Акиму было на вид лет тридцать восемь – сорок. Он был всего на пару лет младше моего отца, но выглядел намного лучше. Широкие плечи и массивная грудь в обтягивающем черном свитере добавляли его образу таинственности и серьезности. Такие мужчины не рождаются мальчиками. Мне кажется, они сразу становятся взрослыми.

Вытерев себя, я возвращаюсь в свою комнату и ложусь в кровать. Завтра снова рано вставать и ехать на тренировку. Мысли немного успокаиваются, и я даже не вспоминаю, что так и не поужинала. Сон начинает накрывать меня, и я почти засыпаю, как вдруг вздрагиваю от громкого стука.

Сон снимает как рукой. Что произошло? Сажусь и, натянув одеяло до шеи, прислушиваюсь.

Вдруг грабители? А если это Аким вернулся, чтобы проследить, что сделали с подслушавшей его разговор служанкой?

Снова раздается треск, и я понимаю, что разбилось что-то стеклянное. Дальше раздается голос папы:

– Черт бы тебя побрал, понаставят ваз!

Фух, это всего лишь отец. К тому же сильно пьяный. Вспоминаю, когда он так напивался последний раз, и не могу припомнить. Он всегда был крайне сдержанным и серьезным. Вредные привычки для него стояли под строгим запретом. Так что же случилось?

Поднимаюсь и выхожу на цыпочках в коридор.

– Папа? – зову в темноту, но вокруг только тишина.

Хочу уже зайти обратно, как слышу его стон. Бегу на звук и, включив свет, поднимаю упавшего папу с пола.

– Что с тобой?

– А что, не видно? – язвит мужчина в ответ, пока я его тащу до комнаты.

– Зачем ты напился? У тебя проблемы? – с волнением в голосе спрашиваю я.

– Да! У меня проблемы! У меня охренеть какие проблемы, Рита! – зло выплевывает он и валится на кровать. Я сажусь рядом, не зная, чем помочь. Хочется оставить его с его же проблемами, но вдруг действительно что-то серьезное? Если этот Аким убивает всех, кто ему что-то должен, не легче ли сделать все, о чем он просит?

– Я чем-то могу помочь? – задаю я вопрос папе. Он же, взявшись за голову, чуть ли не рвет на себе волосы.

– Да что ты сделаешь? На что вы, женщины, вообще способны, кроме как раздвигать ноги?

– Папа! – шиплю я.

Даже ему не позволю оскорблять меня. В свои двадцать с хвостиком я все еще девственница и не собираюсь менять это еще лет пять как минимум. Да, у меня есть парень, но я пока не готова пойти на такое сближение.

– Я пошла! – говорю я, вставая с кровати, но отец хватает меня за руку.

– Подожди! Да, ты можешь помочь!

– Уже не хочется! – бурчу я, безуспешно пытаясь вырывать руку.

– Нет, ты должна! Ты не понимаешь! Аким – он больной! Такие, как он, ни перед чем не остановятся, и если до лета я не заберу у него компромат, то мне крышка.

– О чем ты говоришь? – с ужасом роняю я.

– О том, что он не остановится, уничтожив меня! Под удар попадут все, а ты в первую очередь!

Я смотрю на отца расширенными от ужаса глазами. Как уничтожит?

– Да что ты такое говоришь? У тебя куча охраны, разве нельзя решить вопрос с каким-то мужиком?

– Можно, только ценой собственной жизни. Против него никто не пойдет!

– Вот черт! – совсем не по-женски ругаюсь я. – Что же делать?

– Нам нужно уехать. Может, на пару лет, а может, навсегда. Я буду управлять бизнесом чужими руками, ну а тебе вообще вряд ли можно будет вернуться, – сообщает отец, потирая виски. – Черт бы побрал этого урода!

– Я никуда не уеду! – вскакиваю я. – У меня здесь все: работа, друзья, парень, в конце концов! Я не могу уехать!

– Работа, друзья… – передразнивает меня отец. – Ты с ума сошла, если думаешь, что это сейчас важно.

– А что тогда важно? Из-за чего все это? Что ему нужно?

Отец устало вздыхает и нервно пожимает плечами.

– Я перешел ему дорогу.

– Как? – переспрашиваю я, ожидая более детального рассказа. Может, можно все решить и без отъезда?

