– Спустимся вместе? – дружелюбно спросил я.
– Подождите минуту, – сказал Михаил Теофилактович и что–то страстно прибавил по-гречески – сердился на штаны, наверное.
Он натянул фильдекосовые носки с цветной пяткой и шелковой стрелкой, вставил ноги в лакированные штиблеты.
– Готово.
Я растворил перед ним дверь.
– Прошу вас.
Мы вместе спустились по лестнице и оказались в библиотеке.
– Столовая – сюда, – отрывисто сказал Фундуклиди, указывая рукой.
Я взглянул на часы на стене: медное лицо циферблата показывало восемь.
– Еще рано, – сказал я, – подождем немного.
Грек выпятил карнизом губу, тоже посмотрел на часы и кивнул.
Делать было нечего, и я принялся осматриваться. Савватий Хряпов собрал в библиотеке славное общество. Стояли тут томики Бальзака, столь же пухлые, как и их автор; бумажные приложения к "Ниве"; религиозная чепуха Погодина подпирала каких–то умствующих иностранцев, из которых я, кроме звонко звучащего имени Кампанелла, никого никогда не мог запомнить.
– Доброе утро, господа! – раздалось сверху вместе со скрипом ступеней.
Свежий, как персик, в новом костюме и даже при галстуке ("Непременно от Пьера Галанта", – подумал я) наш хозяин сходил к нам с приятной улыбкой.
От хряповского глаза не укрылся мой интерес к литературе.
– Нравится? – спросил он, подходя. – А вот здесь, обратите внимание, есть еще шкаф на иностранных языках. Вы читаете на языках?
– Не очень, – сказал я.
Откровенно говоря, из всех иностранных языков я знал только тот французский, на котором говорят парикмахеры и крупье.
– Жаль… Ну да что ж! Наши русские писаки нам ближе. Не так ли, хе-хе?
Фундуклиди сзади достал сигару и начал ее сосать.
– А нет ли у вас подшивки "Нашего голоса"? – вдруг спросил он.
– Помилуйте, Михаил Теофилактович! – воскликнул я. – Как сотрудник этой газеты, предостерегаю вас от ее чтения. В крайнем случае можете решить воскресный ребус.
– А мне как раз ребусы и нужны-с, – живо отозвался грек. – Для сыщика ребусы – любимая литература-с… Это – как для боксера – единоборство с грушей: держит форму.
– Вот вам… для формы, – сказал Хряпов.
К моему удивлению, он и впрямь достал подшивку "Нашего голоса" и щелчком сбивал с нее пыль.
– Есть, конечно, есть наша любимая газета! Знаете, я очень люблю город, откуда Хряповы начали расти. Иной раз, признаюсь, задумывался: не переехать ли в столицу… или хотя бы в Нижний? Не могу! И знаете, почему? Трудно расстаться с базаром, где твоему десятилетнему деду мастеровые драли уши…
Как вошел Степан, мы не увидели, потому что стояли спинами к двери.
– Завтракать подано.
– Ну, наконец-то, – сказал Хряпов. – Прошу, прошу…
В веселом возбуждении, которое всегда предшествует хорошей еде, мы прошли в столовую.
По столу плыли судки и судочки; свернутые конусом салфетки застыли, словно лакеи; хрусталь обнимал конфекты; груши и сливы сделали бы честь любому натюрморту.
– В первый раз присутствую на завтраке у Лукулла, – сказал я. – Какое великолепное зрелище!
– Обещаю вам, что на мой стол вы не будете жаловаться, –заговорил Хряпов. – Садитесь, садитесь, господа!
Мы сели (за Хряповым Степан придвинул стул).
– Ну-с, что желаете пить? Вино? Водку? Михаил Теофилактович! Петр Владимирович! Будь вы аристократы, я бы, конечно, не осмелился предложить с утра хмельное, но зная вас как людей простых… водки?.. или, может, вина?
– Отчего ж не водки! – сказали мы с Фундуклиди.
Степан вогнал штопор в горло «Очищенной №20» Смирнова. Фундуклиди раскатал салфетку, приладил ее себе на грудь и стал похож на большого ребенка. Чмокнула пробка. Степан – по этикету – из-за левого плеча наполнил каждому рюмку. В этот миг солнце поднялось над миром настолько, что смогло выстрелить лучом к нам в столовую. Луч влетел, заметался на начищенном серебре и разбился о хрусталь, рассыпав разноцветный трепет огней. Почти ослепленный, я ощутил чувство воздушного шара, отрывающегося от земли. Не во сне ли я раньше видал подобное? Солнце явилось, чтобы осветить трапезу миллионщика! Давно-давно в детстве я воображал себя волшебником и принцем, но я рос, и сказки стали казаться ложью, ан – могущественные царевичи не исчезли, только время сменило им меч, сивку-бурку и золотой дворец на сигары, особняк и коньяк в хрустальном сосуде. А моя-то жизнь-индейка… и кусают ее, жуют, грызут – другие.
– Можно подавать? – спросил Степан.
Хряпов в ответ, не поворачивая головы:
– Конечно, голубчик.
Степан подал омлет, гусиные потроха, запеченные в каком-то соусе… черт его знает, из чего он был сделан, но славный соус!
– Что же, господа, ваше здоровье, – сказал Хряпов.
Мы с наслаждением выпили и вдохновенно взялись за вилки. Фундуклиди мурлыкал, как кот; пронзив кусок, он долго с удовольствием оглядывал его со всех сторон, приходил в невиданное возбуждение, бросался на пищу и глаза у него соловели от счастья. Хряпов ел равнодушно, не спеша.
«Привычная трапеза, – подумал я. – Погребок лучших вин от вдовы Клико, местная осетринка на пару, хороший табак, кредит, дебет, дивиденд… «Иной раз, признаюсь, задумывался: не переехать ли в столицу? Не могу!..» – мысленно повторил я слова Хряпова. Отчего ж не пожить в нашем закомарье первым парнем на деревне! А надоест – долго ли: салон 1-го класса, и – куда душеньке угодно!..»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
