Чуть позже у казаков появились станицы. “Так, – отмечает Сухоруков, – называлось всякое общество казаков в деревянных избах или землянках, имевшее своего атамана”[34].

С конца XVII – начала XVIII века все казачьи поселения, кроме Черкасского городка (ныне станица Старочеркасская) стали называться станицами. Такое название сохранилось на Дону и ныне. В дальнейшем развитие казачьего хозяйства породило такое явление, как хутора, основывавшиеся вдали от станиц в степи или в местах охоты и разведения скота, “Жители хуторов, – отмечал историк Сухоруков, – несмотря на отдельное поселение их, суть граждане какой-либо станицы, в которой они ведомы по внутреннему управлению, обязаны исправлением всех общественных служб и повинностей”. Но это будет несколько позже, в XVIII веке, мы же снова вернемся в середину XVI столетия…

Казачьи городки появились на донской земле в середине XVI века. В 1549 году ногайский князь Юсуф жаловался Московскому царю Ивану IV на разбои донских казаков, отмечая, что они во главе с атаманом Сары-Азманом “на Дону в 3 и 4 местах городки поделали”[35]. Где располагались эти городки, и как они назывались, князь не уточняет, но историки примерно установили их местонахождение и название. “Старинные иностранные карты и другие исторические данные, – пишет Ис. Ф. Быкадоров, – дают возможность сделать вывод, что этими казачьими городками были: Атаманский городок, близ устья р. Аксая; г. Красный Яр, верстах в 10–15 выше по реке Аксаю (был, возможно, вблизи устья Мишкинской балки, которая получила название по имени атамана Михайлы Черкашенина) и Раздоры Нижние в 15 верстах от Атаманского вверх по Дону, считая от устья Аксая. Последнее название ведет к заключению, что в то время существовали на Дону и Раздоры Верхние (Донецкие) в устье западного рукава Северского Донца[36].

Атаманский городок и Красный Яр к 1569 году были разрушены турками и больше не возобновлялись казаками. На месте Атаманского городка долгое время был разменный пункт, где казаки обменивались с татарами и турками пленными; здесь же встречали турецких послов, следовавших в Москву, и провожали московских дипломатов, едущих по поручению царя в Константинополь или в Крым.

В это время – 1570–1572 годы – на Дону возникло несколько новых городков, которые основали запорожские казаки, пришедшие сюда и осевшие между Раздорами Донецкими (Верхними) в устье Донца и Раздорами Нижними, близ впадения Аксая в Дон. Среди этих городков был и Черкасский, ставший впоследствии на долгие годы столицей донского казачества. По поводу его основания и названия в исторических документах говорится: “… Из призванных, по царскому повелению, с Днепра пяти тысяч запорожских казаков, под предводительством князя Вишневецкого, в 1569 году, когда турецкое войско для возвращения паки татарам отнятых у них россиянами царств приходили под Астрахань, большая часть осталась на Дону и построила себе в 1570 году особливый городок, назвав оной Черкасский, по имени городка своего, на Днепре построенного”[37]. К истории Черкасского городка мы еще не раз вернемся в нашем повествовании, ибо слишком большим был его вклад в общую историю донского казачества…

Другая группа казачьих городков возникла на Донецком острове, образуемом рекой Доном и двумя устьями Донца: здесь стояли Раздоры Верхние, Семикарокор, Кочеты, Бабий. Чуть выше острова располагался Ведерниковский городок.

В исторических документах 1593 года упоминаются четыре новых казачьих городка, поставленные “близко Азова, на Манычи, да в Черкасской и в Раздорах”[38]. Этими городками были Раздорский (ныне станица Раздорская), Манычский, Черкасский и Монастырский.

Надо отметить, что устройство новых городков в ту пору было делом свободным. “Возможно, – поясняет донской историк Х. И. Попов, – что какой-либо наиболее удалой и энергичный казак или товарищество таких казаков во время своей молодежной “гульбы” встречали место, на котором с удобством можно было “всякий промысел чинить”. Это обстоятельство давало им мысль собрать вокруг себя несколько храбрых товарищей и устроить на этом месте свой стан. Таким образом, в случае удачи, организовывалась “станица” и устраивался городок”[39].

Как же выглядели первые казачьи городки?

Многочисленные документы и исследования позволяют реконструировать внешний и внутренний вид казачьих городков…

…Они представляли собой небольшие укрепления, обнесенные двойными плетнями или бревенчатыми стенами – внутренней и внешней – пространство между которыми плотно забивалось землей. Наружную стену обвешивали острыми колючками сухой акации. Небольшие пушки на стенах городков всегда готовы были дать отпор неприятелю. Внутри городка располагались землянки и бревенчатые избы, называвшиеся у казаков куренями, в которых жили донцы.

Казаки не особенно боялись, что враги разорят их городки: они быстро восстанавливали разрушенное, благо под рукой всегда были лес, дерн, земля. Вот почему в ответе крымскому хану, который грозил разорить на Дону все городки, казаки писали: “Зачем тебе так забиватца далеко? Мы люди небогатые, городки наши некорыстны, оплетены плетнями, а обвешаны тернами, а надобно их доставать твердо головами, на посечение которых у нас сильные руки, острые сабли и меткие пищали, а стад у нас конских и животинных мало, даром вам в путь забиватца”[40].

Численность донских казаков в XVI веке была невелика и составляла несколько тысяч человек. В 1604 году донцы, поддержавшие Лжедмитрия I, обещали прислать ему в помощь с берегов Дона 10 тысяч бойцов; значит, было кого посылать. Во время Смуты Дон оскудел казаками: часть ушла к Болотникову в его бунташное войско, часть подалась к самозванцам, так что к 1625 году численность казаков на Дону едва достигала пяти тысяч человек. После изнурительного Азовского “осадного сидения” на Донской земле оставалось не более восьми тысяч человек. К середине XVII столетия количество казаков достигло 12–14 тысяч. Ко времени подавления разинского восстания здесь проживало около двадцати тысяч человек[41]. К концу XVII столетия население Дона составляло примерно тридцать тысяч человек. Впрочем, точного числа казаков никто не ведал, ибо сами они с недоверием и подозрительностью относились к любой попытке государевых чиновников пересчитать их и их собственной “отчине”, почитая это прямым покушением самодержавной власти на исконные казачьи права и свободы.

Что касается числа казачьих городков на Дону, то до середины XVII века их можно было пересчитать на пальцах рук… К 1672 году их насчитывалось уже 48[42]. Большой приток на Дон великороссов и украинцев в 80-е годы XVII века резко увеличил число городков, которые кроме Дона, появились на Донце, Хопре, Медведице, Бузулуке, Северском Донце, Иловле. К концу XVII столетия число донских городков приблизилось к сотне[43].

Как же выглядели, в чем жили и как одевались донские казаки в XVI–XVII столетиях? … Как известно, в казачье братство вступали русские, украинцы, белорусы, поляки, турки, татары, калмыки, грузины, черкесы и представители многих других окрестных Дону народов, и это не могло не оказать своего влияния на формирование своеобразного типа донского казака. “Такое слияние разноплеменности”, – отмечал историк Сухоруков, – сделало в наружности донцов какую-то особенность и дало им, если можно сказать, собственную – казачью – физиономию, довольно отличительную от людей чисто русских. … Казаки имеют сложение тела твердое, крепкое и здоровое, более дородны или дебелы, нежели сухи и сухощавы; лицом большею частью смуглы, с темными волосами. Обладают мощными физическими силами. Духом большею частию смелы, храбры и отважны; характером живы и веселы; в движениях проворны и легки”[44].