Они с Даней, два веселых студента питерского вуза, возвращались вечером из кино. Веселились, толкали друг друга. Изображали голоса и поведение преподавателей. Получалось очень похоже по их мнению. Хоть в КВН сценку ставь. Затем играли в снежки. Им было классно без всякого алкоголя и разных других веществ. Оба они занимались спортом и вели здоровый образ жизни. Были активистами студенческих организаций.

Нельзя сказать, что учились они блестяще, но руководство факультета многое им прощало. У ребят было по несколько наград за участие в добровольческой деятельности, победы на городских чемпионатах по армрестлингу. К тому же оба были большими патриотами страны и города. Время от времени декан факультета Павел Павлович подходил к особо суровым преподавателям, чтобы шепнуть за спортсменов доброе словечко. Мол, ребята очень позитивные и яркие, сил на учебу не всегда хватает – сделайте-ка им скидочку.

В один момент Даня опустил перчатку в сугроб, чтобы собрать очередной снежок, а затем влепить его Вите в морду. А то до этого Витя как раз отправил ему круглую порцию снега прямо в лоб. И Дане хотелось отмщения.

Вдруг Даня закричал и задергался. Он орал так громко и истерично, что Витя остолбенело уставился на него. И почти сразу же заметил, что в облике Дани кое-что изменилось… У друга больше не было кисти правой руки, а из запястья хлестала кровь. Витя не сразу осознал, что случилось. Мозг сопротивлялся новым сведениям, которые выдавала реальность. А она, сволочь такая, настойчиво впихивала в него картинки-факты, словно родители кормили ребенка: «Эту ложку за маму… Эту – за Михаила Боярского… Сыночек, ты ведь так любишь народного артиста России Михаила Боярского… Вот и съешь за него ложечку, а то он расстроится и заплачет».

Мозг Вити давился, плевался, но все-таки постигал происходящее. Руку Дане откусил сугроб, в который тот только что опустил ладонь, чтобы зачерпнуть снег. Сугроб этот был необычный. Не часто ведь увидишь у кучи снега широкую пасть, усеянную большими прозрачными ледяными зубами. Окровавленный рот бездонно зиял в чем-то вроде головы – в приплюснутом конусе над округлым туловищем. Над пастью блестели два черных глаза, расставленных ассиметрично – один почти у пасти, а другой, можно сказать, на лбу. И выглядели эти зенки так, будто маленькая собачка забралась на сугроб и нагадила в двух местах. Периодически какашечки моргали и бросали грозные взгляды.

Туловище монстра походило на заготовку для крупного снеговика. В диаметре оно было чуть больше метра. Вместе с головой рост монстра составлял где-то метр сорок – метр пятьдесят. Руки и ноги у чудовища отсутствовали.

Глядя на осиротевшее запястье своего товарища, Витя вспомнил, как часто они с Даней соревновались – чья рука окажется мощнее. Они мечтали когда-нибудь стать лучшими армрестлерами России и тратили на тренировки массу времени. А теперь какая-то снежная сволочь, взяла, да и отожрала у Дани все эти мечты. Целую часть жизни отожрала. Возможно, самую главную ее часть. Эти мысли не советовали моменту, поэтому Витя тряхнул головой, чтобы прогнать их. Сейчас надо было думать о том, как помочь другу.

– Витя! Витя!! Моя рука! – умоляющим голосом повторял Даня и медленно шел к нему, сжимая кровоточащее запястье.

Он будто нес большой красный цветок в подарок своей избраннице. Полоски слез на щеках Дани сверкали в уличном освещении, губы тряслись. Он не знал, что творится у него за спиной – все его внимание, понятное дело, было отдано кисти руки, точнее, ее отсутствию… Тем временем сугроб проявлял все новые таланты. Мало того, что он умел с легкостью перемалывать зубами человеческие кости, так он еще был способен передвигаться!

Сугроб дернулся с места и поплыл по заснеженному асфальту вслед уходящей жертве. Витя заметил это и закричал:

– Даня! Он за тобой! Эта тварь за тобой!

Даня обернулся, но было уже поздно. Сугроб приполз к нему, качнулся маятником вниз, и впился зубами в левую ногу студента чуть ниже колена. Раздался громкий хруст. Половина левой ноги Дани – от колена и до ступни – исчезла в пасти чудовища, сверкнув напоследок светоотражающим узором кроссовки. Монстр принялся с явным удовольствием пережевывать человеческую ногу.

