Сон как рукой сняло.

Я взволнованно осмотрелся, попытался понять, откуда кричали. Однако услышал только собачий лай, который быстро сменили тишина и легкий шум ветра. Я даже вышел за калитку, но больше ничего подозрительного не произошло. Вокруг темнота, луна была скрыта тучами. Вокруг — ни души! Ну еще бы, ночь — все жители мирно спят.

Постояв еще пару минут на морозе, я все-таки вернулся в дом, запер дверь на засов. Сначала хотел разбудить лесника, но передумал. Чего зря человека тревожить? Утром и расскажу.

Поворочавшись немного — заснул.

А когда снова открыл глаза, понял, что уже рассвело. Приподнялся и осмотрелся и сразу же насторожился — из соседней комнаты раздавался шорох, невнятная возня и какое-то поскрипывание. Я осторожно сполз со своей лавки, потянулся к ружью и с досадой вспомнил, что оно так и осталось висеть незаряженным.

Еще у меня имелся нож, но тот лежал где-то среди одежды и искать его сейчас, значит выдать себя шумом.

Первая мысль — кто-то посторонний забрался в дом, возможно даже зверь. Решил проверить, что происходит за стеной. Но едва я сделал пару шагов, как подо мной предательски скрипнула половица.

Повисла гробовая тишина. Кажется, я даже услышал стук собственного сердца.

— Ну? И чего ты там крадешься? — вдруг раздался голос лесника из комнаты.

Тьфу, ешкин кот!

Выпрямившись, я неуверенно шагнул вперед и выглянув за угол, увидел Матвея Ивановича. Тот, склонившись, набирал из мешка какую-то крупу, пересыпая ее в большой глиняный горшок.

— Ты чего придумал? — прищурился он.

— Да ничего. Проснулся, услышал шорох. Подумал, кто-то влез в дом, — слегка усмехнувшись, признался я. — Вдруг медведь?

Лесник хрипло рассмеялся.

— Если бы в дом вломился медведь, ты бы проснулся гораздо раньше. Но таких случаев один на сотню. Ладно, раз уж ты поднялся, то давай одевайся и дуй за водой. Будем кулеш варить.

— Хорошее дело. Готовить я умею, — брякнул я, не подумав, как это делается без привычных удобств двадцать первого века.

Одевшись и намотав на ноги портянки, я решительно натянул сапоги. Поискал глазами ведро, хотел уже выйти наружу, но вдруг вспомнил про ночной инцидент.

Вновь подошел к леснику.

— Заблудился? — сухо поинтересовался тот.

— Да нет, тут другое. Иванович, в общем, ночью мне по нужде приспичило. Нужник нашел, а на обратном пути, услышал крик чей-то. Где-то с окраины поселка, со стороны леса, откуда мы пришли. Ну я и подумал, вдруг что случилось? Мало ли…

— Не почудилось? — лениво спросил лесник, посмотрев на меня насмешливым взглядом.

И вдруг, в этот самый момент, в дверь настойчиво постучали.

— Матвей Иванович, Матвей Иванович! Беда! — снаружи раздался женский голос.

Старик тут же рванул к двери, толкнул ее наружу. На входе стояла женщина в какой-то несуразной шубейке, а поверх был накинут меховой платок. На голове другой платок. Вид у нее был взволнованный, глаза перепуганные.

— Что случилось, Мария? — с ходу спросил лесник, приглашая ее войти.

— Беда! — прямо с порога охнула женщина. — На дом Кудасовых ночью напали. Кажись, медведь!

От услышанного у меня дыхание перехватило. Медведь?

— Так, ясно… — сдержанно выдохнул Матвей, затем обратился ко мне. — Ты давай-ка кулешом займись, а я пойду узнаю, что там произошло. Справишься?

— Да не вопрос, все сделаю, — отозвался я, затем спросил. — Иванович, а может, я лучше с тобой схожу?

— Нет, это лишнее, — он натянул на плечи тулуп, схватил ружье и шапку. Напоследок крикнул. — Я быстро.

Ну а мне не оставалось ничего другого, как начинать кашеварить.

