В центре Арены приземлился единорог, но он выглядел иначе, не как Кровь Заката, или Мороз Новой Эры, или Боязнь Гор, парад победителей которых он прервал. На его крыльях почти не было перьев, они напоминали крылья летучей мыши, а сам он с выпирающими из-под кожи рёбрами казался истощённым до полусмерти. Красные глаза-щёлки горели безумием. Он скалился на наездников окровавленными зубами, будто подначивал их напасть.

Лишь заметив его полупрозрачный рог, Скандар ошарашенно выдохнул:

– Это дикий единорог. Как в том старом видео, которое нам показал Остров. Это благодаря ему все тогда поверили, что единороги реальны. Там они напали на деревню…

– Что-то не так, – повторил папа.

– Это не может быть дикий единорог, – прошептала Кенна. – На нём наездник.

Скандар до того момента не обращал внимания на сидящего на единороге человека – если это вообще был человек. Тело наездника скрывал разорванный внизу длинный просторный саван, хлопающий на ветру, а черты его лица было трудно разглядеть из-за широкой белой полосы, тянущейся от горла до тёмных коротко остриженных волос.

Единорог встал на дыбы и забил по воздуху копытами, из открытой пасти повалил густой чёрный дым. Загадочный человек в саване издал триумфальный клич, дикий единорог завизжал, и дым начал быстро заполнять Арену. Скандар смотрел, как единорог, высекая копытами искры, поскакал к участникам Кубка Хаоса, а из ладони его наездника вылетела белая вспышка, засветив на мгновение экран. Затем чёрные клубы скрыли камеру, но за секунды до этого наездник повернулся и медленно и явно намеренно указал длинным костлявым пальцем точно в объектив.

Дальше были только звуки. Взрывы магии стихий, визг единорогов, крики зрителей и ясно различимый топот ног покидающих трибуны островитян. Они пробегали мимо камеры, и среди их панических голосов, слившихся в одну неразборчивую массу, Скандар выловил одно и то же повторяющееся слово.

Ткач.

Кем бы он ни был, с каждым произнесением этого слова – шёпотом или криком – в душе Скандара всё сильнее разгорался инстинктивный страх.

Он повернулся к папе, который в немом шоке смотрел на клубящийся на телевизионном экране чёрный дым. Но Кенна опередила его с вопросом.

– Папа, – тихо сказала она, – кто такой Ткач?

– Тсс! – отмахнулся он. – Что-то происходит.

Дым рассеивался, и сквозь него проступила сотрясающаяся от крика и рыданий фигура. Она стояла на коленях в окружении других наездников, всё ещё облачённая в доспехи с синей надписью «Макграт» на спине.

– Пожалуйста! – срывающимся голосом умоляла Аспен. – Я прошу тебя, верни его!

Федерико Джонс – от былой вражды во время гонки не осталось и следа – помог ей подняться, но Аспен продолжала кричать в истерике:

– Ткач забрал его! Его больше нет! Мы победили, и Ткач… – Аспен не договорила, подавившись всхлипом. По её грязному лицу градом катились слёзы.

Воздух рассёк чей-то суровый голос:

– Выключите камеры! Сейчас же! Нельзя, чтобы британцы это видели! Выключите немедленно!

Все единороги разом завизжали и заржали, породив оглушающую какофонию. Их наездники торопливо вскочили в сёдла, стараясь усмирить встающих на дыбы и брызжущих пеной напарников, выглядящих в эту секунду как самые настоящие чудовища.

Лишь одна из двадцати пяти участников осталась стоять на песке – победитель Кубка Хаоса, водный маг Аспен Макграт. Но её единорога Мороза Новой Эры нигде не было видно.

– Кто такой Ткач? – настойчиво повторила свой вопрос Кенна.

Но ей никто не ответил.

– Мисс Бантресс, вы знаете, кто такой Ткач?

– Зачем Ткач забрал Мороза Новой Эры?

– Как Ткач смог укротить дикого единорога?

– Ткач может добраться до Великобритании?

– ТИШИНА! – рявкнула мисс Бантресс, массируя ладонью лоб.

Класс притих: Скандар ещё никогда не слышал, чтобы мисс Бантресс повышала голос.

