В комнате действительно не было видно стального тяжелого шкафа или ящика. Но апаш взял ключи, подошел к простенку между окон и очень скоро обнаружил в дубовой панели замочную скважину. Пока он занимался сейфом (за деревянной дверцей оказалась стальная), двое его подручных без слов, будто по заранее намеченному плану, принялись обследовать содержимое письменного стола. Третий остался в качестве стража. Он стоял чуть поодаль, у двери, не спуская, однако, глаз со своих пленников.
Сидя в кресле, как в первом ряду партера, Хавкин во всех подробностях мог видеть, как развиваются события. У вожака с сейфом долго ничего не получалось, зато двое у стола действовали весьма активно. В руках у них оказался матерчатый мешок, куда они стали педантично складывать рукописи, пачки писем, какие-то бумаги и документы. Из среднего ящика они извлекли довольно толстую пачку стофранковых билетов, но добыча не вызвала у них сколько-нибудь заметного энтузиазма. Деньги не бросили в мешок. Их положили рядом с бумажниками и как будто даже забыли о них. То же случилось с тяжелым золотым портсигаром. Может быть, апаши искали добычу покрупнее, а может быть…
Бандиты вели себя странно. Впервые Хавкин подумал об этом, когда главарь, несмотря на утверждение Кришнавармы, что никакого сейфа нет, прямо двинулся туда, где за панелью находилась заветная дверца. По-видимому, в кабинете уже побывала разведка и в доме у налетчиков есть свои люди. Для обычных бандитов, пожалуй, излишне сложное занятие заводить агентуру, тем более что слуг своих Кришнаварма привез из Индии и французским языком они, скорее всего, не владели. А зачем грабителям бумаги? Надеются получить выкуп за письма, компрометирующие хозяина и его друзей? А рукописи? Документы? Кого они могут занимать? Полицию? Жандармов? Но к чему французской полиции подобный маскарад? Ей и так ничего не стоит в двадцать четыре часа выдворить из страны любого нежелательного иностранца. Странно-Видимо, тот же вопрос мучал и Кришнаварму. Он жестоко переживал свое бессилие: то бледнел, то покрывался пунцовым румянцем и, прищуриваясь, старался получше запомнить грабителей и разгадать подлинные цели нападения. Хавкин догадывался: профессором-бунтовщиком владеет не только чувство обиды, но и беспокойство сугубо делового свойства. Ящики стола и сейф хранят, должно быть, немало политических тайн, разоблачение которых имело бы самые печальные последствия для сотен людей. Несколько раз, подавляя присущую ему гордость, «индийский Овод» обращался к бандитам. Он заклинал их брать любые ценности, но не трогать бумаг. Апаши не отвечали. Хавкину показалось даже, что двое у стола не слышали или не поняли, о чем с ними говорят. Во всяком случае, их лица не выразили при этом решительно ничего.
Прошло еще несколько минут. Грабители продолжали свою работу молчаливо, деловито. Ничто не предвещало из ряда вон выходящих событий. Как вдруг в тишине раздался мелодичный звон, и будто сама собой распахнулась тяжелая дверца стального хранилища. Вожак грабителей удовлетворенно распрямился: сейф раскрыл свои тайны. На Кришнаварму этот звук подействовал, как сигнал трубы на боевого коня. Он рывком поднялся с кресла и бросился на главаря шайки. Можно не сомневаться, что он размозжил бы ему голову своим мощным кулаком. Но молодчик, оставленный у двери, как будто давно ожидал этого порыва. Короткий шаг - и ствол револьвера уперся в бок индийца. Кришнаварма продолжал двигаться. Устремленный к заветному сейфу, он, возможно, даже не ощутил опасности. Апаш-часовой, как в старинном танце, сделал шаг боком, приставил ногу и, резко повернувшись, преградил индийцу путь к сейфу. Они оказались стоящими грудь к груди, так тесно, что револьвер уперся Кришнаварме почти в горло. Хавкин весь сжался, ожидая выстрела. Но вместо сухого удара в уши хлестнул резкий вопль доктора Датта:
- Не стреляйте! Не стреляйте! Индия заплатит вам за него миллионы!…
Секунда. Другая. Три легких щелчка: бандиты взвели курки и повернулись в сторону Кришнавармы. Теперь на него нацелены все четыре револьвера. Еще секунда. Почему они не стреляют? У мальчика-слуги глаза, кажется, вылезут сейчас из орбит. Из открытого, перекошенного рта безмолвно рвется крик ужаса. Они все еще не стреляют. Только молча стоят и целятся. Сколько это может продолжаться? Безрассудная ярость Кришнавармы медленно сменяется усталостью. Он закрывает лицо руками. Он сломлен. Маленький доктор Датт тащит его назад, и, как сорвавшаяся с крюка бычья туша, он валится в кресло.
