И тут Илюха «учудил» — он залез на рубку, обнял радиомачту катера, держа флаг…
Торпеду так и не использовали, зато боцман, метким огнем из ДШК потопил немецкий сторожевой катер — попал в моторный отсек и запалил горючее.
— Илья, иди сюда, бить буду! — позвал старлей после швартовки на базе.
— Я! Товарищ старший лейтенант!
— Вот как мне с тобой быть? Пороть или на берег списать?
— Лучше пороть…
— Да тебе порка, что бус в штормягу!!! Даже не заметишь! Ты понимаешь, что в «рубашке родился»?
— Товарищ старший лейтенант, так меня не берут ни пули, ни осколки. Кого должны повесить, тот не утонет! Сами видите — ни царапины!
— Про «ни царапины» — не трещи! Все ожидал, но чтоб такое… Ты не хотел, чтоб о тебе говорили — готовься, вся группа тебя у мачты видела…
Да, об этом говорили, но… не долго. Через три дня, при высадке десанта, вместе с боцманом мотобота Ворониным, погиб один из юнгов — Витя Чаленко… Их похоронили на мысе Любви. Еще через неделю, погиб Владимир Бовбненко… Юнгов стали все чаще оставлять на берегу.
Илюха и Ванька Соколов, с МБ-93, встретились в городе. Ванька считал себя уже бывалым матросом — 12 раз ходил на высадку десантов на плацдарм под Новороссийском. Про Илюхины «подвиги» Ванька уже был наслышан, немного ревновал.
— Вот скажи, Илюх, как тебе не страшно? Я, когда под первую «карусель» попал (это когда немецкие самолеты по очереди на корабль заходят для бомбардировки), метался по палубе и кричал: «Мама»!
Мне тогда главстаршина и сказал: «Ты меня на весь тюлькин флот позоришь! Я тебе дам — «Мама»! Потом на разгрузке 2 ящика с патронами в море со сходен уронил, нырял за ними — хорошо, что воды по грудь было… А потом, когда вернулись, боцман Ткаченко мне и говорит: «Запомни, сынок, на войне все боятся. Кто «без башки» и не боится, того в первом бою убивает. Можешь бояться, но дело свое делать, а можно всем свою трусость показать. Кто два раза струсит, тому на флоте места нет… Мы хоть и тюлькин, но флот!»
— Вот теперь понятно, почему ты на меня у комендатуры накинулся.
— Я думал, что ты про этот случай знаешь и специально, про тюльку…
— Нет, я тебя вообще первый раз увидел.
— Слушай, Илюха, у меня парабеллум есть, десантники — трофейный — подарили! Хочешь глянуть?
— Не, Вань, не хочу, насмотрелся я на это добро… А по поводу не страшно… Отбоялся я свое — несколько раз уже умирал… Все будет так, как должно быть…
Герой.
В 2.44 10 сентября 1943 г. начался штурм Новороссийска. ТК-13 и другим торпедным катерам была поставлена задача: торпедами уничтожить фашистские огневые точки на молах, причалах и у уреза воды в Цемесской бухте. Но у входа в бухту катера ждали боносетевые заграждения, их должны были подорвать сторожевые катера… Чернов увидел, что один их них, без хода качается на волнах. Но ведь если боносетевое заграждение не уничтожено, то торпедные катера и отряды высадки не прорвутся в порт. Старший лейтенант принял решение: одну торпеду по молу, а другую по бонам, с подвешенными сетями. А после этого, под ураганным огнем подошел к поврежденному катеру КМ и, спасая товарищей, взял его на буксир. И вход свободен, и товарищи спасены! Другие торпедные катера, а за ними десантные отряды ворвались в порт.
Только Илюха этого не видел… Его отправили на гауптвахту за какую- то ерунду — не отдал честь офицеру, который проходил мимо. Как потом оказалось, это было сделано специально, чтоб на этом опаснейшем задании не было ни одного юнги. А Илюха, ни в какую, не соглашался уходить с катера.
Сбежал с «губы» Илюха до банального просто — изобразил приступ апендицита… как только началась кононада. 2 часа ночи… народа никого, а мелкий вопит от боли. Положили на носилки, вынесли из здания комендатуры и… Мелкий ожил — ломанулся так, что догнать не смогли… Илюха прибежал, но катера у пирса не было…
Придя на базу, Чернов принял на борт ТК-13 25 десантников, на палубу погрузили ящики с минами и боеприпасы. Пока грузились — суетились, Илюха проник в моторный отсек, спрятался так, что не нашли — помощник моториста он или хвост собачий?
