Со слов бабушки, у них в деревни начался какой-то праздник, и старик ушел на другую улицу к своему другу, чтобы пропустить стаканчик другой, ну и напился в стельку. Провожать его темной ночью конечно же никто не стал, ведь чего бояться в деревне с тремя улицами, где все живут нос к носу. Ну и пошел старик на ощупь, пьяный, через этот самый мост, вспоминая, где именно они вырвали доску. И перешагивая, как думал дед, именно то самое место, махнул ногой и промахнувшись, запнулся о дыру, перевалился в воду, температура который была чуть выше нуля.

Привезли его домой на телеге мужики к старухе, а она его давай бранить, потому что поняла, почему он оказался в воде, но как заметила, что он околел до синих губ, сразу предприняла все меры.

– Сразу протрезвел, зато, – со смехом вспоминает она.

Здесь я был удовлетворен, что с её рассудком все-таки все в порядке, хоть ей и приходится принимать разные лекарства и сильные обезболивающее, которые, как известно имеют свойство сильно туманить разум. Уточню.

После того, как были приняты все меры по мере продвижения болезни, были вызваны многие врачи, которые всячески пытались поднять старуху на ноги, но рано или поздно опускали руки и один раз, по совету последнего врача был вызван психиатр, который заключил глубокую депрессию и по возможности и согласию отправление старухи в психиатрическую лечебницу, от чего все отказались и впредь за бабулей приглядывает тетя, пока первая ожидает и зовет смерть ночами.

После того, как мы просмеялись, в комнату зашла тетя:

– Слушай, мне нужно умыть её, иди пока, сходи на улицу, посмотри, что изменилось.

– Да, конечно, я возьму ключи, – кивнув головой и поднявшись со стула, я вышел из комнаты в объятия свежего воздуха, что обволакивал меня, немного поддувая мне под рубаху и пробивая ноздри. Напротив, комнаты старухи находится дверь, ведущая в комнату старика. Долго я стоял, вперившись в бело покрашенную дверь, но все-таки решил уходить на улицу и начал надевать обувь, пока что-то не остановило меня.

Скинув ботинок, я развернулся и уверенным шагом направился к двери, которая не поддавалась, пока я не дернул её со всей силы. В глаза ударил яркий свет, который ослепил меня в проходе. Окна не занавешены и выходят прямиком на солнце. Комната находится на солнечной стороне дома. Все по-прежнему, но пусто, ничего. Призраки не появляются, силуэты не слоняются из стороны в сторону и отсутствует диван, на котором и помер старик. Осталась лишь кровать, где он раннее спал, отдельно от старухи в своей, отельной от неё комнате. Перед окном стоит широкий стол, а слева, на тумбочке виднеются две фотографии моего старика. Вглядываясь в это лицо, я понимаю, как же мало я о нём знаю, мы никогда не говорили ни о чем. Всё, что я знаю, это то, что он любил табак, свою трубку и рыбалку. Непонятный импульс заставил меня прочесывать всю прикроватную тумбочку в поисках ответа на мои вопросы о прошлом. Прошлом человека, которого я являюсь полным повторением внешности, двойником. Перекапывая все личные вещи, мой взгляд остановился на круглой вещице на цепочке. Нажав сверху кнопку, я услышал щелчок, и крышка открылась, я обнаружил его самую близкую вещь, что всегда находилась на нем, его часы.  Старик всегда носил их в переднем кармане пиджака и не выпускал из рук, когда ждал кого-нибудь. Он не был терпеливым, в этом я уверен и помню, как с трубкой во рту, он стоял под окном в ожидании бабки для того, чтобы идти на рынок, открывал и закрывал часы не отводя взгляд от циферблата.  Обмотав цепочку вокруг ладони, я, зажав пальцами часы и держа большой палец на кнопке, взглянул в окно.

Спустя мгновенье, на моё плечо легко легла рука и я сразу убрал часы в карман своих джинс. Знаете, я почувствовал именно то, что почувствовал тогда, сидя на краю дивана и слушая рассказ и инструкции о том, как мы могли бы на следующий день сходить на рыбалку. Я знал, всегда, что все-таки весь этот дом населен призраками, отголосками прошлого, но этого было мало, развернувшись я развеял видение, оно не было крепким, я нуждался в чем-то ещё. Мне срочно нужно было выйти.

Одевшись, я схватил с полки ключи и выскочил за дверь, мне нужна сигарета и человек, который является единственным ведающим о моих переживаниях и трудностях в этом городе.

