– Не зомбировать же всех этих чинуш сюда привезли в самом-то деле?! Или на какие-нибудь изуверские психофизические трансплантации к неведомому доктору Зло.
Вбросив в стремительно развивающуюся неравновесность событий столь сакраментальный вопрос, притом попав в самую девятку, Шахов сходу ушёл в тень. Даже почти исчез из поля зрения. Причём, внезапно. Как и положено одному из главных действующих лиц. Канул в полутьме, словно мышь летучая.
Профессор по всей вероятности тоже чувствовал, как словно из преисподней поддувало. Временами со всех непонятных сторон сквозило просто наповал. Но Авк пока и на этот счёт помалкивал. Мало ли – тронь лихо пока оно тихо. Потом не оберёшься. Сказано ж – мудре-ец.
Глава 3. Этюд в бомжовых тонах
– Доцент, а доцент, вот ты вроде как сильно умный, да?! Тебе, наверно, даже череп давит. Так вот. Не слабо ли тебе, умный ты наш череп, взять да и поведать народу, кто такие ВИПы?! А то бают по ящику и по радио, да и среди людей не один раз слышали – ВИПы да ВИПы, а чо почём не поймём. Люди это, не совсем люди, или совсем не люди, то есть, крутяки какие – залётные или ещё как?! С чем их хоть есть-то?! Вернее – им нас?!
– А пожалуйте, ребятки, всё вам расскажу, честное слово, всё-всё, что знаю про ВИПов про этих самых треклятущих, из-за которых я собственно и в камышах окаянных очутился, а потом и вот здесь, в сиих благословенных чертогах. – И Фредди былинно обвёл глазами величественно нависающие бетонные своды полуподвала и подпирающие их ряды ещё прибранных коек. Были бы гусли – точно тренькнул.
– Ух ты! Расскажи, почём купил. За что они тебя так?!
– Нет-нет. Про то отдельный разговор. И за тот отдельный разговор и магарыч отдельный будет. А вы его вряд ли потянете. Так что отвечаю по существу первого вашего вопроса, господа, про так называемых… м-м-м… ВИПов. Хотел с чем-нибудь срифмовать, но что-то даже при упоминании о них красная пелена глаза застилает. Ф-фу, ладно, прошло. Так вот, господа бомжики, ВИП – это на самом деле аббревиатура, то есть набор заглавных букв нескольких слов, обозначающих какое-либо понятие. Это понятно! Ясно. Теперь едем дальше. В аббревиатуре ВИП три буквы, каждая обозначает отдельное слово. Надеюсь, и это ясно?! Хорошо. Едем ещё дальше.
– Ты как на лекции! – Ухмыльнулся сыщик. – Давай, лучше партейку сгоняем. Я тебе фору две пешки дам. Как нашему местному ВИПу. В смысле по блату.
– Не мешай. Сыграем. Подожди. А ты, Жорик, и ты, Колик, и остальные господа-товарищи – слушайте и смотрите сюда ещё внимательней. В глаза смотреть, я сказал!!! И постарайтесь вникнуть. Такое даже студенты понимают. Вот эти три буквы «В», «И» и «П» – обозначают не наши, а вредные английские слова. Всего их три – Вери импотент персон. Запомнили?! Три слова – и три буквы, по букве на каждое слово. Въехали! Отлично. Ещё дальше едем. Первая буква «В» – заглавная в английском слове «Вери», она его и обозначает. В переводе на наш великий-могучий означает – «очень». Очень что-то… Нечто, что очень «очень»! Ясно?
– Очень что? Не очень что-то ясно. Ты запарил, доцент!
– Неважно. Просто «очень».
– Ладно, гони базар дальше. Всё равно делать не хрена. «Очень» так «очень». Мы согласны.
– Вот. А вторая буква – это «И». Она обозначает английское слово «ИмпОтент», в котором является заглавной. Что такое импотент, я полагаю, вы и без меня знаете… Завяли?! Перевод про импотента нужен?! Говорите!
– Да уж… – приуныли собеседники. – Ты не томи. Гони, Цицерон. Не смущайся! Мы тебе тоже фору даём.