И сразу, будто ничего не произошло, ночные гости возвращаются к прерванным занятиям. Двое продолжают потрошить ящики стола, вожак погружается в разборку сейфа, страж снова занимает исходную позицию между дверью и креслом поверженного Кришнавармы. Похоже, что разыгравшаяся драма не произвела на них никакого впечатления.
Трагический миг позади, можно более или менее спокойно разобраться в том, что произошло. И снова Хавкину бросается в глаза странное поведение апашей. Почему они пощадили Кришнаварму? Откуда эта благость в поведении? Почти джентльменский стиль? Бандиты всех стран действуют в таких случаях одинаково: нагло, развязно, с бранью и угрозами. Им ничего не стоит разрядить обойму в живот своей жертве. Эти же более походят на таможенных чиновников. Они производят обыск, а не творят разбой.
Они не потребовали даже выкуп или хотя бы часть выкупа за жизнь Кришнавармы, хотя должны были понять, что жизпь эта кем-то ценится очень высоко. С деловитостью автоматов четыре маски делают свое дело так, будто они начисто лишены нервов, а заодно и речи. Иначе чем объяснить, что они ни о чем между собой не разговаривают? Глухонемые? Но какой разумный вожак возьмет калек на столь опасную операцию? Естественнее предположить, что бандиты «играют в молчанку» ради конспирации, чтобы не выдавать свои голоса.
Недавно еще величественный, как памятник, Кришнаварма совершенно раздавлен. Его не убили, но заставили терпеть моральную пытку. Издатель и редактор националистического журнала «Индийский социологист», он видит, как бандиты разрушают его любимое детище. Журнал невелик, и каждый номер Кришнаварма заполняет почти целиком сам. Заполняет статьями о терроре, бойкоте, неповиновении британским властям в Индии. Его друзья-экстремисты каждый месяц тайком, рискуя свободой, доставляют журнал в Бомбей и Лондон, туда, где журнал запрещен, а издатель заочно приговорен к пожизненной каторге. Теперь статьи из подготовляемых номеров журнала, списки тех, кто его переправляет и получает, адреса читателей и корреспондентов в руках бандитов. Бумаги погружены в большой холщовый мешок, тайное вот-вот станет явным. Но кто окажется получателем секретов индийской революционной эмиграции? У Хавкина нет больше сомнений. «Интеллидженс сервис» - вот самый верный покупатель этого «добра». Именно для нее, для британской тайной полиции, трудятся здесь, в Булонском лесу, парижские апаши.
Все, что, по мнению господ в черных масках, не может пригодиться, они отшвыривают, как мусор, как макулатуру. Пол уже устлан толстым бумажным ковром, груды растерзанных рукописей громоздятся на столе, полосы гранок вьются под ногами. Кришнаварма гнется, сутулится, зарывается лицом в ладони. Он ничего не хочет видеть и слышать. Локоть его нечаянно подталкивает валик фонографа. Желтая трубочка катится по столу и падает на колени к Хавкину. Это тот самый валик с записью британского гимна, который полчаса назад вызвал столь бурную реакцию у хозяина дома. Недавнее негодование кажется теперь смешным и мелким. Она просто никому не нужна теперь, эта восковая трубочка. Как, впрочем, и тот гимн, что записан на ее боках.
Хавкин крутит валик в руках. Гимн. Британский гимн… А может быть, этот «предмет» не так уж бесполезен?… Что, если поставить с его помощью эксперимент… Один из тех проверочных опытов, которые нередко ставят физиологи, врачи, педагоги.
Осторожно, чтобы не привлекать внимания стража, он начал закреплять валик в зажимах фонографа. Как это показывал Кришнаварма? Нажать здесь… Валик сюда. Рычаг… Куда поворачивать рычаг? Сидящий рядом доктор Датт изумленно скосил глаза-маслины. Развлекаться фонографом под дулом пистолета? Мосье Вольдемар, очевидно, сходит с ума. Кришнаварма по-прежнему безучастен. Закрыл лицо и то ли дремлет, то ли мысленно призывает месть богов на головы бандитов. Все в порядке. Цербер у дверей ничего не заметил. Можно включать. Легкое шипение. Потом первые торжественные такты: «Правь, Британия, морями…» Теперь наблюдать и наблюдать, в опыте должна быть учтена каждая мелочь.
