Страж печально улыбается в ответ, обнажая острые зубы.

– С вашего позволения, миледи, замечу, что очень рад за вас. Кавар знает, вы заслуживаете немного счастья в жизни.

– Спасибо на добром слове.

Страж хлопает по карете когтистой лапой, и Фишер принимает это за сигнал припустить лошадей. Я поднимаю глаза на Багровую Леди, теперь мне отчетливо видно стражей в окошках на самом верху. И’шеннрия хмурится.

– Не волнуйся. Если бы она что-то почувствовала, нас бы уже арестовывали.

– Как? Как те стражники наверху передают сообщения стоящим внизу с такой скоростью?

И’шеннрия указывает в сторону ворот, где две или три странные медные трубы, высотой едва достающие мне до пояса, торчат из каменной мостовой.

– Водяная почта.

Сквозь разноголосицу слышно хлопок, и я подпрыгиваю – одна из медных трубок бешено исторгает воду, после чего вновь воцаряется тишина. Ближайший страж бьет кулаком по трубке, и у той открывается крышка. Он засовывает руку внутрь и вынимает другую медную трубочку, поменьше. В ней находится идеально сухой кусочек пергамента. Прочитав содержимое записки, он обводит взглядом толпу и указывает на женщину с возом баклажанов. Ее тут же обступают другие стражники.

– Не пялься, – шепчет И’шеннрия. Собственно, у меня и нет такой возможности – Фишер направляет карету вперед, так что женщина и стражники теряются в толпе, исчезая из виду.

Некоторое время я продолжаю наблюдать за жизнью города. Это так грандиозно, что у меня дух захватывает. Что, впрочем, к лучшему: все здесь пропахло конским навозом, жареным мясом и – крайне по-человечески – раскаленным металлом. Легкий ветерок, уносящий большую часть дыма и испарений от машин и домов, приносит облегчение, но странный едкий запах продолжает висеть в воздухе. Я разглядываю водяную почту – медные трубки, кажется, на каждом шагу. И все же вряд ли запах исходит из них, если, конечно, вода не протухла.

– Белая ртуть, – отвечает на мой невысказанный вопрос И’шеннрия, пока я морщу нос. – Такой запах появляется, когда ее преобразуют в энергию. Большинство машин в Ветрисе питают Багровую Леди. Другая половина отвечает за насосы для канализации и почтовой системы.

Из сказанного я понимаю лишь половину, но по сторонам смотрю во все глаза. Мы проезжаем палатки, в которых продаются радужные шелка и украшения, и я оглядываюсь, заметив келеона, ведущего по улицам нечто вроде гигантского насекомого. Плотное хитиновое желтое тело поблескивает на солнце, шесть сильных ног покрыты волосками. Два длинных усика-антенны подергиваются туда-сюда, четыре черных выпученных глаза украшены сеткой шестиугольников.

– Миртас, – снова отвечает И’шеннрия прежде, чем я успеваю спросить. – Животное, обитающее на родине келеонов. Келеоны используют их для верховой езды, поскольку лошадей недолюбливают. Раньше они не были настолько огромными, но Волна, давшая келеонам разум, изменила также и размеры миртасов.

– Они потрясающие, – изумляюсь я. – Никогда не видела ничего подобного.

Леди указывает на нескольких человек в простых коричневых полотняных робах, выделяющихся лишь тяжелыми поясами, увешанными всевозможными сложными инструментами, которых мне никогда прежде не доводилось видеть.

– Энциклопедисты. Полагаю, о них ты наслышана.

– Ученые, врачеватели ума и тела, философы и исследователи. Самые умные люди во всем Каваносе.

– Самые умные, – соглашается она. – И самые опасные.

– Написание книг и свитков нынче считается опасным?

– Кто, по-твоему, создал Багровую Леди? – спрашивает она. – А также водяную почту и насосы, с помощью которых она работает? Кто, как ты думаешь, на самом деле выиграл войну людей против десятков тысяч всемогущих ведьм и орд Бессердечных?

Я смотрю вслед проходящим мимо фигурам, и во мне вновь просыпается настороженность. Она задала хороший и слишком жуткий вопрос.

Когда мы въезжаем в более тихий торговый квартал, я все чаще и чаще замечаю железо над входом. Каждый дом, магазинчик и ларек с выпечкой отмечен свисающим откуда-нибудь Глазом Кавара. Люди в Ветрисе явно очень набожны. Или очень запуганы. Возможно, все вместе, учитывая, что одно следует из другого.

Карета внезапно останавливается, и И’шеннрия оглядывается по сторонам.

– