Разрабатывая новую теорию ведения глубокой операции, Иссерсон ставил высшую для того времени цель, которую сформулировал так: «Только один исход возможен в этих войнах – это гибель капитализма и торжество нового мира – мира социализма. Несомненно, никогда ещё в истории борьба не велась для осуществления столь великих целей, и никогда ещё ни одна армия в мире не была призвана к решению столь величайших исторических задач. Таково именно при звание нашей Красной Армии как первой классовой армии пролетарской диктатуры». Решающий характер военных операций, к которым ведут также технические средства борьбы, быстроходные и подвижные в их боевом применении.

Этим определяются основы нашей оперативной доктрины наступления. Она даёт основу для построения теории оперативного искусства как искусства ведения уничтожающих наступательных операций с целью полного уничтожения противника. Задачи оперативного искусства в том, чтобы в новых исторических условиях, с новой армией, на новой материально-технической базе, с новым содержанием и в совершенно новых формах создать новые образцы военного искусства.        «Каждая большая война представляет отдельную эпоху в истории военного искусства», – написал Клаузевиц. Такую новую эпоху военного искусства предопределяет эпоха революций и революционно-классовых войн. Но новые формы военного искусства, созревшие в процессе исторической эволюции, не рождаются самопроизвольно; они должны быть осознаны и изучены; они должны получить философское, теоретическое обоснование. «Каждая эпоха должна иметь свою собственную теорию войны, хотя бы даже рано или поздно принялись за обработку её на философских началах» (Клаузевиц). Без обоснованной теории не может быть разумной практики. Они начали с военной теории, чтобы перейти затем к практике расчётного оформления глубокой операции. Этот путь раскрыл эволюцию, совершённую военным искусством с начала 19 в. Только в различии крупных исторических эпох можно установить закономерности развития военного искусства, как и почему это искусство переходило от одних форм к другим и почему оно завершается эпохой глубокой стратегии. Этот путь раскрыл эволюцию, совершённую военным искусством с начала 19 в. Так точка Наполеона распалась на ряд рассыпанных в пространстве точек в эпоху Мольтке. Этот ряд точек слился в эпоху мировой войны в одну сплошную линию. А теперь эта линия раcтёт в глубину, превращаясь в квадрат и получая новое измерение по площади.

Историческое развитие характера операций показывает, что эволюция её шла по линии 2-х основ ных признаков – распространения по фронту и расчленения в глубину. Первый из этих признаков получил своё конечное завершение в мировую войну 1914-1918гг. Тогда вооружённая борьба заняла сплошной фронт и распространилась до возможного географического предела, далее которого она по фронту расшириться не могла. Распространение операций по фронту, имеет в будущей войне тенденцию к ещё большему росту. Наша западная граница имеет протяжение 3000 км, и вся она угрожаемая в случае интервенции. Никогда ещё стратегия не стояла перед таким огромным сплошным фронтом борьбы.

Переходя к оценке этого вопроса в оперативном масштабе, необходимо иметь в виду, что на 800 км советско-польской границы нам может быть противопоставлено в среднем по одной дивизии на каждые 10–12 км фронта. А так как этот участок стратегического фронта сокращается по мере отнесения с востока на запад, то на меридиане Вислы и Сана может быть противопоставлено уже по одной дивизии на 6-8 км фронта. При этом рост мобнапряжения вызывает тенденцию к повышению этой оперативной плотности. Тактическая плотность может быть ещё выше. Неравно мерность занятия фронта, преследуя цели создания плотных ударных группировок, обусловливает в то же время наличие слабо или даже незанятых участков фронта. Это обстоятельство заставляет полагать, что на западном театре военных действий на общем стратегическом фоне сплошного фронта могут ещё оказаться отдельные оперативные окна. Исторический процесс не знает резко обозначенных границ между двумя эпохами. Создав предпосылки новых условий, он ещё не устраняет возможностей для старых и переходит от одних к другим в динамике диалектического перерастания. При необходимости прибегнуть к обороне в современных условиях будут приняты все меры для превращения её в укреплённый фронт.

Современные возможности – заграждения, химия, механизация работ, быстротвердеющий бетон – дают для этого больше предпосылок, чем в прошлом. Такой фронт возник в мировую войну в ходе борьбы, как следствие линейных основ ведения операций и отсутствия пробивной силы удара. Сейчас он во многих случаях готовится заранее, определяя условия характера операций, предшествуя их открытию. Сплошной укреплённый пояс Мажино на франко-германской границе не оставляет в этом никаких сомнений. В итоге противопоставление «фронта фронту» нельзя во многих случаях считать исключённым с самого начала войны.

Наконец, широко развившиеся возможности оперативного манёвра позволяют сейчас скорее, чем это было в мировую войну, удлинить свой фланг новыми силами и противопоставить обходящему противнику новую группировку. Это связано с увеличением возможностей ж/д транспорта. При этом на службу оперативному манёвру приходит ещё авиатранспорт, сокращающий срок сосредоточения до минимума. Это обстоятельство, несмотря на возможность быстрого развития обходных манёвров при современных средствах мотомеханизации и авиации, обуславливает возможность противопоставления сплошного фронта такому же фронту наступления. При этом следует учесть, что и средства противодействия обходному манёвру находят сейчас гораздо большие возможности и в авиации, и в заграждениях. «Фронт против фронта» не должен стать для нашего оперативно го искусства в будущей войне неожиданностью. Это будет нормальным явлением в динамике перерастания обходного манёвра во фронтальный удар на всю глубину расположения противника. Это подводит нас к одному из основных вопросов современного оперативного искусства, к вопросу эволюции второго признака операции – её расчленения в глубину.

В маневренный период мировой войны в этом отношении ещё не всё было достигнуто: была цепь связанных сражений, но в прерывчатом ряде, занимавшем боевыми действиями ещё далеко не всю глубину наступления. В грядущей войне характер операции будет претерпевать эволюцию по линии именно признака глубины. Уже в 1918 г., когда немцы в мартовском наступлении в Пикардии проникли в глубину противника на 60 км, когда войска Антанты в последние месяцы войны про никли в глубину германского фронта на 100 км, они на всю глубину этого наступления вели одно беспрерывное сражение. Уже тогда боевые действия уплотнили всю глубину продвижения. В будущей войне мы столкнёмся с этой боевой глубиной, как с нормальным явлением. Это вытекает прежде всего из глубины оперативного построения современного боевого порядка. При этом имеется в виду не только организованная полоса обороны, а глубина оперативного построения в любой обстановке.

Непосредственно сражающаяся линия дивизий сама занимает тактическую глубину в 6–8 км. В 8–10 км за ней следуют ближайшие войсковые резервы, образующие вторую линию. Ещё дальше в тылу, на удалении 20–25 км от этих резервов следует расположение в отдельных группах армейских резервов, образующих третью линию. Наконец, вся глубина оперативного построения опирается на расположенную ещё дальше в тылу (в 25–50 км от третьей линии) на ж/д линию базирования, на которую новые резервы могут прибыть в любое время. Таким образом, современное оперативное построение боевого порядка простирается в глубину на 60–100 км. Если это построение перейдёт к обороне, сохраняя ту же глубину, оно примет вид последовательно эшелонированных укрепполос. Эта глубина может быстро питаться новыми резервами и до известного предела поддерживаться, если бы её передний край начал пятиться назад; она может вновь нарастать за счёт бросаемых из тыла и с других участков фронта подкреплений.