Перед главными воротами я стоял долго. Как мне показалось очень долго. Три барьера Высшей речи функционировали и были наброшены на меня и девочек. Воители, маги, множественная охрана, для всех я сейчас был невидим, а отводящие реанорские массивы при любом приближении ко мне заставляли многих разумных просто менять маршрут и расступаться.

Однако прямо сейчас тот самый нужный шаг давался с трудом. С превеликим трудом.

Тревога, некая пустота и поглощающий душу страх. Я даже боялся слишком часто использовать импульс эфира и эфирное поля, ведь хотел увидеть всё своими глазами.

— Не переживайте, добродетель, — шепнула успокаивающе Яни, выглядывая из нагрудного кармана. — Всё будет в порядке. Пойдемте…

На моё удивление слова феи являлись отрезвляющими, а затем каким-то неизвестным чудом удалось сделать шаг, после второй и за ним третий.

По брусчатке я шел неспешно. Не знаю почему, но я догадывался, где могут быть мои дети. И всё благодаря Алине. Перед моим отбытием она отдала разнообразные приказания Кострову и Соловьеву, чтобы те всё подготовили. К тому же та самая местность замечательно просматривалась из головного здания. Однако дойти до нужного места я не успел, потому как слух моментально уловил веселый детский смех, и мой шаг застопорился перед небольшой деревянной дверцей, что была мне по пояс и вела прямиком к детской площадке.

Сердце забилось учащенно против моей воли, потому как взгляд зацепился за то самое чудо. Точнее сразу четыре маленьких чуда, с которыми в данный момент играла донельзя довольная Валери Мартелл. Три мальца лет четырех-пяти с миниатюрными деревянными мечами и одна безоружная девчушка пытались догнать тёмно-изумрудного мотылька. Сама целительница сидела поодаль на лужайке и лишь контролировала своё творение, а метрах в трёх от той самой деревянной дверцы стоял Габриэль. Беккер хоть и пытался казаться серьёзным, но его тёплый взор то и дело постоянно возвращался к веселящимся детям.

Хватило одного неуловимого движения, чтобы перемахнуть через преграду и, сделав несколько шагов вперед, моя рука мягко легла на плечо повелителя, чтобы тот оказался в поле действия массивов:

— Здравствуй, Габриэль, — тихо произнес я, не отрывая лучистого взора от детей. — Давно не виделись.

Глаза у Беккера тотчас расширились от шока и изумления, аура силы начала подниматься из глубин его тела, а рука одарённого со стремительной скоростью устремилась к клинку. Но всё это продлилось неуловимое мгновение, потому как под напором моего эфира все процессы и телодвижения повелителя мгновенно остановились и хмуро покосившись, наконец-то, на меня, брит тотчас расширил от осознания и удивления глаза.

— Успокойся, Габриэль. Неужели ты считаешь, что я наврежу своим детям? И веди себя непринужденно, пожалуйста.

— Г-господин… — неверяще прошептал британец, жадно сглатывая слюну. — Это… это и вправду вы? Н-но… но как?.. Вы… вы же…

— Мертв? — спросил мягко я, взглянув на мага, а затем пожал плечами. — Как видишь, нет. Жив и почти что цел.

— А что… что с вами случилось? Почему… почему отсутствовали так долго? И вы… изменились, — прошептал одними губами мужик, внимательно разглядывая моё лицо, одежду и отросшие седовласые патлы, которые на затылке были собраны в небрежный хвост.

— Обстоятельства, Габриэль. Мерзкие обстоятельства.

— Я сейчас же уведомлю княгинь, — снова прошептал взволновано тот. — Господин, вы бы знали, как они горевали. Не было и дня, чтобы они о вас не вспоминали. Им было сложно. Очень сложно.

— Не разрывай мне сердце еще больше и не вздумай им говорить, — сухо просипел я, а в горле вновь образовался горький ком. — Я прибыл лишь для того, чтобы просто их увидеть. Для моего появления пока еще рано. В моё отсутствие здесь завелись зажравшиеся крысы и пусть эти крысы думают, что всё идет согласно их плану. Пока я всё также мёртв. Но отныне всё будет в порядке. Больше вам не о чем переживать.

— Как прикажете, господин, я понимаю, — расплылся в довольной улыбке брит, а после глазами указал на радостных детей. — Хотите с ними поговорить? Вы бы знали, с каким упоением они слушают истории о вас. Княгини каждый вечер рассказывают о ваших приключениях.

