Через пять недель у нас начнется месячный тур по Южной Америке, затем еще один месяц мы проведем в Австралии, а летом стартует тур по США.

После этого… мы отправимся в Европу на шесть недель.

А потом? Я буду спать в течение следующего гребаного десятилетия.

– Ну уж нет.

Я собираюсь выключить стерео, но Джош останавливает меня.

– Нет. Оставь. – Покачивая головой в такт, он высыпает немного порошка на приборную панель и занюхивает его.

– Ты серьезно, дружище?

Он только недавно принял очередную дозу в спальне.

– Расслабься. Я припас и для тебя немного.

Уже собираюсь сказать, что мне и так хорошо, но тут звонит мой телефон. Когда я достаю его из кармана, на экране высвечивается имя Сторма.

Я нажимаю кнопку громкой связи.

– Хэй.

– Где вас носит?

Его слова заставляют нас с Джошем вновь залиться смехом.

Потянувшись, я глажу друга по голове.

– Наш сумасшедший басист украл ключи от машины Чендлера, и мы решили прокатиться.

Сторм замолкает… а потом:

– Какого хрена, Феникс? Ты под кайфом…

– Я в порядке… – начинаю говорить я, когда машину слегка заносит.

– Вечеринка не удалась, – кричит Джош.

Дьявол. Мое состояние хуже, чем я думал.

– Черт, братишка. Эта хрень вывела меня из себя.

– Тормози сейчас же, – рявкает Сторм. – И скажи мне, где вы, чтобы я мог приехать и забрать вас, двух засранцев.

Я притормаживаю на обочине, когда на меня накатывает еще одна волна.

– Недалеко. Все еще едем вдоль побережья.

– Скоро буду.

Я делаю последнюю затяжку сигаретой и выбрасываю ее в окно.

– Проклятье.

– Мужик, забудь про зануду Сторма. – Джош жестом просит передать ему ключи. – Я сам могу отвезти нас обратно.

Теплое чувство эйфории усиливается.

– Правда?

– Посмотри на меня.

Когда я делаю, как он просит, Джош указывает на свое лицо.

– Я в полном порядке, малыш. Справлюсь.

Он пихает меня локтем.

– Поменяйся со мной местами.

– Ладно.

Выйдя из машины, мы пересаживаемся. Я отправляю Сторму сообщение с просьбой не беспокоиться, потому что мы скоро вернемся.

Разворачиваясь, Джош нажимает на повтор песни Бритни Спирс и увеличивает громкость.

– Уверен, что сам не увлекаешься этой ерундой?

Покачивая головой, он нажимает на газ.

– Не, братишка. Я просто пытаюсь выучить текст песни, чтобы потом поиздеваться над Чендлером. – Машина ускоряется, когда он двигает плечами вверх-вниз в такт мелодии, заставляя «Мустанг» резко вильнуть влево. – Порази меня…

А затем меня поглощает темнота.

Жгучая боль пронзает голову, а по лицу стекает жидкость.

– Какого черта?

Медный привкус заполняет рот, смешиваясь со вкусом чего-то пыльного.

Когда я открываю глаза, меня окружают подушки безопасности, битое стекло и ветки дерева, в которые мы, должно быть, врезались.

– Упс.

Не обращая внимания на пульсацию в шее и грудной клетке, я перевожу взгляд на Джоша. На его лице много крови, но, по крайней мере, мы оба живы.

Его истерический смех заполняет то, что еще осталось от машины.

– Чендлер дико разозлится.

Да, черт возьми, так и будет.

– Наверное, мне стоит немного подождать, прежде чем дразнить его с Бритни, а?

Пыль во рту раздражает легкие, и я кашляю… что только усиливает пронзительную боль в голове и груди.

– Давай выбираться отсюда.

Я ищу среди обломков свой телефон, дабы рассказать Сторму, что случилось, но машина так разбита, что не могу его найти.

– У тебя есть телефон?

Так и не дождавшись ответа, я поворачиваюсь к другу. Его глаза стекленеют.

– Скайлар.

– Что?

– Скай…

Его глаза закатываются.

Меня охватывает паника.

– Джош? – Протягивая руку, я трясу его. – Ну же, дружище. Очнись.

