Наши взгляды снова встречаются, вес наших эмоций отражается в нашем взгляде. Мы оба понимаем, что наш брак — это поле битвы несбывшихся ожиданий и разбитых мечтаний. Боль и обида, которые когда-то подпитывали наши споры, теперь угрожают поглотить нас целиком.

Эмоционально истощенные, мы обмениваемся молчаливыми взглядами, невысказанные слова витают в воздухе. Мы стоим на пороге решающего момента, когда реальность нашего несостоявшегося союза тяжело висит на наших душах. Игра, в которую мы вступили добровольно, исказила и изранила нашу жизнь, требуя цены, которую никто из нас не ожидал.

В тишине нам остается бороться с последствиями нашего выбора. Хрупкая связь, которую мы надеялись наладить, разрушилась, сменившись остатками когда-то горящей страсти. Мы лежим как свидетели разрушения, задаваясь вопросом, можно ли когда-нибудь спасти остатки нашей любви.

Когда глава подходит к концу, тишина сохраняется, неразрешенное напряжение висит между нами, как невидимый барьер. Мы оба понимаем серьезность нашего положения, мучения, которые связывают нас, и неопределенный путь, который лежит впереди. В наших сердцах остается вопрос — есть ли еще шанс на искупление, или мы обречены оставаться узниками этого безлюбовного союза?

Александр.

Я не могу отпустить Катю от меня; это было бы концом не только наших отношений, но и всего моего бизнеса. Я молчу, не открывая Кате правды о камерах, разбросанных по всему нашему дому, скармливающих отцу прямую трансляцию. Во мне кипит злость, бурлящая смесь, направленная и на отца, и на Катю.

Переспав с женой, я на мгновение удовлетворил свои физические потребности, но теперь я жажду чего-то большего. Пока Катя молча выскальзывает из постели и проходит мимо меня, я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, какие мысли проносятся у нее в голове. Сожалеет ли она о том, что сейчас произошло или нет?

— Катя? Катя, подожди, — кричу я, осторожно хватая жену за локоть. Я не могу отпустить ее, не сказав то, что нужно сказать.

— Что? — равнодушно отвечает она, взгляд ее холоден и отстранен.

— Катя, я искренне забочусь о тебе, а может быть, даже больше, — признаюсь я, пристально глядя ей в глаза, надеясь передать искренность своих слов.

— Я тебе не верю. Раньше ты был другим. Ты клялся мне в любви, но на самом деле ты всего лишь бессердечный манипулятор! — рявкает она, выдергивая свою руку из моей.

— Катя, я люблю тебя, — заявляю я с горькой иронией. Я презираю необходимость лгать, но на данный момент это либо обман, либо риск потерять все, что я построил.

Я понимаю, что мы оказались в водовороте эмоций — гнева, любви, обиды, сожаления. Каждое чувство борется за господство в наших противоречивых сердцах. Между нами повисла тишина, тяжесть слов повисла в воздухе. Мы продолжили свой диалог, движимые отчаянной потребностью найти способ быть вместе, несмотря на фиктивный брак.

— Я не могу тебе доверять, — твердо заявляет Катя, и в ее голосе дрожит смесь разочарования и уязвимости.

— Я понимаю, почему ты так себя чувствуешь. Я делал ужасные вещи, говорил ужасные вещи. Но в глубине души моя любовь к тебе искренняя, — умоляю я, мой голос наполняется грубостью, которая отражает смятение в моей душе.

Катя скептически приподнимает бровь, ее глаза полны настороженного скептицизма. — Как я могу верить всему, что ты говоришь?

Я вздыхаю, мое разочарование растет, пока я подбираю нужные слова. — Катя, я совершал ошибки, причинял тебе боль, и мне искренне жаль. Но я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы все исправить. Давай найдем способ быть вместе, по-настоящему вместе, за пределами ограничения этого вынужденного союза.

В пространстве между нами сохраняется замешательство, поскольку сомнения и неуверенность ведут войну против затянувшихся остатков связи. Мы оба несем тяжесть своих разочарований, своих разбитых ожиданий, как тяжелое бремя на душе.

Голос Кати смягчается, ее защита на мгновение рушится. — Александр, я хочу тебе верить, но мне уже причиняли боль раньше. Я не вынесу еще одного горя.

