- Нет.
- На постоялом дворе продается буклет "Основы искусства приготовления и использования ядов". Думаю, в него входит рецептура основных алкалоидов. Если вы заинтересуетесь...
- Благодарю, у меня нет подобных намерений.
Эдельрод вежливо кивнул, признавая, что каждый выбирает в жизни собственный путь.
Тем временем лес начал редеть, тропа расширилась и вернулась в степь. На краю города возносились к небу восемь шпилей строения из окованных железом бревен, десять железных дверей которого выходили в степь. Рядом притулилось множество лавчонок.
- Караван-сарай, - объяснил Эдельрод. - Здесь заседает Конвент, который выносит приговоры. - Он указал на платформу наверху, где четыре человека за решеткой безнадежно таращились на площадь. - Последний справа Какарсис Азм.
- Я могу поговорить с ним сейчас? - спросил Джерсен.
- Пойду выясню. Пожалуйста, подождите в этой лавочке, моя бабушка заварит вам отличный чай.
Ифигения с сомнением оглядела убранство лавочки. На плите яростно кипело какое-то варево. Сотни склянок с загадочными травами, корнями и зельями пылились на полках.
- Все абсолютно чистое и безвредное, - успокоил Эдельрод. Располагайтесь. Я вернусь с хорошими новостями.
Ифигения молча уселась на лавку. Перемолвившись парой слов с бабушкой Эдельрода, Джерсен принес поднос с мягким стимулятором - вербеновым чаем.
Из степи возвращался караван. Впереди катила восьмиколесная механическая колымага, везущая святыни, палатку гетмана и цистерны с водой, за ней тянулось несколько дюжин повозок, больших и маленьких, гудящих, клацающих. Все они несли на себе надстройки, на которых размещались люди, тогда как вещи и товары были сложены внизу. Несколько человек ехало на мотоциклах, другие теснились в повозках, которыми управляли старухи и рабы. Дети бежали сзади, неслись на велосипедах или же цеплялись за бамперы повозок.
Караван остановился. Женщины и дети установили треноги, подвесили котелки и начали стряпать. Рабы разгружали из повозок товары: меха, древесину редких пород, связки трав, бурдюки, набитые агатами и опалами, птиц в клетках, сосуды с латексом, ядами и двух пленных хэрикапов, созданий с зачатками разума, служивших на Саркое для жестокой забавы хэрбайта. Мужчины сбились в кружок, чтобы попить чаю, а потом наведаться на базар. В одиночку они туда не заглядывали - боялись, что обманут.
От караван-сарая рысцой трусил Эдельрод. Джерсен буркнул Ифигении:
- Сейчас начнет объяснять, что нужно еще денег.
Однако Эдельрод налил себе слегка пригоревшего айолу и молча сел.
- Ну? - спросил Джерсен.
Эдельрод вздохнул и покачал головой:
- Все мои договоренности обратились в ничто. Главный Исполнитель объявил, что встреча невозможна.
- Ну и ладно, - махнул рукой Джерсен. - Я только хотел передать ему соболезнования от Виоля Фалюша. Сделаем это иначе. Где он будет сотрудничать?
- На постоялом дворе "Отрава" - там резиденция Конвента в Панге.
- Будем надеяться, я улучу возможность шепнуть ему пару слов или, по крайней мере, сделать ободряющий знак. Пойдем пройдемся.
Расстроенный Эдельрод повел их по базару. Только в рядах, где торговали ядами, он слегка оживился, торговался, хвалил особенно замечательные препараты.
- Поглядите на это смертельно опасное вещество. - Саркоец поднял шарик серого воска. - Я держу его без страха, потому что невосприимчив к такому яду. Но если вы потрете им любой предмет, принадлежащий вашему врагу, расческу или зубочистку, - считайте, что он уже мертв. Либо напылите его на ваши идентификационные документы, и чересчур рьяный таможенник дорого поплатится за свое усердие.
Ифигения глубоко вздохнула:
- Каким образом саркоец умудряется дожить до зрелого возраста?
- Два слова, - важно ответил Эдельрод, подняв в назидание два пальца, осторожность, иммунитет. Я невосприимчив к тридцати видам яда. Ношу с собой индикаторы, уберегающие от клюса, мератиса, "черной вдовы" и вольи. Я соблюдаю чрезвычайную осторожность, когда ем, обоняю, одеваюсь или ложусь в постель с незнакомой бабой, ха-ха. Не ухмыляйтесь - многие чересчур пылкие любители удовольствий попались на этот крючок. Но продолжим. Я осторожен везде, всегда подхожу с наветренной стороны, хотя у меня иммунитет на мератис. Осторожность становится второй натурой. Если я подозреваю, что у меня есть враг либо вот-вот появится, я стараюсь свести дружбу и отравить, чтобы уменьшить риск.
- Возможно, вы доживете до старости, - протянул Джерсен.
В ответ Эдельрод сделал круговое движение руками, что символизировало остановку колеса Годогмы.
- Будем надеяться. А вот... - он указал на пузырек с белым порошком, клюс. Полезнейший, универсальнейший. Если вам нужен яд, покупайте клюс.
- У меня уже есть клюс, - охладил его восторги Джерсен. - Хоть, может, он слегка и выдохся.
- Купите этот - не пожалеете, - горячо воскликнул Эдельрод. - Он всего лишь вызывает гноящиеся язвы и гангрену. - Саркоец повернулся к продавцу: - Товар свежий?
- Как утренняя роса!
После бурного торга Джерсен купил пузырек с клюсом. Ифигения стояла за его спиной, отвернув голову с видом сердитого неодобрения.
- А теперь, - сказал Джерсен, - вернемся в гостиницу.
Эдельрод неуверенно начал:
- Мне пришла в голову одна мысль. Если я принесу наблюдателям котелок чая, да получше, эдак за двадцать-тридцать севов, они могут разрешить посещение.
- Безусловно. Сделайте им такой подарок.
- Вы, естественно, возместите мне затраты?
- Что? Вы уже запросили сто двадцать севов!
Эдельрод досадливо взмахнул рукой.
- Вы не понимаете моих трудностей. - Он неопределенно пощелкал пальцами. - Очень хорошо. Пусть будет так. Расположение к вам толкает меня на жертвы. Где деньги?
- Здесь пятьдесят. Остаток после встречи.
- А как быть с леди? Где она подождет?
- Только не на базаре. Кочевники могут счесть ее товаром.
Эдельрод кашлянул.
- Подобное случалось. Но не беспокойтесь! Леди находится под бдительной опекой подмастерья Идделя Эдельрода. Она в такой же безопасности, как двухсоттонная статуя дохлой собаки.