(«А соус карри? Разве он вам не по вкусу?») В охотниках экспериментировать с «черной смертью» в прошлом тоже не было недостатка. Один врач без вреда для себя провел два дня в одежде чумного; другой даже спал в неприбранной постели, из которой только что унесли тело погибшего от чумы.

У историй доктора Сюрвайера, как правило, счастливый конец. Они буквально вопиют о том, что чума - пустяк и бояться ее нет никакого резона. Хавкин мысленно посмеивается над этими немудреными побасенками. Он знает десятки случаев, когда борьба с чумой кончалась для медиков весьма печально. Но не в том дело; приятно, что Сюрвайер, этот холодный скептик, бесстрастно взирающий на мир, в котором, по его мнению, ничего нового не происходит вот уже много столетий, вдруг близко принял к сердцу особые обстоятельства сегодняшнего дня. Утром приютил подкидыша (ребенка передали в семью домоправителя Джозефа), потом спас опыт от посягательств трусливого Девиса, а сейчас явно старается ободрить и успокоить его легковесными историями. Теплится, значит, в старом сухаре душа. Ну что ж, может быть, вакцине-целительнице удастся и его излечить от излишнего скептицизма.

Хавкин отодвинул тарелку. Его мутило. Удары парового молота в голове раздавались с мучительной правильностью. Слабость, охватывавшая сначала только лицевые мышцы, начала переползать на мускулы шеи и рук. Больше всего хотелось лечь, закрыть глаза и ничего не слышать и не видеть. Но в то время, как- тело страдало от тягостных ощущений, мозг оставался ясным, мысль работала с обостренной четкостью. Интересно все-таки, что заставляет Сюрвайера быть таким предупредительным? Неужели доктор хочет оказаться среди «творцов» вакцины? Расчет? Уж не утренние ли газеты с упоминанием предстоящих наград подогрели его энтузиазм? Хавкин одернул себя. Откуда у него право думать о своем коллеге так скверно? Суховат? Да. Может быть, даже излишне доволен собой, напыщен, надут. Но человек он совсем не злой. Зачем ему фальшивить, раз он искренне симпатизирует идее вакцинации?

Сюрвайер вытер салфеткой губы, смахнул крошки с коротко, по моде, подстриженных усов и удовлетворенно откинулся на стуле. Вид у него вполне благостный.

- Мы с Мэри решили обратиться к вам с просьбой, коллега. - Многозначительная пауза, как всегда, должна придать больший вес дальнейшим словам. - Мы просим вас, пока продолжается опыт, оставаться в нашем доме. Диван в кабинете уже застелен для вас. Шесть томов Монтеня и четыре тома Бэкона ждут вас на полке у изголовья. Прислуга предупреждена: вы не будете терпеть недостатка ни в чем.

Мысль о широком кожаном диване, застеленном туго накрахмаленными прохладными простынями, заставляет Хавкина зажмуриться от удовольствия. Покой. Вот что ему сейчас более всего необходимо. И, право слово, все равно, ради чего доктор окружает его таким комфортом. Просто надо лечь и закрыть глаза.

- Рассматриваю молчание как знак согласия, - резюмирует Сюрвайер. - Располагайтесь и отдыхайте. Если нужно будет что-нибудь принести из вашей комнаты, прикажите Джозефу. А мне предстоит скучная обязанность присутствовать на совещании у хирурга полковника Вилкинса. Опять бесконечные разговоры о чуме, о массовых осмотрах и госпитальных неполадках. Сегодня разговоров будет особенно много: Вилкинс хочет составить план противочумных мер на несколько месяцев вперед…

Хавкин встрепенулся. Начальник бомбейской госпитальной службы разрабатывает планы борьбы с чумой, а его даже не приглашают? Сюрвайер махнул рукой: какое это имеет значение? На совещании вполне достаточно одного представителя от колледжа. Все равно планы Вилкинса - ерунда. Начнутся дожди, и эпидемия заглохнет сама собой, чтобы возродиться вновь в жаркие месяцы будущего года. И тут ничего не изменят ни совещания в губернаторском офисе, ни солдаты начальника гарнизона. Колебание чумной эпидемии по временам года - тайна столь же не разрешимая, как вещие сны и передача мыслей на расстоянии.

- А вакцина? Какое место будет отведено ей?

- О, не беспокойтесь, наш колледж кровно заинтересован в тех двух противочумных открытиях, которые я сегодня же передам Вилкинсу.

- Двух?

- Да, кроме вашей вакцины, речь пойдет о «большом желтом лекарстве» против чумы. Мистер Девис нашел упоминание о нем в древнетибетских рукописях. Тринадцать ингредиентов: в основном, корни и цветы горных растений, но есть там и мышиный помет, и зола кабаньего кала, даже ребро умершего от чумы.