– Так вот. – Доцент принялся расставлять шахматные фигуры на доске. – Последняя буква, если вы запомнили её в аббревиатуре «ВИП», это буква «П». Она и означает слово «персона». Понятно? Запомнили? Читаем дальше, что же обозначает это странное обозначение трёх английских слов – ВИП – «очень импотентная персона». Или «персоны», если во множественном числе на них смотреть. Видите, как всё просто в нашем мире. ВИПы – это на самом деле все те гады, которые над нами. И с которыми мы не можем ничего поделать. Для нас, так вообще всё остальное человечество из ВИПов состоит. Можете сразу успокоиться, нам в них не бывать, даже если мы все дружно из штанов выпрыгнем. Прежде всего потому, что хоть мы и вторая буква, да ещё и с тройной приставкой первой, но уж точно не третья. Не пидоры, успокойтесь.
Но Жорик всё равно не успокоился.
– Да ну-у… Ни в жисть не поверю в эту хренотень. Какие же они импотенты, эти бугры?! Да мы, согласен, на их фоне импотенты, каких свет ещё не видал. Это они нас, а не мы хоть кого-то… Тем более их.
– Так я тебе о чём говорил?! Вспомни по буквам! Балда ты!
Сыщик не переставал ухмыляться, приступая к партии:
– Эй, лингвист-юморист! Я иду королевской, заметь. Уж она точно импотент. То есть, не в нашенском смысле, а импотент в английском. С ударением на второй слог – она именно – импОтент. Въехали в ударение?! Чего вылупились? В глаза смотрите?.. Ладно, отбой! Можете зажмуриться.
– Вот умники собрались тут! – Возмутилась хилая бомжачья оппозиция. – Все мозги обделали. Пошли на хрен, господа бывшие начальники! Валим отсюда, бичи. Нехай эти импотенты сами занимаются между собой, чем хотят, хоть по-нашенски, хоть не по-нашенски. Эй?! Кто с нами?!
Однако прочий народ всё равно остался около шахматной доски, с ленивым интересом разглядывая замурзанные деревянные фигурки или даже с умным видом обсуждая некоторые ходы соперников. Разговор затем ушёл в сторону и стал сугубо профессиональным, практически гроссмейстерским, но и его удавалось слушать, поскольку делать-то и вправду было совершенно нечего. Так отчего ж и не послушать очередную бодягу, может хоть что-нибудь станет понятно?! Да и голову надо же чем-то занимать!
Сыщик, сделав ход, нравоучительно поднял палец:
– А ты помнишь, что ещё Каспаров заявлял Крамнику в Женеве? Когда ещё играющим был? Вот то были ВИПы так ВИПы, причём – оба! Не чета нам!
– Не уважаю.
– А кого? Древнего Ананда или ещё более дремучего Карпова, что ли?! Доцент, ты и вправду спятил.
– Тогда шах тебе! Шах-шах! Именно! Разуй глаза! А ещё фору хотел давать!
– Да? Так быстро? Верно…– Сыщик задумался: – И всё-таки ты не совсем прав, доцент. В принципе, это я должен шаховать, а не ты. Природа у меня, понимаешь, такая, от рода моего. Это я только внешне кажусь бабайкой или ястребом каким-нибудь полуподвальным. А в действительности самый настоящий голубь. Был слух, Пикассо с меня рисовал свой всемирный символ мира. Пока я был в отрубях. Если не веришь – всмотрись повнимательней. Давай-давай, не бойся, смотри! Я разрешаю. Теперь попробуй вот так – в профиль. А?! Угадывается?!
Умело и правильно заговаривая зубы, сыщик Осклизкин опять двигал вперёд свою коронную, королевскую пешку, прикрывался от шаха, а сам говорил, говорил-говорил, как по радио или по ящику пургу гнал. Но эти уловки против Фредди не срабатывали, тот знал товарища как облупленного. И потому ещё раз прижал. Тогда после очередного шаха сыщик ещё раз замолчал, да и призадумался, теперь надолго, шах-то никак не отступал. Поэтому делать было нечего – приходилось чем-то жертвовать, чтобы избежать быстрого поражения. Тем временем в разговор вступила группа поддержки, правда, неизвестно кого, не исключено, что всех и сразу. Весёлый, разбитной денди-бомж господин Норкин, не замедлив, вставил в паузу, образовавшуюся в разговоре двух гроссмейстеров:
– Вспомнил! Анекдот слушай. Пока не забыл. – И принялся быстро воркотать, жуя улыбочку, и с деланым кавказским акцентом. – В горах новый хищный птица появился. Понял? Это как бы аксакал говорит другому саксаулу… блин, аксакалу. Понял? Говорит, значит, что новый хищный птица появился… ага, в горах. Дельтаплан называется. Всех кушаит. Вчера смотрю – опять человека несёт. Три раза стрелял, два рожка стратил, пока не бросил. Вах-вах. Хи-хи.