– Не нужно тебе забивать твою голову мужскими проблемами. Просто уезжай, и все! – отвечает отец и машет рукой, чтобы я уходила.

Остаюсь на месте, кусая губу. Нужно что-то делать! Я не уеду и не брошу всех.

– Ты говорил, что я могу как-то помочь. В чем заключалась просьба?

– Тебе не понравится, – едко усмехается папа, но я перебиваю:

– Говори!

– Ну если ты настаиваешь… – тянет отец и откидывается на подушки. – Ты должна войти в его дом под видом служанки, горничной, да хоть дворника, и выудить компромат, который он собрал на меня.

– Я бы могла это сделать, но вряд ли он сообщает всем работникам, где у него сейф или что-то типа того, – начинаю прикидывать варианты я.

– Естественно, нужно будет втереться в доверие, – хитро добавляет папа, а от его тона у меня идут мурашки по коже.

– Что ты имеешь в виду под словом «втереться»?

Чувствую, мне не понравится ответ отца, но надеюсь, что он не станет продавать свою дочь своему же врагу. Но реальность снова разбивает мое сердце вдребезги, как только папа открывает рот:

– То и имею, не маленькая! Чтобы узнать у мужчины нужную информацию, мало иметь красивые глазки! Нужно еще уметь делать многие приятные вещи…

– Ты предлагаешь мне стать его любовницей? – выдыхаю я дрожащим голосом.

Нет, я не верю в это! Отец просто не может со мной так поступить!

– Именно!

– Я лучше уеду! – вскакиваю я и бегу к двери, напоследок услышав фразу, поразившую меня, словно выстрел:

– И умрешь так же бестолково, как твоя мать! От рук этого же ублюдка!

– Что ты сказал? – оборачиваюсь у самого выхода.

– То! Иди, ты же у нас гордая! Только такие гордые плохо потом заканчивают!

– Что ты сказал насчет мамы? Ее убил он? Тот самый Аким?

Отец долго молчит, а я до боли в пальцах сжимаю ручку двери. Наконец он вздыхает и говорит:

– Да. Он давно точит на меня зуб. И он тот, кто был на месте убийства последним. Менты не смогли ничего доказать – подозреваю, из-за того, что он держит в страхе весь город, включая их. Но Аким явно был причастен к ее смерти.

– Ненавижу… – шепчу я, сжимая зубы.

– Что? – переспрашивает отец, но я уже бегу в свою комнату, по пути смахивая слезы.

Этот мужчина убил мою мать? Из-за него я лишилась единственного и самого нужного человека во всем мире?

Ненависть к нему накрывает меня с головой, и я, забегая в комнату, начинаю крушить все подряд.

Почему отец его не наказал? Почему допустил подобное?

Мама… Если бы не Аким, у меня была бы мама!

Устало падаю на кровать и заливаюсь горькими слезами. Я хочу убить его. Сейчас же. Желание, чтобы он умолял о пощаде, горит в моей груди нестерпимым огнем. Я так часто плакала из-за того, что мне приходится расти рядом с деспотичным отцом, мечтала, что однажды мама вернется и скажет, что она не умирала, а просто надолго уезжала. Но он убил ее. Отнял у меня детство. И я сделаю все, что не смог сделать отец. Он будет умолять о пощаде. Я уничтожу все, что он так любит, все, чем дорожит.

Засыпаю, так и не придумав, как я отомщу ему. Да, его боятся все в городе и далеко за пределами, но я сделаю все, чтобы он поплатился за содеянное. Даже если мне придется умереть.

Утро приходит слишком быстро. У меня нет сил подняться. Я так долго плакала вчера, что подушка до сих пор мокрая. Звоню Маше и вру, что заболела. Она сочувствует и обещает подменить меня, а мне большего и не надо.

Спускаюсь к завтраку, рассчитывая найти отца, но встречаю только Галину, нашу горничную.

– Где папа? – слишком резко спрашиваю я, отчего девушка удивляется.

– Он уехал с восходом солнца. Что-то случилось, Маргарита?

– Нет… Подай мне кофе.

– Сейчас… – кивает она расстроенно.

Черт, обидела девчонку ни за что. Но я в таком состоянии, что не могу ни о чем думать, кроме Акима и мести ему.

– Галина… – зову я девушку, и она оборачивается.