- И вы верите в это лекарство?

- Боже мой, мистер Хавкин!… - с шутливой трагичностью воздел руки Сюрвайер. - За кого вы меня принимаете? Конечно, нет. Но что делать, если губернаторская канцелярия оценивает деятельность колледжа только по отчетам. Абсурд, конечно, но приходится приспосабливаться к уровню мышления шефов. Они очень любят, когда в отчете значится проявление инициативы: будем инициативны…

Расторопный Джозеф уже стоял в дверях с тропическим шлемом и тростью хозяина, когда Хавкин принял решение ехать вместе с Сюрвайером. Пусть эти деревянные души из губернаторского дворца сколько угодно развлекаются игрой в фальшивую инициативу. Он не позволит превращать свой труд в лишнюю галочку для очередного отчета. Городу, изнемогающему в тисках чумы, нужна вакцина, а не болтовня о ней.

- Но вы не можете ехать в таком состоянии. У вас жар… Хавкин молча прошел в переднюю и взял свою шляпу.

В зеркале на миг увидел себя: пунцовые пятна на щеках, в глазах неестественный блеск. Увидел и отвернулся. Все-таки надо ехать. Непременно.

- …Мы собрались здесь в роковые для нашего города дни. Чума и связанные с ней беспорядки лишили город Бомбей его главных достоинств: спокойствия и безопасности…

Докладчик, хирург-полковник Вилкинс, худой, с землистым цветом лица, обращался почему-то не к двум десяткам приглашенных, а к гладко выбритому господину лет пятидесяти, который сидел рядом с ним во главе длинного стола. Для того чтобы общаться таким образом со своим соседом, полковнику Вилкинсу приходилось очень неудобно перегибаться в пояснице и одновременно выворачивать шею в сторону. Но он делал вид, что такая поза нисколько не обременительна. Еще бы: ведь бритый господин не кто иной, как главный директор медицинской службы Индии, нынче утром прибывший прямо из Калькутты! Остальных приглашенных поза докладчика, очевидно, тоже не удивляла. Они и сами слушали доклад вполуха, зато серьезнейшим образом разглядывали столичного шефа, посланного в Бомбей, как говорят, по распоряжению самого вице-короля.

- Сегодняшний день особенно богат неблагоприятными вестями, - меланхолически тянул Вилкинс - В течение ночи, как сообщил генерал Гетакр, его отряды в разных концах города остановили более двадцати похоронных процессий, не имевших соответствующих справок. В ряде случаев солдатам и полицейским во имя порядка пришлось применить оружие. Утром злоумышленники сделали попытку поджечь госпиталь Гренд-Роуд. Общее число умерших от чумы за последние сутки достигло восьмидесяти. Наконец, только что стало известно, что чума начала хозяйничать там, где до сих пор от нее удавалось предохраниться. Я имею в виду Эспланаду¹ [¹ Квартал Бомбея, где живут европейцы]. Первой жертвой оказалась синьорита Люсия, сестра глубокоуважаемого посла Итальянского королевства…

И все-таки можно побиться об заклад, что подобная поза, в полупоклоне с вывернутой шеей, не самая удобная. Это видно даже по тому, как желто-серое лицо доктора Вилкинса постепенно наливается кровью, а голос явно хрипнет. Интересно, выдержит ли он в таком положении до конца доклада? Обычно Хавкин избегал официальных совещаний и теперь впервые имел возможность разглядеть вблизи цвет городской администрации. Нельзя сказать, чтобы ему представилось слишком занятное зрелище. Но он нарочно заставлял себя приглядываться и прислушиваться к людям, чтобы заглушить нарастающее недомогание. Ближайший сосед справа - Сюрвайер. Почти полпути до губернаторской канцелярии доктор Сюрвайер просидел в экипаже поджав губы, всем видом своим заявляя, что он не причастен к этой авантюре. У него и сейчас вид насмерть обиженного человека. Остальные - гражданские и военные - терпеливо потеют в своих костюмах и мундирах, обратив взоры к директору из Калькутты. Видно, они тщетно пытаются распознать, какую птицу занесло в их курятник и каких неприятностей следует ожидать. Однако физиономия бритого господина во главе стола не выражает ничего, кроме подчеркнутого внимания. Хавкин уже несколько раз встречался с этим особым талантом, который некоторыми администраторами в Индии доведен до высочайшего совершенства. Человек часами сидит на заседаниях, сохраняя личину заинтересованности, в то время как его безмятежный дух занят единственно лишь вычислением, сколько шансов у бухарской кобылы Шейлы обойти на очередных калькуттских скачках арабского скакуна по кличке Принц.