Потом седокам и прочим пешеходам опять «кушать подано» было. Подано быть тут случалось всегда и непрерывно, поскольку завтрак, обед и ужин воистину сливались. В кишке или в экстазе, значения не имело, потому что он был един во всех лицах – этот банкет, хронический и практически перманентный. В честь начала. Даже неважно чего. Когда бы ни пришёл – тебе всегда подадут. Садись только и вкушай. Или пей. По настроению. Поскольку настоящих банкетных распорядителей, больших застольных генералов всё ещё не наблюдалось ни поблизости, ни вдали – поставить точку затянувшегося начала и перейти к деловой части по обмену сокровенным региональным опытом по чему-то предельно важному оказалось всё-таки некому.

Именно поэтому все напряжённо, иногда даже очень напряжённо ждали. Кушали, пили и ждали. И наоборот – ждали, пили и кушали. В том числе дамы, притом и роскошные также. Нежный пол любой комплекции, впрочем, и комплектации, обычно ждёт, чрезвычайно осторожничая, всегда по-своему спуская всё вокруг себя на тормозах. Точнее, в прорву, исподволь пытаясь лишить оных как можно большее количество участников банкетного движения. Далее, стопроцентно, под откос. Или по койкам. Даже к седенькому мудрецу Авку подсаживалась некая фиолетовая особа. Пыталась во время перемены блюд нанести патриарху левополушарной мысли контрольный поцелуй в какую-нибудь часть тела. Вдруг дрогнет старче, на минутку отключит полушария, да и позолотит ручку.

Однако девица оказалась решительно отведена в сторону умелой старческой отрыжкой. Выключатель мозгов вовремя заело. Так что мудрый гуру Авксентьев тут опять не сплошал. Дымовую завесу поставил что надо. Повивальная бабка всего, без малого век текущего комсомольско-бандитского бала-маскарада, страж всяческих кодексов, агрессивно асексуальная пацифистка Изабелла на его счёт могла быть абсолютно спокойна. Пожалуй, на счёт единственный. Однако сам Авк в отношении её почему-то изредка всё же тревожился. Даже поглядывал за ней, особенно не скрываясь. Что также показалось следователю довольно занятным и вообще немного странным. Но в этом направлении решил пока не копать, посчитав его несущественным. Опять, конечно, напрасно. По этой жизни как раз мелочи решают всё.

Однако потом голубь мира Шахов вновь исчез. Опять внезапно. Снова как бы. Но всё-таки на самом деле. Вероятно, побежал по факсу чего-нибудь такого в свою столицу нафаксивать, может даже самому главному следовательскому начальству. Сценарий-то надо корректировать непрерывно. Или даже сам план неустойчивых следственных мероприятий бесконечно утрясать. Иначе в цвет можно и не попасть. Или не дай бог – во вкус.

Так и пусть себе исчезает. А преступление, что ж, будет ему и преступление. С полным составом. Делов-то. Немного подсуетиться для такой шишки.

Именно так и подумал мудрый старина Авк, без улыбки глядя на удаляющуюся фигуру залётной знаменитости, которую он когда-то чему-то там учил, а может просто преподавал ерунду всякую.

Через паузу с рекламой новых интеллектуальных подгузников для детей – пролетел промежуточный знак возобновления трансляции. Потом вспух и погас символ научно-познавательной программы и наконец прочно установился вектор обозначения места, времени и существа новой программы переустановленного исследовательского канала.

Комната оперативного дежурного по райотделу внутренних дел. За полированной стойкой перед пультом из нескольких десятков клавишей, кнопок, тумблеров, а также десятков немигающих индикаторов по всей панели и бывалого компьютера на боковой приставке восседали капитан Алейник и лейтенант Блинов.

Прошёл необходимый титр по контактору. Да-да, это были именно они. Вспомогательные персонажи.

На столе перед полицейскими офицерами кроме факса и монитора располагались ещё и чёрный, красный и белый телефоны без дисков – прямая связь, коммутатор и обычная вертушка. И ещё кнопочный городской телефон. Не бог весть что, но надёжно. За спинами, на стене – подробная карта подведомственного района: марсианские каналы улиц, кратеры площадей, извилистые геосинклинальные разломы границ участков.

Объектив дотошно и запоминающе скользит по ним. Контрольник пропустил в правом нижнем углу данные подлинной топографической съёмки, с полным указанием всех координат нового источника информации. И вновь без комментариев. Для учёных наверное. Или военных.

Чуть в стороне, за стеклянной перегородкой, как в аквариуме, в настоящей заводи за столом почти плавала женщина в полицейской сержантской форме. Телефонный диспетчер райотдела по «ноль-два» или «сто двенадцать» – то есть, службы спасения. Глаза у диспетчера большие, выпуклые, тоже аквариумные, рыбьи. Рядом с ней светился ещё один – зелёный огонёк и слышно было конфорочное шипение-храп круглосуточно работающей полицейской рации. Приёмо-передающего радиоустройства неизвестно каких времён в потёртом зеленоватом корпусе.

Поблизости располагался и скромный пульт чуть более современной внутренней мобильной связи с патрулями передвижных постов и участковыми инспекторами, а также с выходом в городскую абонентскую сеть. В соседней комнате, через стенку хорошо слышно, усердно отрабатывался костяной доминошный стук, доносились мужественные, сквозь зубы пропускаемые, энергичные выкрики. Пыток не было. Просто дежурная выездная бригада стражей порядка уверенно приканчивала свою смену. И она уже не сопротивлялась.

Прошёл упреждающий значок-иероглиф начала диалога. Заструилась переливчатая вязь терминального синхрона.

Диспетчер сказала капитану, выглядывая из аквариума:

– Паша, я пойду чай заварю – послушай. – И кивнула на аппараты.

– Давай, Марго. – Потянулся капитан. – А мне покруче принеси, ладно? Спасу нет, как засыпаю.

Сержант в юбке опять кивнула и выплыла из-за аквариумного стекла, как-то неуловимо обмякнув на сухопутье. Скрылась в дверях подсобки-бытовки, над которыми висела табличка: «Комната приёма пищи личного состава» (нормальные люди написали бы «Столовая»). И зазвякала там чашками и чайником. Включила его в сеть.

И тут зазвенел городской телефон.

Прошёл лёгкий брак по звуку. Высветился знак оператора, просящего извинения за допуск возможной неисправности. Каждые новые формы связи всё ещё считались ошибкой и выбивались из предустановленных норм. Даже автоматика межгалактической связи иногда не успевала корректировать и микшировать внезапность происходящих перемодуляций. Подзванивала от неожиданности.

Алейник моргнул лейтенанту:

– Возьми, что ли.

Лейтенант Блинов переключил связь и поднял трубку. Громко закричал в соседней комнате замочивший рыбу боевой полицейский наряд. Неподалёку золотая рыбка в сержантских погонах успешно заваривала чай. А в близком обезьяннике, комнате с решётками для задержанных нарушителей порядка, мирно всхрапывали небритые существа, неотличимо схожие с предыдущими персонажами реализуемой всегалактической программы. И точно так же пахнущие. Идиллию, казалось, ничто не нарушит.

– Дежурный слушает.

По мере того, как дежурный Блинов слушал, его лицо слегка вытягивалось и невольно теряло поначалу строго официальный вид. Он заулыбался и машинально почесал висок ногтем указательного пальца. А то было хотел сначала честь кому-нибудь отдать, будто испугался чего. Да вот теперь передумал.