Из лекции, читанной студентам и врачам
С.-Петербурга в 1892 году.
II
В 1892 году в России было 605 058 заболеваний и 296 852 смерти от холеры. Холерой была охвачена вся Россия за исключением Прибалтики и Архангельской губернии.
Проф. Н. Ф. Гамалея.
Из книги «Холера и борьба с ней».
III
Последние новости.
Россия: Несмотря на протесты врачей, полицейские власти разрешили проведение крестных ходов «во спасение от холеры». Во многих городах Поволжья отмечены случаи расправы больных с лечащими врачами.
Париж. Газета «Иллюстрасьон»
10 августа 1892 года.
IV
Утренние газеты Анри просматривает по дороге в редакцию. Он покупает их на углу, возле остановки омнибуса. Давнишний знакомый, одноногий киоскер на скрипучем протезе, протягивает ему газеты, не ожидая вопроса: «Тан», «Пресса» и «Фигаро».
- Мосье, сегодня четверг, вышел еженедельный «Прогресс медицины».
Отдельно, с многозначительной улыбкой, как фирменное блюдо в ресторане, подает старик киоскер утренний выпуск «Иллюстрасьон». Он отлично знает, что первой мосье Анри развернет именно эту свою газету. Вот уже третий год привратники и лавочники квартала Суффло, собираясь по вечерам в свое излюбленное кафе «Благонамеренный», судачат о непоправимой ошибке мосье Клера. Сын известного доктора, сам молодой врач, оставил верную и почетную профессию отца ради службы в газете. Журналист? По общему мнению посетителей кафе - седобородых гостиничных швейцаров и умудренных опытом хозяев табачных лавочек, - это не солидное занятие. Правда, статьям недавнего доктора нельзя отказать в остроумии (в квартале охотно читают «своего» сочинителя). Но имей мосье Клер врачебную практику, ему не пришлось бы каждое утро тащиться в тесном омнибусе на службу и расстраиваться, как сегодня, что какая-то статья вылетела из номера.
Анри огорченно качает головой. Увы, ночной редактор действительно выбросил из номера его беседу с математиком Пуанкаре. Проклятие! На том месте, где вчера вечером в верстке он видел две колонки, подписанные своим именем, теперь стоит корреспонденция о конкурсе парижских шарманщиков. Вместо портрета знаменитого ученого фотография какого-то субъекта с пучком лент на шляпе, который с идиотской улыбкой накручивает рукоятку музыкального ящика. С ума они сошли - Пуанкаре и шарманка!
Анри скомкал газету. Неужели он действительно настолько бездарен? Неужели все-таки правы все эти консьержки и торгаши из мелких лавчонок, знающие его с детства как сына доктора и потому убежденные, что его единственное дело - прописывать рецепты? А ведь над беседой с Пуанкаре Анри проработал почти всю ночь. Ломал голову, напрягал ум и воображение, чтобы невероятно сложные математические истины сделать доступными для каждого, кто еще не забыл таблицу умножения. Каторжный труд! Каторжный и напрасный. Есть от чего раздосадоваться. Даже Луиз, его спокойная бретонская коровка (он привез жену из Бретани, куда ездил в прошлом году по заданию редакции), - Луиз, абсолютно убежденная в гениальности своего мужа, и та, пожалуй, взбунтуется, когда узнает, что их гордость - беседа с Пуанкаре - отправлена в редакционную корзину. К тому же в доме почти нет денег…
Когда Анри Клер досадует (а это случается с ним в последнее время все чаще), его клочковатые выгоревшие брови начинают лезть вверх, а на высоком выпуклом лбу возникают ряды волнообразных морщин. Некоторое время эти борозды набегают одна на другую, колеблются, как рябь на поверхности Сены в хмурый ветреный день, и, медленно, неохотно отхлынув, сходят на нет. В такие минуты продолговатое лицо Анри с умными собачьими глазами приобретает почти по-детски обиженное выражение. Даже старому цинику в газетном киоске становится жалко и чуточку смешно глядеть, как расстраивается этот рослый парень.