Честно говоря, обычную кашу, что рисовую, что овсяную, я варил много раз, но то на индукционной печи в квартире. Когда все под рукой. В полевых условиях и командировках мы пользовались пакетами с уже готовой кашей или сублимированной пищей. Сухими пайками или консервами. А тут…

Естественно сливочного масла у лесника не было. Откуда бы ему здесь взяться, ведь домашнего скота, вроде коров, в тайге нет. Крупа оказалась перловой, причем она существенно отличалась от той, какую я привык видеть. Какая-то мелкая, желтоватого цвета и с грубой шелухой. Насколько я помнил, кулеш варился из пшенной крупы… Ну ничего, можно и из перловки попробовать. Репчатый лук я нашел без проблем, сало тоже.

От шелухи я избавился простым промыванием, потратив на это дело почти полведра воды. Отыскал соль, ссыпал промытую крупу в горшок, залил водой и в печь.

Сковороду тоже нашел, но она мало походила на традиционную сковородку. Впрочем, какая разница? Главное, что я смог обжарить на ней лук и сало, после чего ссыпал поджарку в горшок, перемешал и принялся ждать.

Конечно, действовал я как дилетант — блюдо для меня было практически незнакомым. Даже спорить не буду, сколько пунктов приготовления кулеша я нарушил. Естественно он у меня слегка подгорел, что было вполне ожидаемо. Навыков пользования такой печью у меня не было совершенно, отсюда и выдающийся результат.

Лесник вернулся примерно через час. Вид у него был взволнованный.

— Ну что там? — поинтересовался я. — Все нормально?

— Не сказал бы. Ночью, на дом охотника Ивана Кудасова, что стоит на окраине поселка, напали. В темноте было плохо видно, но тринадцатилетний сын охотника утверждает, что это был огромный медведь. К счастью, никто не пострадал, дети и женщина отделались лишь испугом — вовремя успели запереться в соседней комнате, а спустя несколько минут зверь сам ушел. Правда, собаку по пути задрал.

Матвей Иванович посмотрел на меня выразительным взглядом, отчего мне сразу все стало понятно.

— Тот самый? — похолодев, спросил я. — Он что, за нами все это время шел?

— Похоже на то, — задумчиво произнес он, теребя пальцами кончик бороды. — По следам. Пока мы через лес пробирались, я пару раз его видел вдалеке, да только уверенности не было, что это медведь. Думал, лось. Не нравится мне медведь этот, поведение нетипичное для шатуна.

— А что не так?

— Много чего. Ну, хотя бы то, что он за нами столько шел, хотя мелкой живности в лесу хватает. Зачем он в дом вломился? Медведи обычно человека за несколько верст чуют и обходят, а людские поселки тем более. Конечно, шатун дурной на всю голову, ничего не боится и прет как танк. И все же, что-то с ним не так.

Я не знал, что на это ответить. Я вообще про медведей мало что знаю, несмотря на влияние остаточного подсознания реципиента. Без сомнений, тот принадлежал к числу охотников, пусть и браконьеров, имел некоторые навыки и опыт. Вот только мне они передались не в полной мере, лишь выборочно.

Иванович вдруг принюхался, подошел к печи. Открыл заслонку и ухватом вытащил оттуда горшок с кулешом.

Заглянул внутрь, крякнул и посмотрел на меня.

— Это что?

— Кулеш, — неуверенно произнес я, затем торопливо добавил. — Наверное.

Молча взяв ложку, Матвей Иванович набрал немного прямо из горшка и сунул в рот. Подержал немного, затем проглотил.

— Это не кулеш, — авторитетно заявил он. — Вообще не кулеш. Но есть можно!

Я облегченно выдохнул. Первый блин, как известно, комом.

— Женька, возникшую проблему нужно как-то решать. — раздеваясь, произнес он. — Охотников в поселке почти нет, все на промысле, к Снегиреву по этому вопросу обращаться бессмысленно. Хоть рядом стоянка браконьеров, им и дела нет до того, что в поселке происходит. Жители Соболевки их потому и не жалуют. А медведь по доброй воле не уйдет. Так и будет бродить вокруг да около и нападать.

— И что делать? — спросил я. — Может в ловушку его заманить? Я слышал про «волчьи ямы». Выкапывается яма на тропе, внутрь помещаются колья. Сверху маскируется тонким слоем дерна или жердями с сухой травой. Зверь падает, колья его протыкают.

— Да знаю я про ямы… Нет, она тут не поможет. Во-первых, уже земля достаточно промерзла. Во-вторых, где ты ее копать собрался? Троп тут полно. Косолапый откуда угодно забрести может. Что, сто ям выкопать? Куда вероятнее, что кто-то из жителей попадется. Нет, так медведя не остановить.