Тут, однако, я не могу удержаться от небольшого отступления. Что должен чувствовать археолог, который держит в руках жалкий обломок прелестной древней вазы, наверняка зная при этом, что остальные части сосуда уничтожены? Горечь? Отчаяние? Нечто подобное переживает и биограф, убедившийся в исчезновении наиболее важных документов о деятельности своего героя. Когда я впервые разложил на столе материалы, о третьей поездке Вавилова в Америку, передо мной оказалось лишь несколько разрозненных писем, чрезвычайно сжатый, почти конспективный экспедиционный отчет да две-три статьи в специальных журналах. Большая часть писем Николая Ивановича, большинство путевых дневников, подробное описание шестимесячной экспедиции но семнадцати странам Американского материка бесследно исчезли. Правда, машинистке-стенографистке Вавилова А. С. Мишиной удалось сохранить отдельные главы книги «Очаги земледелия пяти континентов», которые Николай Иванович писал в 1938 - 1940 годах. Но по американским впечатлениям в этой рукописи создана лишь одна глава: «Путешествие в Бразилию». И как дразнящий воображение намек, как силуэт великолепной картины, сохранился план всей этой так и не увидевшей свет книги. Вторая часть ее - «Новый Свет» - целиком посвящалась экспедициям 1930 и 1932 годов.
Даже располагая только планом книги и несколькими разрозненными главами, можно утверждать: мы потеряли произведение незаурядное. Социальные и экономические потрясения, которые кризис принес в США и в Южную Америку, «чудеса ботаники», встреченные путешественником в устье Амазонки, в горах Перу и тропических лесах Гватемалы, подробности о поисках семян хинного дерева, приключения пассажира, облетевшего на легком аэроплане вокруг Южной Америки, - все это должно было стать предметом живого, увлекательного рассказа.
Попробуем восстановить «разбитый сосуд» - проследим историю экспедиции по тем свидетельствам, что сохранило время.
1 сентября, на следующий день после окончания конгресса, Вавилов уже мчался курьерским поездом к канадской границе. Как всегда, время рассчитано с точностью до часа. Маршрут тоже прочерчен детально. На «северный цикл» отведен неполный месяц. За это время надо объехать все земледельческие штаты Канады с востока на запад, от Великих озер до предгорий Кордильер, а затем, перевалив американскую границу, двинуться с запада на восток, через наиболее засушливые штаты США. Цель - изучить, как организованы сельскохозяйственное орошение и борьба с болезнями культурных растений, особенно пшениц. Из 77 миллионов гектаров пашен, садов и огородов, орошаемых на планете, на долю США и Канады приходится 10 миллионов. Немало, а главное, поучительно, ибо некоторые земледельческие районы Канады точно повторяют условия нашего Заволжья.
«По ирригационным делам много существенного… - сообщает Николай Иванович с дороги. - К своему удивлению, узнал и увидел, что наиболее орошаемые площади под пшеницей - в Канаде. Для нас сие сугубо важно. Вообще орошение хлебов в севообороте дело надежное, и надо волжские дела брать всерьез». Он и берется всерьез. Выясняет, какие сорта пшеницы наиболее отзывчивы на орошение. Решает давний спор о том, действительно ли полив снижает количество белка в зерне. В России существует мнение, что потеря белка на орошаемых полях будет такой, что сведет на нет все усилия ирригаторов. Американский опыт показал иное. Белок в зерне снижается всего на полтора-два процента, зато урожай возрастает втрое. К тому же в Аргентине нашлась пшеница, которая и совсем не уменьшает количество белка на поливе. Взять эту аргентинку с собой, пригодится русским селекционерам!
Это постоянное ощущение себя посланцем родины, жадное стремление как можно больше добыть для нее слышится в каждом письме. И одновременно звучит другая интонация - удовлетворение от того, что отечественная наука во многом не ниже, а выше зарубежной. «По генетике наш путь правильный. С физиологами тут слабо. Серьезных вопросов не трогают. Экзаменую их и проваливаю. Самим придется все решать». Зато всему новому, значительному, ценному в науке он готов воскликнуть: «Добро пожаловать!» «С иммунитетом много тут сделано, и надо быстро нагонять. С мукомольем мы тоже отстаем!» Иммунитет - невосприимчивость культурных растений к болезням - коронная тема Вавилова, тема его докторской диссертации. Но если можно чему-то поучиться, дважды доктор наук, академик не гнушается даже ролью студента-лаборанта. «Изучил иммунитет, прошел за три дня весь курс в качестве лаборанта в Виннипеге», - сообщает он вировцам.