На улице оказалось более жарко, чем я себе представлял после того, как выскочил из адского котла, в котором без ощущения температуры варился, слушая истории старухи. На том самом месте, где всегда меня ожидал старик, я подкурил сигарету и по памяти, слепо, на ощупь, двинулся в сторону нашей реки, на берегу которой мы всегда уютно устраивались, и параллельно звонил «ей». Той, которую без памяти люблю и все же потерял. Той, которая осталась брошена мной и желала мне смерти.

К моему счастью, на момент моего отъезда, я добился того, чтобы вновь восстановить наше общение. Не стану называть имён, но она та, которая важнее всех живых и мертвых. Голос в телефоне откликнулся:

– Да, здравствуй, как твои дела там? – её голос мягок и нежен, я почувствовал заботу сквозь огромное расстояние.

– Я сейчас вышел из дома своей бабули, помнишь, я тебе говорил? И про старика? – я подавлен, но все же подвержен азарту, погоней за призраком.

Единственная моя моральная поддержка в этом городе, это собеседница в телефоне. Собеседница, которая в моих мечтах носит мою фамилию и просыпается в моей постели.

Пока мы говорили, я и не заметил, что уже пришел к берегу реки, который стал на 10 метров ближе, чем в моё последнее появление, видимо вода вышла из берегов, иначе никак, приходится поворачивать назад.

Разговор был закончен, когда я уже подходил назад к дому. Звонок в дверь, ответ и звук открывающейся двери. Внутри, на пороге, тетя сказала мне прощаться с бабушкой, мы поехали назад, в моё временное пристанище…

«Ты пела песню мне, но то была мечта

Всего лишь знак, что жизнь всего одна

Мы застряли здесь, дак просто улыбнись

Этот мелкий миг – это вся наша жизнь

Я ушёл, я должен был уйти

Прости меня, я до сих пор в пути

И мир погиб, и мир в огне

Я увидел сон, ты улыбалась мне»

Я ВИДЕЛ СОН – Перемотка

Дни проходили в четырех стенах, буквально, я не выходил даже из комнаты, не говоря об улице. Мой мозг был раздавлен весом воспоминаний, не иначе. Отсутствовало желание всего, я читал одну книгу за другой, выкуривал одну сигарету за другой и единственное, что поспособствовало моему стремлению вылезти из цепких лап адских псов, это ночные разговоры – разговоры с ней, её поддержка изо дня в день, и так самая мотивация выйти из дома и выехать за пределы района, в котором на этот момент жизни я проживаю. Я существовал в плотном тумане проходивших мимо дней, но не замечал их, был слеп и немощен до этого момента. Все же я послушал её и спустя полторы недели взаперти, решил поехать и посмотреть город в целом. Накануне этого дня, в комнату зашла тетя:

– Я подсмотрела за тобой и видела, как ты ворошишь ящик своего деда, возьми то, в чем точно осталась часть его самого, – и после сказанного, она дала мне сверток из бумаги, там лежало что-то тяжелое.

– Что это?

– То, что теперь принадлежит тебе, – и на этом она закрыла за собой дверь, оставив меня наедине с этим непонятным свертком.

Развернув на столе то, что, как оказалось принадлежит мне, я обнаружил большую и массивную трубку с лицом какого-то черта или демона. Курительная трубка моего старика, ручной работы из дерева и все ещё пахнущая табаком.

Не скажу точно, сколько я её разглядывал, да и врать не стану, но спустя какое-то время, насыпал в неё табак из своей сигареты и закурил, стоя на балконе, в сумраке ночи. Это было прекрасно, я снова чувствую тот контакт, глядя в сизое облако дыма, обвивающее лицо со всех сторон, это облако, пахнущее табаком и старостью. На минуту я закрыл глаза и более не слышал разговоры соседей, звуки проезжающих машин и шум листьев, колышущихся на деревьях, я погрузился в ночь и в себя, балкона уже не существовало, как и всего окружения, я парил над всем в ночи. Всего минуту, но она была важной частью моей поездки, возможно и самой важной среди всей вереницы дней и событий. Она дала мне шанс разобраться в себе, казалось, ты идешь к этому все время, размышляешь ночами и не спишь, копаясь в себе, вычленяя, что нужно и важно твоему собственному «я», а тут приходит мгновенье, минута, после которой ты открываешь глаза и видишь всё в новом свете и точно осознаешь, что тебе нужно. Это у вас называется просветлением, не так ли?