Не задерживаясь, ТК-13 отвалил от причала, опять пошел в Цемесскую бухту. Едва катер оказался у входа в порт, как на нас обрушился шквал огня. Катер бросало с борта на борт. Столбы воды, от близких разрывов, с ног до головы обливали десантников…
Илюха выглянул из моторного отсека (теперь точно не прогонят): «Ура! Катер прорвался в порт!»
Вдруг раздались резкие удары по корпусу, очередь из автоматической пушки, со стороны элеватора, зацепила катер.
Илюха увидел, что Иваныч — боцман, стрелявший из пулемета, упал… и услышал, что заглох правый двигатель… что важнее — секунда на размышление. Секунда прошла — у пулемета раненого Иваныча заменил радист, заставил заткнуться из ДШК немецкую автоматическую пушку, но и ему пулей перебило ноги.
Старшего лейтенанта Чернова ранило в живот, но он продолжал управлять катером, умело уклоняясь от прицельного огня на одном двигателе.
А из моторного отсека потянуло гарью — это загорелся бензобак, который был пробит зажигательной пулей. Спасало то, бак был полон, а то — разнесло бы катер к чертовой бабушке! Один матрос, схватив огнетушитель и кошму, прыгнул в бензоотсек. Он сбил пламя струей пены из огнетушителя и обтянул бензобак кошмой. Взрыва не произошло.
«Значит, движение — жизнь, главное, запустить второй двигатель», — принял решеное Илюха и нырнул обратно в машинный отсек, откуда собирался вылезти к пулемету.
На стенку из маслопровода струйкой прыскало масло. «Пробит масляный бачок или трубопровод! Так, делаем все как учили! — сам собой руководил Илюха. — Найти в аварийном ящике кусок дюрита — резинового шланга, быстро разрезать его вдоль и забраться за мотор.»
«Так, пробит маслопровод. Черт! Брызгает во все стороны… Какое горячее… Епрст… на лицо…» — Илюха через голову скинул верхнюю часть робы — набросил ее на маслопровод так, чтоб горячее масло не летело во все стороны.
Сверху он наложил кусок дюрита (разрезанного вдоль шланга) и намертво закрепил все проволокой. В этот момент заглох левый двигатель. Катер по инерции дошел до причала… Десантники быстро стали выгружать мины и боеприпасы на берег, некоторые из них тоже были ранены, убитых не было — опять повезло. Пока шла разгрузка, моторист Кузнецов, при помощи Илюхи починил левый двигатель.
— Товарищ старший лейтенант! Оба двигателя в строю! — доложил Илья.
— Отлично! Оба полный! — катер пошел к выходу из бухты…
Два новых удара по корпусу катера: один снаряд разворотил скулу в носовой части корпуса — Вода хлынула в таранный отсек. Еще один — окончательно вывел из строя левый двигатель… Два матроса в трюме стали устранять течь.
Илья вылез из задымленного моторного отделения, прокашлялся, протер, щипавшие от дыма глаза, и ужаснулся: командир, механик, радист и боцман лежат без движения, а ТК-13 выписывает круги без управления. Илья принял решение…
Он взял какой-то ящик, поставил его под штурвал, сам встал на этот ящик — теперь было хорошо видно, куда вести катер… На помощь подошли еще 2 наших катера, они стали ставить дымовые завесы…
Илья вывел катер из-под обстрела, но он постепенно наполнялся водой. Из люка появился Кузнецов:
— Не дойдем, утонем!
Он с Петровым стал вытаскивать на палубу еще двоих раненых.
— Илюха… Илюха! — очнулся Чернов и оценил сложившуюся ситуацию. — Правь вон на тот камень, там мель…
Илья немного успокоился, когда корпус катера заскрежетал по камням. — «Все… не утонет никто!» Подошел мотобот МБ-93, самый «бедовый» юнга — Ванька Соколов и главстаршина Ткаченко были тут как тут.
— Ну вам и досталось! — первое, что сказал Ткаченко. — О! И «боцман» сбежал! А я думал, что только мой — бедовый… Это еще хлеще!
