забивать. Но Федя не пробил, а катнул мяч в направлении правой штанги мне на ход. «Изверг», — буркнул я себе под нос и втопил из последних сил. Защитник Чивадзе тут же повис на плече, вратарь Габелия бросился в ноги, пыль от проплешин на газоне полетела в глаза и в такой ситуации, я как-то умудрился правой ногой дать резкий пас влево. А там внезапно как из-под земли вырос Серёжа Родионов и воткнул свой первый мяч в карьере в ворота действующих чемпионов СССР.

— Даааа! — Заорал Сергей и, подняв две руки вверх, полетел поприветствовать спартаковские трибуны, чтоб они уже начинали привыкать к новому кумиру красно-белой молодёжи.

Что творилось около служебного выхода со стадиона в двух словах не передать. После героической победы 2: 0, толпа в несколько тысяч человек, не желая расходиться, требовала выдать им на обозрение Николая Петровича Старостина. Милиционер на входе предложил вывести «Деда» через ещё один запасной вход. Однако Старостин сказал:

— Мы — народная команда, и я не имею права прятаться от народа.

— А если там, в толпе, псих с заточкой, — ляпнул Гаврилов.

— Значит это пришли по твою душу, — сказанул я и многие наши парни заржали. — Предлагаю посадить Николая Петровича на стул, вынести вместе со стулом на руках и так дотащить до автобуса. Во-первых, нашего фельдмаршала увидит вся округа. Во-вторых, никакой псих с заточкой до него не доберётся.

— Знаешь что, Никон, — пробурчал «Дед». — Иди-ка ты к чёрту. Открывай дверь! — Скомандовал он милиционеру.

И когда Николай Старостин появился на улице, он совершенно спокойно сказал:

— Мужики, команде пора отдыхать, пропустите нас к автобусу, пожалуйста.

После чего народ расступился и, выстроив живой коридор, пропустил и Старостина, и всех футболистов, и весь тренерский штаб. Лишь скандирование болельщиков: «Николай Старостин! Николай Старостин!», ещё долго разлеталось над площадью перед стадионом «Локомотив».

В среду 30-го мая команда уже во всю проводила тренировки на настоящем живом поле в Тарасовке. Мозоли, ожоги и ушибы, полученные при тренировочных занятиях в манеже на ковре больше похожем на солдатское сукно, благополучно остались в прошлом. Однако мозоли и ушибы — это не худшее, что есть в спорте, не считая конечно реальных серьёзных травм. Иногда простым газетным словом ударить можно так, что некоторые футболисты и тренеры ломали свои карьеры и теряли здоровье.

После относительного неудачного выезда в Алма-Ату, где с местным «Кайратом» мы сыграли — 2: 2, в «Советском спорте» какой-то нехороший человек с иронией лжеца и подлеца припечатал нашего «Деда». Нечистоплотный писака походя, обвинил Николай Петровича в том, что тот устроил вольницу, распустил команду, и результат сразу пропал. А победы, одержанные над лидерами московским и тбилисским «Динамо» — это следствие и заслуга работы, находящегося на больничном Константина Бескова. «Куда заведёт такая работа товарища Н. Старостина московский „Спартак“? Теперь никому не ведомо», — закончил свой лживый пасквиль нехороший человек из газеты.

И ни слова не было сказано, что вылет самолёта задержали, что приземлились мы в столице Казахстана за два часа до матча. И ведя в счёте 0: 2, отличились Георгий Ярцев и Фёдор Черенков, у нас элементарно не хватило сил на второй тайм. Да и после победы над действующим чемпионом многие парни попали в эмоциональную яму. Зато теперь после «Кайрата», который с кое-кого сбил звёздную спесь, встряхнулись и готовились к следующей игре со всей ответственностью. Только «Дед» за всю сегодняшнюю тренировку не проронил ни слова.

— Сука этот газетчик, морду бы ему набить, — презрительно бросил Саша Калашников, в конце тренировочной двухсторонки.

— Надо не морды бить, а выходить 2 июня против СКА из Ростова-на-Дону и громить ростовчан с хорошим уверенным счётом, — хмыкнул я, задержавшись после того, как вся остальная команда поспешила в душ.

— Ещё тренироваться будешь? — Спросил, остановившись на полпути к жилому корпусу Калашников.

— Хочу «резаные» удары потренировать, — пробурчал я, собирая мячи. — Когда выходишь на линию штрафной площади немного слева или справа от ворот, а перед тобой толпа своих и чужих игроков, очень хорошо заходят подкрученные «резаные» мячи в дальнюю «девятку».

— А может, потом потренируем? — Тяжело вздохнул мой друг.

— Потом, будет поздно пить боржом, — ответил я и нанёс первый подкрученный удар по воротам, который впрочем, пролетел мимо рамки.

— Давай поступим так. — Замялся Калашников, вернувшись на тренировочное поле. — Сейчас полчаса вместе колотим по воротам, а вечером едем в ресторан. Моя подруга, хочет познакомить тебя со своей подругой.

Я посмотрел на ворота, подмигнул друг и ничего не ответив, разбежался и, хорошо подкрутив чёрно-белый мяч внутренней стороной стопы, по красивой траектории, до которой ни один вратарь мира не дотянется, буквально закинул мяч в сетку.

— Да! — Резко крикнул я и лишь после ответил на заманчивое в кавычках предложение. — Представляю подругу твоей подруги. И ручаюсь, что она такая же крашеная, прокуренная и матерящаяся через слово баба.