Идти под руку тоже очень приятно, хотя и не совсем удобно. Олины каблучки часто-часто стучат по каменным плиткам. Чтобы ей было получше идти, приходится слегка пригибаться и укорачивать шаг. Зато можно держать в руке ее локоть, а когда на пустынных перекрестках их встречают порывы теплого ночного ветра, в лицо ударяют щекочущие прядки Олиных волос. Жаль только, что перекрестков совсем мало.

- Ты станешь учиться, - шепчет Оля. - И я тоже. Жива не буду, а маменьку уговорю. Поеду на будущий год в Швейцарию. А потом и ты туда приедешь. Ладно?

Владимир крепче прижимает к себе Олину руку. Приедет, конечно, приедет. Илья Ильич ведь тоже твердит: надо ехать к Коху и Пастеру изучать бактеридии, микробы. От них все болезни происходят.

- Ты приедешь, Володя, а потом… а потом… - Оля замирает, испугавшись возникшей перед ней смелой картины.

- Мы поженимся, - шепотом продолжает ее мысль Владимир. - Непременно поженимся. - Он пытается в полутьме разглядеть выражение Олиных глаз, но фонарь далеко, и видны только блестящие искорки на месте глаз и зубов: Оля улыбается.

Они идут целый квартал молча, и это, оказывается, тоже очень приятно. Как будто продолжая не прерывавшийся ни на минуту разговор, Оля говорит с хитрецой, так что Владимиру явственно слышатся интонации мадам Богацкой:

- А может быть, ты и не хочешь вовсе жениться? Так это совсем не обязательно. Как станешь профессором, так, наверно, и думать обо мне забудешь.

Теперь до их дома остается совсем мало. Не следовало бы ей так говорить. Ведь она же знает, что это не так и что… Из тьмы возникают тяжелые, обитые железом двери парадного подъезда. Оле надо спешить. Маменька, наверное, не спит, ругается. Она неумело сует ему в ладони свою маленькую мягкую руку и горячо шепчет про то, о чем слыхала недавно от бывших гимназических подруг. Если девушка хочет поехать за границу учиться, а родители не пускают, то можно выйти замуж фиктивно, не по-настоящему. Муж дает согласие на выезд, и полиция без всяких проволочек выписывает заграничный паспорт. Многие, говорят, так уже сделали. Только бы вырваться на свободу. Верно? Хавкин не успевает ответить. Открыв наружную дверь, Оля взбегает вверх по лестнице. Домой им лучше заходить порознь.

- Спокойной ночи, Володя, - шепчет она сверху.

- Да, да, спокойной ночи…

И пусть она помнит: на него вполне можно положиться. Даже если ей понадобится фиктивный брак. Оля беззвучно хохочет. В парадном темно, можно послать этому смешному мальчишке воздушный поцелуй. Он все равно ничего не видит.

Хавкин стоит, опершись на косяк. Тихо. И почему-то очень хорошо. Наверху щелкает ключ, скрипит дверь. Из бывшего кабинета господина обер-офицера доносится бой часов. Одиннадцать. Сутки на исходе. Вот и решилась его судьба. Он будет учиться, пусть даже экстерном, окончит университет, станет ученым. И, конечно, они поженятся. Но сколько бы ни прошло лет, он не забудет сегодняшний день - день, открывший, как много у него настоящих, искренних друзей. Профессор Мечников, Анненков, друзья по кружку, Оля. Удивительно разные, они бесконечно дороги ему. Каждый преподал ему сегодня отличный урок жизни. Каждый. Даже Оля. Его Оля. «Ты теперь не пойдешь в социалисты?» Наивная. Разве можно взять и вынуть из сердца то, во что веришь, что любишь. «Народная воля» и наука - они обе где-то глубоко-глубоко в нем. Глубоко и неразделимо. Да, конечно, он предпочел бы изучать биологию, нежели стрелять в генералов и министров. Но что из того? Всеми помыслами своими он всегда с теми, кто борется против несправедливости, кто томится по тюрьмам и ссылкам. Павел Анненков прав: сейчас время бросать камни. И если товарищам понадобятся его силы, время, способности, он без раздумья отдаст себя народному делу. Без раздумья. Всего…

XII

МВД

Одесского градоначальника

канцелярия

Ст. секретный

Августа, 22 дня, 1884 года

№ 1612

Одесса

Секретно

Господину исправляющему должность временного одесского генерал-губернатора

Товарищ министра внутренних дел, заведующий полициею, от 8 сего августа за № 3299 уведомил меня, что по всеподданнейшему докладу министра юстиции обстоятельства дела по обвинению Павла Анненкова, мещанина Меера Песиса и других в государственном преступлении государь император в 25 день июля 1884 года высочайше повелеть соизволил: разрешить настоящее дело административным порядком с тем, чтобы:

1. Выслать на жительство под надзор полиции в местности Западной Сибири: Павла Анпенкова на четыре года, а Меера Песиса на три года…

Об этом имею честь доложить Вашему превосходительству, присовокупляя, что обвиняемые Павел Анненков и Меер Песис в ночь с 15 на 16 августа отправлены из Одессы с московским конвоем, доставившим сюда сахалинских каторжан, в Москву, в распоряжение губернатора для дальнейшего направления в Сибирь.

Градоначальник Косаговский.

ХIII

МВД

Департамент государственной

полиции

Июля, 10, 1883 года

Секретно

Одесскому градоначальнику

По полученным в департаменте полиции вполне достоверным сведениям в г. Одессе на Херсонской улице близ университета существует уже с давних пор студенческая кухмистерская, служащая постоянным местом сборища студентов и посещаемая также посторонними, к университету не принадлежащими лицами. В этой кухмистерской, управляемой выборными из студентов, вследствие совершенного отсутствия надзора за ней, гектографировались прокламации о так называемом «голодном бунте» в тюремном замке, которые и развешивались совершенно открыто по стенам, и вместе с тем из этой кухмистерской получают безвозмездно пищу лица, содержащиеся в Одесском тюремном замке по обвинению в государственных преступлениях.

Я полагаю, что дальнейшее существование в среде студентов Новороссийского университета столь вредного учреждения не может быть терпимо, а потому имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство сделать на основании ст. 16 и. «в» положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия, зависящее от Вас, милостивый государь, распоряжение о закрытии означенной кухмистерской и о последующем почтить меня уведомлением.

Товарищ министра внутренних дел,

заведующий полицией,

генерал-лейтенант

(подпись неразборчива).

Директор (подпись неразборчива).

Глава вторая

СЕНСАЦИЯ

Париж.

15 августа 1892 года. Пятница

I

Холера представляет собой явление в высшей степени сложное, загадочное. Это в буквальном смысле слова сфинкс, который нас приводит в ужас своим смертоносным взглядом, но которого мы до сих пор понять не можем, несмотря на то, что разгадкой его заняты тысячи ученых во всех странах света.

Проф. Эрисман.