– Это мой четвёртый инкубаторский урок за сегодня, – уже спокойнее продолжила она, прислонившись к доске. – И я скажу вам ровно то же, что сказала предыдущим классам. Я не знаю, кто такой Ткач. Я не знаю, как он укротил дикого единорога. И, что совсем не удивительно, я понятия не имею, где сейчас Мороз Новой Эры.

Весь день все только и говорили что о Кубке Хаоса. Что само по себе было делом обычным – всё-таки главное событие года. Но в этот раз всё было иначе: все – особенно ровесники Скандара по всей стране – волновались насчёт грядущего инкубаторского экзамена.

– Мисс Бантресс, – подняла руку Мария, – мои родители не хотят пускать меня на экзамен. Они боятся, что на Острове небезопасно.

Несколько ребят согласно закивали.

Учительница выпрямилась и взглянула на них из-под соломенной чёлки.

– Оставим на минутку тот факт, что вы по закону обязаны сдать экзамен. Кто мне скажет, что будет в случае, если Марию в Инкубаторе ждёт предназначенный ей единорог, но она не ответит на его зов?

Все они знали ответ, но первым встал Сами:

– Если Мария не поможет ему вылупиться, её единорог окажется без предназначенного ему наездника и родится диким.

– Совершенно верно, – подтвердила мисс Бантресс. – И превратится в подобие того жуткого создания, которое вы все видели на Кубке Хаоса.

– Я не сказала, что согласна с мамой и папой! – возразила Мария. – Я всё равно собираюсь…

Мисс Бантресс её проигнорировала.

– Пятнадцать лет назад Остров обратился к нам за помощью из-за нехватки наездников. Я понимаю, вы все расстроены из-за случившегося – как и я. Но я не допущу, чтобы мои ученики увиливали от своих обязанностей. А с этим… с этим Ткачом в бегах… сейчас стало важно, как никогда, чтобы вы помогли вылупиться предназначенному вам единорогу. Вам даётся всего один шанс. И ваша очередь настала.

– Ну а я думаю, что всё это одно большое надувательство, – протянул с задней парты Оуэн. – По мне, так это был никакой не дикий единорог – всё это было подстроено. Так пишут в Интернете, и…

– Да, спасибо, Оуэн, – перебила его мисс Бантресс. – Это одно из возможных объяснений. А теперь приступим к повторению материала, все согласны?

Нахмурившись, Скандар опустил глаза на свой учебник по подготовке к инкубаторскому экзамену. Чушь какая-то. Если это чья-то шутка, у островитян не было причин так пугаться. Как одному наезднику в чёрном саване удалось победить всех участников гонки, состоящих из самых могущественных единорогов Острова, и похитить Мороза Новой Эры? И кто такой этот Ткач?

Сейчас Скандару ужасно не хватало друзей, с которыми он бы мог шёпотом всё обсудить во время уроков. Он бы спросил их, что они думают насчёт всего этого. И он принялся рисовать на полях учебника загадочного дикого единорога. Рисование было второй страстью Скандара после единорогов. Так он выражал свои фантазии о жизни на Острове. Его альбом был полон набросков сражающихся единорогов и испещрённых трещинами яиц, перемежающихся морскими пейзажами, смешными карикатурами на Кенну и – крайне редко – портретами мамы, срисованными со старой фотографии.

Далеко не в первый раз он спросил себя, что бы она сказала обо всём случившемся.

После уроков Скандар в одиночестве – как обычно – ждал Кенну у школьных ворот, листая тетрадь с материалами по инкубаторскому экзамену. Вдруг он услышал звук, который узнал бы из тысячи: смех Оуэна. Тот старался подбавить в него баса, чтобы звучать старше, как взрослый. Хотя, на взгляд Скандара, это больше походило на мычание сильно простывшей коровы, страдающей от запора.

– Мне их только дали! – закричал кто-то фальцетом. – И мне ещё нужно поделиться с младшим братом! Пожалуйста, не забирайте…

– Хватай их, Рой! – гаркнул Оуэн.

Рой был одним из его дружков.

Оуэн и Рой угрожающе нависли над низкорослым мальчиком лет одиннадцати, испуганно вжавшимся в невысокую стену, огораживающую игровую площадку. У него была бледная кожа в веснушках и ярко-рыжие волосы, совсем как у Аспен Макграт.