Ответа не следует.

Используя остатки сил, я трясу сильнее… Но его тело остается неподвижным.

Нет. Этого не может быть. Минуту назад он был в порядке.

– Очнись!

Сильная боль в моей голове нарастает. За ней следует прилив усталости, с которой я не в силах бороться.

– Джош!

Слабо, но я замечаю голоса и ощущение, будто меня куда-то тянут.

– Черт! – кричит кто-то, чей голос очень напоминает Чендлера. – Черт!

– Останься со мной, – произносит кто-то другой, и я сразу узнаю Сторма.

Открыв глаза, я вижу, что он сгорбился надо мной, выглядя более испуганным, чем я когда-либо видел его в своей жизни.

– Джош. – Желчь обжигает горло. – Он совсем плох.

– Знаю, – шепчет Сторм, сжимая мою руку. – Как и ты, Феникс. Скорая помощь уже в пути. Мне просто нужно, чтобы ты продержался, хорошо?

– Люди в другой машине мертвы, – орет Чендлер.

Другая машина?

Мне хочется спросить, о чем он говорит, но силы меня покидают.

– Хочу пить. – Я больше не могу держать глаза открытыми. – Устал.

Так чертовски устал.

– Останься со мной, – рявкает Сторм, только его голос то затихает, то пропадает, словно он кричит в сломанный микрофон. – Ты не умрешь у меня на руках.

Но когда я отключаюсь… слышу уже не его голос.

А ее.

– Виски со льдом и лимоном.

– Сейчас принесу, – говорю я парню в деловом костюме.

Наполнив половину бокала льдом, я бросаю туда же цедру лимона. Мужчина все это время оглядывает меня с ног до головы.

– Владелец этого заведения – идиот, раз поставил такую красивую девушку за стойку, а не отправил наверх.

Наверху расположена сцена, где Ангел сейчас крутится на шесте.

Я не представляла, чем займусь после Дартмута, но работа барменом в «Обсидиане» – мужском клубе – определенно не входила в мои планы.

Однако иногда жизнь подкидывает неприятные сюрпризы, и единственное, что вам остается, это продолжать двигаться вперед.

Протягивая мужчине напиток, я изучаю его. Темные волосы, темные глаза, и, судя по внешнему виду, ему далеко за сорок. Хотя он и не лишен привлекательности, в его чертах нет ничего особенно выдающегося или очаровательного.

Я скромно подмигиваю ему, желая получить чаевые.

– Я за барной стойкой, потому что сама этого хочу.

Поднеся бокал к губам, он делает глоток, а его взгляд опускается ниже, изучая мой черный корсет и темные джинсы.

Четыре года назад такой парень, как он, – черт, да любой парень, если уж на то пошло, – и не взглянул бы на девушку вроде меня. Как бы ни было разрушительно услышать мою песню по радио в тот день, это также разожгло внутри меня пламя.

Хотя я не могла исправить то, что сделал этот вороватый мерзавец, я поняла, что есть кое-что, что я могу изменить.

Себя.

Всю свою жизнь я пыталась заполнить большую, зияющую внутреннюю пустоту едой.

Проблема заключалась в том, что это не работало. Потому что, как бы хорошо мне ни было в разгар пира, после него я всегда чувствовала себя дерьмово.

Что, в свою очередь, только увеличивало пустоту.

В глубине души я была несчастна… но лишь оттого, что постоянно выбирала быть такой.

Было сложно учиться выстраивать правильные отношения с едой, и это потребовало глубокого самоанализа.

Я не заставляла себя садиться на жесткую диету и не морила себя голодом, дабы добиться стройности. Просто выбрала более здоровый путь и переставала есть сразу после насыщения. Ну, и еще отказалась от газировки, потому что эта гадость никому не идет на пользу. Особенно в том чрезмерном количестве, в котором употребляла ее я.

Я все еще не та, кого общество сочло бы худой, учитывая, что в лучший день у меня десятый размер, а в ПМС двенадцатый, но плевать я хотела на это общество. Что самое важное: мне наконец-то нравится собственное отражение в зеркале.

Потому что я победила внутренних демонов не ради какого-то глупого парня или всеобщего признания.