Тут еще не так. Товарищество, братство отнюдь не пустые слова, а что-то в жизни значат. Люди заняты не только собой, но и общим, у них есть единая цель. Мещанство пусть и не выкинуто, но повержено, отодвинуто на обочину и повсеместно осмеивается. Вспоминаю своих ребят из взвода и становится тошно. Там была Жизнь, а что будет дальше? Раздается громкая команда выходить, поезд прибыл. Еще раз бросаю взгляд в сторону двойника. Он также непроницаем, в форме младшего лейтенанта инженерных войск. Внезапно мы встречаемся взглядом. Его глаза неожиданно вспыхивают искренним любопытством. Но некогда, некогда, не судьба. Коротко киваю, как старому знакомому и двигаюсь к выходу.

Наверное, так и останусь в его памяти, как Дежавю. И такое бывает…

Кострома встретила туманом над Волгой, уютной провинциальностью и колокольным звоном. Видать, сегодня какой-то церковный праздник. Так ж воскресенье! Нас погрузили в старые, скрипящие автобусы и везут куда-то на окраину. Мне же надо быстро соображать - рвать когти сейчас или чуть опосля. Моё инкогнито вскоре будет раскрыто, это уже совершенно ясно. ГэБэ зря свой хлеб не ест. Хотя и на старуху…

Вывели, посчитали, начали распределять. Сестричка с любопытством взглянула на меня, видимо, заметила в карточке, что я местный, сразу стала мягче и сговорчивей, выделила мне место у окна. Скоро обед, вот поем, тогда и решу. Пока знакомлюсь с соседями, здесь разнобой, сержанты, рядовые, старые, молодые. Глубокий тыл, огромные палаты старого госпиталя.

Хоть мне и прописан постельный режим, но выбираюсь прогуляться. В первую очередь просматриваю поэтажные планы пожарной эксплуатации, на них на самом деле много чего полезного обозначено. Например, запасные выходы и лестницы. Еще отметил про себя широкую центральную лестницу, несколько закрытых на навесные замки каморок, идущую по внешней стене навесную пожарную лестницу. То есть я уже подсознательно ищу пути отхода. А что поделать? Жизнь такая пошла. Вот и нелепые отмазки появились. Куда мы, Вася, вообще, катимся?

Первый день госпитальной жизни был потрачен на всевозможные обследования. К обеду врачи дружно постановили, что я перешел в ранг выздоравливающих и, значит, лежу в правильной палате. Раненых с поездом прибыло много, поэтому медицина меня дальше особо недоставала. Таблетки, проверка давления, процедуры. Все-таки не времена Великой Отечественной, врачебное дело ушло далеко вперед. В здешнем мире, вообще, практическая наука развивалась быстрее, пока только это не касалось космоса и ядерной энергетики, больше внимания уделялось биологии, генетике, автоматизации промышленности. Отсюда успехи в местном сельском хозяйстве и медицине.

Да, народ здесь жил также в целом небогато, но точно не голодал. Вот ни от кого ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь распространенный вид продовольствия был здесь в жутком дефиците. Госхозы, колхозы, кооперативы и артели исправно снабжали жителей города здоровой и полезной пищей. Обилие всевозможных видов мяса даже создало проблемы для рыбной промышленности, которой было сложно заставить людей не из приморских городов есть больше рыбы и морепродуктов. В этом слое также устраивались рыбные четверги, а всякие крабы и прочие деликатесы спокойно стояли в магазинах. Не понимал народ в них ни черта. Как в моем детстве – когда бабки ругались в сторону прилавков с кальмарами и креветками – «Фу, поганые лягушки!». Им, видашь, треску и палтус подавай!

- Василий Петрович, будем знакомы, - дорогу перегородил высокий худощавый мужчина в полевой форме старого образца с одинокой шпалой капитана, - меня зовут Андрей Вячеславович Вощанин, приглядываю в нашем госпитале за порядком.

- Здравствуйте, очень рад, - пожал я, в свою очередь, протянутую мне сухощавую руку.

Вощанин человеком был заметным, его френч часто можно мелькал в различных корпусах нашего лечебного заведения. Сухая и подтянутая фигура с тросточкой наперевес решительно вышагивала сразу в нескольких направлениях. Он был здесь кем-то вроде зама начальника по административным вопросам. Всегда ходил в форме, скромно обходясь обычными наградными планками вместо орденов и медалей, а также нашивками за два ранения. По слухам, последнее он получил уже в эту войну в Прусской области. Так незамысловато в этом слое обозвали Восточную Пруссию, вошедшую в состав Белорусской ССР. Кадровый офицер добился того, чтобы его не комиссовали, а куда-нибудь пристроили с пользой для дела. Что ж, вполне достойно.

