— О, поверь мне, я уже хорошо осведомлена об этом.

Теперь он широко ухмыляется.

— Тогда в чем проблема?

Я стреляю в него кинжалами из своих глаз.

— Ты. Ты — моя проблема. Клянусь, я уже говорила об этом раньше.

Бентли закидывает руку мне на плечи.

— Втяни коготки обратно, котенок. Да ладно, что тут такого? Мы все здесь просто для того, чтобы расслабиться и посмотреть несколько фильмов. Черт возьми, я даже закажу еще еды, чтобы ты не беспокоилась о том, что тебе придется делиться своей мерзкой пиццей.

— Моя пицца не мерзкая, — надулась я.

Бентли смеется.

— Как скажешь, малышка.

— Не издевайся надо мной, Бент.

Он прижимает ладонь к груди и ахает.

— Я бы никогда. Я просто говорю, если ты хочешь целоваться со мной во время фильма, не могла бы ты сначала съесть мятную конфету?

Я бросаю на него свой испепеляющий взгляд.

— Не волнуйся, Бентли, мой рот и близко не приблизится к твоему.

— Это мы еще посмотрим, — подмигивает он.

Кингстон перелезает через меня и бьет Бентли по затылку.

— Заткнись, придурок.

Бентли потирает затылок.

— Хреновый ход, брат.

Кингстон сужает глаза.

— Держи свои руки при себе, и у нас не будет проблем.

Бентли качает головой и бормочет что-то себе под нос.

— Э, ребята, — прерывает Эйнсли. — Не могли бы вы приостановить бой на мечах, чтобы мы могли посмотреть фильм?

Кингстон встает с дивана и выключает верхний свет.

— Эй! Зачем ты это сделал? — спрашиваю я.

Он падает обратно на подушку рядом со мной.

— На экране был блик.

Нет, не было, но я держу рот на замке, потому что мне надоело пропускать шоу. Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на быстрых машинах и конфетах на экране, не обращая внимания на идиотов по обе стороны от меня. К сожалению, у меня получается только наполовину, потому что одеколон Кингстона пахнет слишком аппетитно. В какой-то момент я даже понюхала его, но он не сказал мне об этом, если и заметил.

На середине третьего фильма я начинаю ерзать, потому что мне действительно нужно размяться, но раскладной диван недостаточно большой. Он рассчитан на восемь человек, но три огромных парня и их непрекращающаяся потребность раздвинуть ноги занимают большой кусок пространства. После нескольких жалких попыток повернуть свое тело, я, наконец, сдаюсь.

Кингстон наклоняется к моему уху.

— Что случилось?

— Я не могу найти удобное положение.

— Может — лежачее положение?

— Возможно, — я пожимаю плечами. — Но здесь недостаточно места для этого.

— Конечно, достаточно, — настаивает он. — Положи голову мне на колени и ложись.

Я фыркнула.

— Я не собираюсь класть голову тебе на колени, Кингстон.

— Я не просил тебя отсосать мне, Жас. Я просто пытаюсь помочь, — Его лицо освещено достаточно, чтобы увидеть жар, пылающий в глубине его глаз, как будто он представляет, как я делаю именно это.

Неа, я не собираюсь.

— Спасибо, но нет.

— Бент, подвинь свою задницу, — требует Кингстон. — Жас нужно прилечь.

Бентли улыбается.

— Ты можешь лечь на меня в любое время, Жасси.

Кингстон вытаскивает из-под руки подушку и кидает ее в Бентли.

— Она может положить свою голову на это. На диване.

Я с тоской смотрю на подушку.

— Места все равно не хватит.

Кингстон похлопывает себя по бедрам. — Положи голову на эту чертову подушку и закинь ноги мне на колени.

— Ладно, — бормочу я, осторожно ложась на бок и вытягиваясь. Не хотелось бы это признавать, но так гораздо удобнее.

Кингстон поправляет одеяло, чтобы оно по-прежнему покрывало мое тело, и кладет свои руки мне на лодыжки.

— Этого тебе достаточно?

Поза совершенно безобидная, но мои гормоны еще не поняли этого.

— Да, — я снова обращаю свое внимание на экран, где идет нелепая, неправдоподобная, но совершенно потрясающая сцена погони.