Поговорить с ними? С упоением слушают?

— Надеюсь… без кровавых подробностей? — хрипло отозвался я, не узнавая собственного голоса от обуреваемых чувств и эмоций.

Складывалось впечатление, словно всё нутро сдавили невидимые тиски, но… Но мне хочется! Мне очень хочется с ними поговорить.

— Без подробностей и крови, — тепло улыбнулся повелитель. — Как видите у вас три сына и одна дочь. Валери! Подойди сюда! — повысил голос Беккера.

Целительница с удивлением воззрилась вначале на мужчину, а потом весело подмигнула детям.

— Кто догонит мотылька, будет заниматься с дядей Лёней, дядей Вадимом и Гордеем.

— Хорошо! — в один голос закричала малышня, устремившись за своей целью, воинственно размахивая деревянными мечами, лишь девочка слегка отставала.

С последнего нашего раза Валери совсем не изменилась, но на это она и магиня жизни. Ведь её возраст сравним с возрастом девчат.

Шаги целительницы были пружинистыми и стремительными. Вот только стоило ей попасть под действие массивов и увидеть перед собой моё постаревшее лицо, как глаза у девицы расширились от ошеломления и, споткнувшись, та со всего маху влетела мне в грудь, с недоверием поднимая на меня своё удивлённое лицо.

— Не может… быть… Ты… ты же… — растеряно обронила она, не в силах поверить в то, что сейчас видела перед собой. — За-захар… — прошептала Мартелл, прижимая ладони ко рту, а глаза её вдруг покраснели, затем прослезились, и она остервенело бросилась мне на шею. — Живой… действительно живой…

Не припомню, чтобы мы были в таких отношениях, но, тем не менее, её эмоции неподдельные. Неужели она до сих пор подвержена своим прошлым мимолётным чувствам ко мне? Вот ведь глупая.

— Живой и почти здоровый, — усмехнулся я, мягко отстраняя от себя жизнючку. — Но для чувственных встреч пока рано.

— Но как? — шептала сбивчиво она, шмыгая носом и руками проводя по моему лицу, словно видела перед собой призрака. — Где ты пропадал?..

— Валери, я тебе всё объясню. Господин до разрешения проблем всё еще будет считаться погибшим, — миролюбиво заметил Беккер. — А теперь позволь ему побеседовать с детьми.

— Да! — кивнула утвердительно она. — Их зовут…

— Не надо, — вдруг прошептал я одними губами. — Это я сам хочу узнать.

По наитию, уже глядя на детей, я мог спокойно понять, кто есть кто из них, и кто их родная мать. Но особенно отличался мой сын и Лиры. Это был полукровка. Наполовину маленький альв, а наполовину маленький человечек. Лицо чуть светлее, чем у матери, а вот волосы, наоборот, чуть темнее. Тёмно-пепельного цвета.

Стоило сделать шаг, как прямо у меня на глазах девчушка, которая бежала за мотыльком самой последней вдруг замешкалась и, споткнувшись подобно Валери, начала падать. Увидев это, что-то внутри у меня резко вздрогнуло, все три массива оказались тотчас расширены на больший диапазон, и молниеносно переместившись к дочери, я подхватил её у самой земли.

— Ой! Чуть не упала… — вдруг мило прощебетала малышка, а затем быстро подняла на меня свои изумрудные глазки и абсолютно невинное лицо. — Спасибо вам, дядя…

Во имя Угорских Бесчинств! Это ведь… Настоящее чудо! Она… она ангел. Как же она напоминает Викторию.

От столь неожиданных слов внутри что-то щелкнуло, и я расплылся в своей самой тёплой улыбке.

— С тобой всё в порядке? — сглотнул невольно я, продолжая улыбаться, а затем ни с того ни с сего присел перед ней на колени. — Не поранилась?

— Да, спасибо! Нет, не поранилась… — закивала девочка. — А как вас зовут? Вы знакомый тёти Валери, и дяди Габриэля? — вдруг спросила она, глядя на упомянутых. — А я вас здесь раньше не видела.

— Меня зовут З… — но моментально осёкся и вновь улыбнулся. — Я… я просто друг… Друг дяди Габриэля, тети Валери и ваших мам.