— Я понимаю, Катя, — отвечаю я искренним голосом. — Но я обещаю тебе, что буду бороться за нас. Я буду бороться за наше счастье и нашу свободу от этого фарса. Давайте найдем способ освободиться от сковывающих нас ограничений.

Слезы блестят в глазах Кати, когда она смотрит на меня, ища правду, скрытую в моих словах. Медленно она делает шаг ко мне, ее скептицизм начинает колебаться. — Я хочу доверять тебе, Александр. Я хочу верить, что у нас есть нечто большее, чем этот фасад.

— И есть, — уверяю я ее, мой голос полон решимости. — Вместе мы сможем преодолеть препятствия, стоящие на нашем пути. Мы сможем наладить истинную и значимую связь.

Александр.

Вес моего собственного обмана гложет меня, пока я сижу один в своем кабинете, глядя в окно на шумный город внизу. Люди движутся, как маленькие точки, вдоль проспекта, не обращая внимания на суматоху внутри меня. Весь мой мир вращается вокруг холдинга, компании, которая была делом всей моей жизни. Я провел бессчетное количество часов в этих стенах, поднимаясь по служебной лестнице, и вот, почти в тридцать пять лет, я возглавляю крупнейший строительный холдинг России.

Но когда я смотрю на огни города, мои мысли поглощены фарсом, которым я живу. Я солгал Кате, сказав ей, что люблю ее, хотя на самом деле мои чувства — лишь фасад, тщательно сконструированная иллюзия. Правда тяготит мою совесть, угрожая разрушить все, что я построил.

В тишине офиса я прислоняюсь к окну и в отчаянии провожу рукой по волосам. Катя, моя жена, дома, увлечена живописью. Ее талант не знает границ, но наш брак похож на клетку, заманивающую нас обоих в тюрьму вынужденного единения.

Я не могу отрицать, что Катя хорошая женщина, несмотря на странности, которые иногда приводят меня в недоумение. Она верит в меня, несмотря на всю ложь, которую я скормил ей. И по какой-то причине эта вера пробивает стены, которые я построил вокруг себя. Она как будто видит во мне что-то, что я давно забыл. Я ей вру, а она мне верит.

Я тяжело вздохнул, осознав неопределенность нашего положения. Камеры разбросаны по всему дому, постоянное напоминание о том, что мой собственный отец, организатор этого фиктивного союза, следит за каждым нашим шагом. Если Катя уйдет от меня, отец сразу узнает, и последствия будут катастрофическими для меня.

С дурным предчувствием я наконец иду домой, мои шаги ускоряются, а тревога течет по моим венам. Оказавшись внутри, я бросаюсь в нашу спальню, меня охватывает паника. Когда я вхожу в комнату, становится ясно, что что-то не так. Кати нигде нет, а ее вещи пропали.

Мое сердце замирает, я лихорадочно обыскиваю каждый угол дома, проверяя каждую кладовую и шкаф, надеясь вопреки всему, что жена просто играет в игру. Но, правда, неоспорима. Катя ушла от меня. Я остаюсь стоять в тишине пустого дома, наполненный сожалением и тяжелым чувством собственной глупости.

Как я мог быть таким слепым? Я установил камеры, чтобы следить за собственной женой, предугадывая каждое ее движение, но так и не увидел правды. Ирония не ускользает от меня, поскольку я ругаю себя за собственную глупость.

Падаю на кровать, охваченный чувством потери и тяжестью своей лжи. В тишине комнаты я сталкиваюсь с суровой реальностью: я оттолкнул единственного человека, который мог бы помочь мне найти баланс между ложным «я», которое я проецирую, и настоящими эмоциями, дремлющими во мне.

Среди отчаяния во мне загорается вспышка решимости. Я отказываюсь от того конца. Я отказываюсь принять поражение и не позволяю последствиям моих действий поглотить меня. Я найду Катю, попрошу у нее прощения, и изо всех сил буду бороться, чтобы доказать, что за ложью и обманом скрывается потенциал чего-то настоящего.

С обновленным чувством цели я встаю с кровати, мой разум настроен на путь вперед. Это может быть концом всего, что я знаю, но это также и начало чего-то нового. Я встречусь с отцом, вырвусь из-под его контроля и буду искать искупления в объятиях женщины, которая, несмотря ни на что, все еще верит в меня.