Даня упал на спину. Кричал, просил Витю помочь ему. Но Витя застыл в шоковом состоянии. Он пришел в себя только спустя несколько секунду. Бросился к другу, схватил его здоровую руку и попытался оттащить подальше. Они отдалились от монстра метра на четыре, когда тот окончательно прожевал ногу, проглотил ее, рыгнул и снова поплыл на них.

Сугроб подполз к Дане словно огромный снежный слизень и прыгнул ему на живот. Затем склонился над ним кошмарной неваляшкой и распахнул пасть. Пара секунд и Даню с трудом могла бы узнать родная мать – ведь вместо лица у него было кровавое месиво, из которого торчали светлые кости черепа. Сугроб-неваляшка вернулся в свое нормальное положение и принялся жадно пережевывать то, что совсем недавно красовалось на вузовском сайте в разделе «Наши спортивные достижения» – лицо Дани.

Витя с криком бросился прочь. Он убегал все дальше, пока окончательно не выбился из сил. С его стороны это была напрасная трата ресурсов. Ведь сугроб не стал его преследовать – ему еще было чем закусить.

2.

Несмотря на середину декабря, магазин «Солнечная улыбка» вообще никак не был украшен к Новому году. Если не считать сезонных товаров, тут и там развешенных на полках: сверкающего дождика, красных колпаков и оленьих рогов. Подобным образом дела обстояли во всей сети магазинов косметики и товаров для дома «Солнечная улыбка». Руководство в этом году решило не заморачиваться с декором. Вместо этого оно обязало все точки включать одну и ту же музыку – сборник инструментальных новогодних хитов. Так сказать, для атмосферы. Но хитов этих было отчаянно мало – всего шесть штук. И гоняли их раз за разом. Выключать эту бадягу сотрудникам магазинов было строго запрещено.

– Да сколько можно это терпеть! – возмутилась продавщица-кассирша Верка, когда снова заиграла особо раздражавшая ее мелодия. – Маша, давай вырубим эту хрень! И включим что-нибудь нормальное – «Сектор газа» там, «Гражданскую оборону», «Бригадный подряд», «Юго-Запад»… Да я даже на «Короля и шута» согласна! Тебе ведь нравится, «Король и шут», да, Маша?

– Верунчик, ты сама прекрасно понимаешь, что мы не можем выключить эту музыку. За это дают штрафы. Сейчас во все магазины проверки ходят, – отозвалась Машка, выставлявшая на полку шампуни.

– Да пофигу! – настаивала Верка. – Если будет проверка – скажешь, что это исполняющая обязанности начальника сделала! Свалишь все на меня – делов-то!

Маша никак не стала это комментировать. Ей не нравилось, что директор магазина, уезжая куда-то по делам, всегда назначает главной Верку. А Верка потом всячески это подчеркивает. И вообще непонятно почему никто не замечает, что Верка регулярно подбухивает после работы вот уже несколько лет. И скрывает следы возлияний щедрым слоем косметики. «Наверное, поэтому она здесь и работает, чтобы покупать тональник по специальной цене для сотрудников. Ей этого тональника нужны тонны», – думала Маша.

– Ладно, я покурить, – бросила Верка, накинула пуховик и вышла на улицу. Ей Маша взаимно не нравилась. Она считала ее семейной клушей, которая только и делает, что водит свою тупую дочку по кружкам да варит своему жирному мужу борщи. Не читает, не ходит на концерты, не смотрит нормальных фильмов, не слушает страшных историй в исполнении интернет-диктора Владимира Князева. С Машей даже поговорить не о чем.

Затянувшись, Верка посмотрела на дорогу. Почему-то сегодня по ней мчалось особенно много машин полиции. «Опять что ли проходит какой-то митинг несанкционированный?» – озадачилась она. Докурив, Верка сплюнула и вернулась в магазин. До конца смены оставалось еще часа три. А потом она купит себе бутылочку дешевого краснодарского каберне, запрется в своей комнате в коммуналке, включит спокойную музыку, зажжет ароматические свечи и вечер пройдет за-ме-ча-тель-но.