Эта строка из письма открывает новые грани в характере ученого. «Не было для Николая Ивановича большей радости, чем узнать о новом открытии: непосредственно ли из разговора с автором или прочитав интересную книгу, статью, - вспоминает профессор Е. Н. Синская, - день становился для него праздничным. Он спешил рассказать о новости своим посетителям, секретарям, а если в кабинете и в секретарской комнате никого не было, бежал в ближайший отдел и еще с порога кричал: «Товарищи, послушайте…» Так было дома, так было и за рубежом… Любознательность его беспредельна. И при этом он по-детски способен удивляться и радоваться каждой вновь открывшейся перед ним истине. В Канаде его действительно поражает размах в орошении хлебов, в Перу он столь же искренне будет восторгаться разнообразием форм картофеля. Ни капли зазнайства. Никакого академизма. Совершив мирового значения открытия по картофелю, Николай Иванович продолжает сокрушаться: «Невежество наше в картофеле Андов поражающее». А на лекциях в Америке говорит своим слушателям: «The scientist in Soviet Russia now is a very modern person, because he knows well how little he knows». (Ученый в Советской России - ныне весьма передовая фигура потому, что он знает, что знает мало.) Конечно, Вавилов догадывается, что его формула верна только в идеале и следуют ей далеко не все. Но лично для себя не видит иного идеала, как непрерывно, непрестанно познавать окружающий мир.
За границей его интересуют научные учреждения, особенно те, что похожи на Ленинградский институт растениеводства (ВИР). О научных центрах пишет Николай Иванович довольно много, но в письмах нет ни строки раздражения, ревности или чванства. Что хорошо - то хорошо, где можно поучиться, там надо поучиться.
Но, осматривая хорошие и плохие дома науки, академик Вавилов всегда прежде всего думает о своем собственном детище. Как смотрится Всесоюзный институт растениеводства на фоне мировой науки? Этим размышлениям посвящены многие строки в письмах директора ВИР. «Доходят до меня пока неясные сведения о реконструкции ВИРа, - пишет он вице-президенту ВАСХНИЛ А. С. Бондаренко. - Моя просьба быть бережным с этим, не сомневаюсь, лучшим из мировых учреждений по растениеводству. Без директора удержитесь от ломки. Научные учреждения спаять нелегко. Вижу по Америке, как при колоссальных средствах плывут тут научные корабли без руля и без ветрил. Издали особенно хорошо видно, что даже политически мы сильное учреждение. В своей сфере мы неплохая иллюстрация силы Советов».
О «научной силе Советов» Николай Иванович говорит за рубежом вдохновенно. Разрушать клевету врагов, утверждать истину о молодой советской биологии, агрономии, по его мнению, прямой долг любого путешествующего ученого из красной России. Для такого дела не жаль ни времени, ни сил. Лекции читает он по-английски, по-немецки, по-французски, а если аудитория очень просит, то и на испанском языке. Девять докладов прозвучало в крупнейших залах США, столько же в Чили, на острове Тринидад, в Париже, в Галле (Германия). В Бразилии на доклад советского агронома собралось все министерство земледелия во главе с министром. В Чили газеты поместили большую статью академика Вавилова «Наука и сельское хозяйство СССР». Темпераментные, богатые фактами речи русского ученого заставили многих скептиков по-новому взглянуть на возможности русской науки.
«Я опасаюсь, что, если Советская Россия пришлет в нашу страну еще несколько таких способных, любезных и приятных джентльменов вроде Вас, мы скоро все обратимся в пламенных социалистов», - писал после отъезда Вавилова из Канады директор сельскохозяйственных изысканий Канадского зернового объединения Стрэнж. Эти слова звучали бы ни к чему не обязывающей деликатной шуткой, если бы мистер Стрэнж не заявил в том же письме: «Вы дали нам совершенно новую картину прекрасной работы, проводимой правительством СССР в целях поднятия благоденствия и преуспеяния своего народа. Если бы большее число людей Вашей страны могло посетить нас и если бы большее число наших могло посетить Вашу страну и видеть Вашу работу, я убежден, что нам пришлось бы гораздо реже слышать глупые высказывания о недопущении русских товаров в другие страны». Канадское зерновое объединение, то самое, где Вавилов обучался методам борьбы с болезнями пшеницы, настоятельно просило своего «ученика» присылать им все издания ВИРа, «чтобы знакомиться с достижениями страны: экономическими, политическими и специальными; главным же образом, конечно, в отношении сельского хозяйства».