Большой палец Кингстона выписывает круги прямо над моей лодыжкой, что становится все труднее игнорировать. Под моей кожей разливается жар, вызывая тупую боль между бедер. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять эту нашу с ним связь. Кингстон, черт возьми, почти не прикасается ко мне, но я чувствую, что растворяюсь в луже желания. Как будто между нами существует какая-то врожденная связь, нечто, что выходит за рамки логики. Теперь, когда мы занимались сексом, стало еще хуже. Зная, каково это, когда он двигается внутри меня, какие звуки он издает, когда кончает, у меня текут слюнки при мысли о том, чтобы сделать это снова.

Но этого не произойдет, напоминаю я себе. Кингстон что-то скрывает от меня, несколько вещей, и пока я не узнаю, что именно, не смогу доверять ему, не говоря уже о каких-либо отношениях с ним. Эти мучительные сомнения в моей голове никогда не исчезнут, пока существует так много неизвестных факторов. Почему он так настойчиво хотел оттолкнуть меня поначалу? Почему он считал необходимым издеваться надо мной, унижать меня, делать компрометирующие фотографии? Боже, это само по себе должно быть непростительным проступком, но, как ни странно, меня это волнует меньше всего.

Я хочу знать, что он скрывает о наших родителях и почему он думает, что я не смогу с этим справиться. Разговор, который мы подслушали между нашими отцами, противоречит всему, что я знаю о своей маме. Конечно, у нее был не самый лучший вкус в мужчинах — Джером и мой отец тому пример, — но она не была распутной. Черт, единственный раз, когда я видела ее с мужчиной в детстве, были ее короткие отношения с Джеромом.

Когда мне было пятнадцать, может, шестнадцать лет, я спросила маму, почему она никогда не ходила на свидания, и она ответила, что мы с Белль на первом месте. Она так много работала, чтобы поддержать нас, она была так сосредоточена на том, чтобы мы выросли сильными, независимыми женщинами, что не оставалось времени ни на что другое. Это просто не имеет никакого смысла, чтобы у нее был постоянный случайный секс с двумя значительно более взрослыми мужчинами, с которыми у нее не было ничего общего.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не поняла, что фильм закончился, пока Эйнсли не встала, чтобы включить свет. Я быстро моргаю, пока мои глаза привыкают к яркости, а затем осторожно сажусь. По привычке я начинаю убирать остатки еды, но Бентли шлепает меня по руке и берет все на себя.

— Ты выглядишь вымотанной, малышка. Мы с ребятами разберемся с этим перед уходом.

Я не осознавала этого раньше, но я очень устала. Обычно я не хочу спать в десять часов, но восстановление после многочисленных травм не совсем нормально для меня.

— Ты уверен?

Бентли обхватывает мое лицо своими большими ладонями и чмокает меня в лоб.

— Конечно. Ложись спать, а мы сами разберемся.

— Спасибо, Бент.

Я чувствую, что Кингстон ждет моего внимания, но сначала я обращаюсь к Эйнсли.

— Спасибо за идею с вечерним кино.

— Конечно. Ты все еще хочешь потусоваться завтра? — она пристально смотрит на каждого из парней. — Без этих незваных гостей?

— Эй! — говорит Бентли. — Это было немного грубо, тебе не кажется?

Рид, как обычно, молчалив и стоически держится, лишь слегка ухмыляясь в ответ. Кингстон отдает сестре честь средним пальцем.

Эйнсли опирает руку в бедро.

— Невежливо прерывать наш вечер. Этого больше не случится. Нам с Жас нужно поговорить о старом добром, а мы не можем этого сделать в присутствии вас, идиотов.

— Ну и ладно, — надувается Бентли.

Я дергаю головой в сторону холла, сталкиваясь лицом к лицу с Кингстоном.

— Я полагаю, ты ждешь, чтобы поговорить со мной наедине?

Уголок рта Кингстона приподнимается.

— Может быть, я хочу уложить тебя спать.

— Этого не произойдет. Но если тебе есть что сказать, пройди со мной, — я машу Эйнсли, Бентли и Риду одной рукой. — Спокойной ночи, ребята.

— Спокойной ночи, — отвечают они все в унисон.

Кингстон ждет, пока мы не окажемся в моей комнате и дверь за нами не закроется, прежде чем заговорить.