Старик сочувственно качает головой и без всякой надобности перебирает на лотке газеты, до тех пор пока незадачливый журналист не скрывается в чреве ярко-желтого омнибуса.
Да, Клеру не очень-то везло до сих пор на литературном поприще. В редакции с ним происходит то же самое, что когда-то в гимназии. Директор газеты, деловитый мосье Марк, точно так же, как в свое время гимназический учитель словесности, хвалит Анри за изящество стиля, но неизменно выговаривает за слишком рискованные и заумные, как ему кажется, темы статей.
- Что это такое, мосье Клер: «Химия во Франции и Германии. Кто кого?» Кого, кроме самих химиков, может интересовать такое сочинение? К тому же вы позволяете себе непатриотичные выводы о том, что наш, французский шелк не вечно будет пользоваться спросом, что когда-нибудь ткани станут изготовлять из стекла и камня. Шелк и булыжник! Неужели вы думаете, что вам поверят? Это же абсурд! «Иллюстрасьон» читает наиболее положительная публика, и наш читатель не допустит…
Публика, читатель - любимая тема разговоров мосье Марка. Редактор отлично знает, что публике нравится, что нет, что она захочет завтра и что предпочтет в будущем году.
Основательно поговорив на эту тему, редактор повторяет, как правило, свое заклинание:
- Дорогой Клер, вы знаете, как писать, но вы скверно понимаете наши цели и поэтому не понимаете, что надо писать для парижской газеты такого масштаба, как наша. Я надеюсь… - и так далее, и тому подобное.
Заместитель директора, старый газетный волк толстяк Пежо, выражается более определенно:
- Мы - торговая фирма, мосье Клер. Торгуем свежими новостями. Но, в отличие от мясной лавки, желательно, чтобы новости слегка попахивали. Чуть-чуть. Кража в доме министра, подозревается свояченица; школьный инспектор истязает ученицу; убийство из ревности с помощью головной шпильки. Такие новости читатель глотает, как пончики. Они убеждают его, что сам он значительно лучше, честнее, умнее окружающих. И это наполняет публику законным чувством самоуважения. Вам понятно? Не обязательны только дурные примеры. Напишите о блудном сыне, который вернулся под кров простившего его отца-банкира. Это умиляет. Дайте репортаж о пожаре в детском приюте с фотографией героя-брандмайора с ребенком на руках. Да мало ли чем можно тронуть душу публики! Можно и о политике. Посмеивайтесь над правыми и левыми и почаще вспоминайте о великом прошлом Франции. В вопросах любви и морали будьте всегда на стороне женщины. Это нравится всем, даже мужчинам. И главное - помните, что газета нуждается в сенсациях и еще раз в сенсациях. Если вы не усвоите этих простых истин, мой мальчик, вам придется вернуться в свой госпиталь лечить малюток от инфлуэнцы.
Анри разворачивает скомканную газету. Вот она, школа его хозяев - Луиса Марка и Франсуа Пежо. На первой полосе отчет об испытании электрического стула в нью-йоркской тюрьме Синг-синг. У техников что-то не сработало: ток не убил преступника Мак Илвейна сразу. Подробное описание ужасных мучений приговоренного заняло половину страницы.
А вот и «великое прошлое»: продажа с аукциона депеши с извещением о смерти Наполеона. Депеша куплена любителями величия за кругленькую сумму. Рядом не менее «великое» настоящее. Наши доблестные войска в Африке продолжают продвигаться в долине реки… Об этом пишут много и обстоятельно. Африка стала модной. Черный континент «осваивают», огрызаясь друг на друга, одновременно немцы и французы, англичане и бельгийцы.
«В районе горы Килиманджаро туземцы разбили и уничтожили немецкий экспедиционный отряд барона фон Бюлов…» «Отряд англичан во главе с лейтенантом Майсоном проник по реке Нигер в зону французского влияния. Канонерка разбомбила африканскую деревню. Жестокости англичан не могут оставить равнодушной французскую общественность».