- Василий Петрович, а вы знаете, что я здесь не только военный комендант и хозяйственник, но и секретарь партийной организации? Я всегда был сторонником того, чтобы наши фронтовики вступали в партию. Судя по характеру вашего ранения вы получили его на самой передовой? Осколки от гранат в тыл ведь не прилетают?

Мне стало дурно. Я понимаю, конечно, что Вощанин узнавал обо мне это по долгу службы, преследуя собственные цели, но все-таки от такого к моей персоне проницательного внимания было как-то не по себе.

- Я не могу вам все рассказать, сами понимаете.

- Что ж тут не понимать? – узкое лицо капитана расплылось в искренней улыбке. – Вторую войну тащите, имеете техническое образование, явно были не на рядовой должности. Верю, что и на юге воевали достойно! Так что не задерживайте, пишите заявление о вступлении в ряды партии, мы его тут же рассмотрим. Как только ваши бумаги придут, то и билет вручим. Кому как не фронтовикам продвигать дело коммунизма вперед?

- Спасибо, - я был несколько ошарашен натиском капитана, - я подумаю.

- Подумайте, подумайте! Да, кстати, вы же вроде местный? Хотите помогу вам со своими связаться?

- Да нет, спасибо, я уж как-нибудь сам.

- Ну, смотрите. До скорого!

Высокая фигура поковыляла дальше, смешно выкидывая вперед старорежимного вида трость. Каков проныра! Без меня-меня женили. Только его пристального внимания к собственной персоне мне и не хватало! И вот как во всей этой кутерьме найти Машу? А я ведь чувствую, что она где-то в городе. Не скажу как, но собственным ощущениям в последние месяцы я начал доверять намного больше. Эх, еще бы и научиться управлять ими правильно и в полном объеме. Это только в книгах или кино главный герой всегда знает, что делает. У меня же сложилось такое впечатление, что я действую больше по наитию или стечению обстоятельств. А как же я нашел кисловодских террористов, спросите вы? Да просто – внушил себе, что чем ближе ко злу, то горячей, дальше – холодней. В поисках вражеской летальной техники было также много схожего. Просто внушил себе, какими ощущениями заменить неприятное покалывание в голове и шее. Больно уж тяжко это было переживать в Среднерусье, когда я ощущал близость порождений Тьмы, так называемых АОТов.

Так и сейчас. Работая больше с визуальными образами, я достигал лучших успехов. Наверное, именно поэтому дизайнеры в виртуальной реальности рисуют всевозможные кнопки, создавая картинки привычных нам очертаний. Надо же человеку на что-то конкретное нажимать, в конце концов. Так пусть это будет банальная кнопка! Вот и я создал себе в мозгу несколько поисковых машин: одна для АОТов, вторая для врагов человеческого обличья и последняя для Маши. Пришлось, однако, с последней повозиться. Зато сейчас в голове красным сияет – «Близко»! Ага, близко локоток, да не укусишь. Кострома все-таки не деревня какая, а город и не самый маленький. Не буду же я бродить по всем улицам, используя собственный мозг как локатор? Хотя есть одна идея.

Небо невероятно близко, прямо над головой, темное, в какой-то бахроме из грязи и клубов дыма. Видимость снижена до метров трехсот, все расплывается в странной темном тумане. Да и на что тут смотреть? Кругом одни развалины, в которых даже не угадываются очертания зданий и сооружений, так все вокруг страшно разрушено. Кучки битого камня и кирпича, истлевшее дерево и…кости, кости, человеческие кости. Черепа хрустят под ногами, и ты понимаешь, что здесь одномоментно умерли сотни тысяч людей. От ужасного, бесчеловечного оружия, без сомнений, примененного настоящими исчадиями ада. Даже Тьма не позволяла себе такого. Мы были для её порождений чуждыми, но все-таки отчасти своими. Этакий вот дуализм понятий и сомнений. Они на самом деле не хотели нас уничтожить полностью, как антивоплощения себя же. Мы и так могли сделать это сами. Заблудшие дети странной Вселенной. Были так уверены, что венец Творения, вершина эволюции, а на самом деле уродцы, на которых показывают пальцами в базарный день. Стоит ли, вообще, существовать человечеству? Нужны ли его усилия и энергия во Вселенных. Это мы и есть Мир Тьмы!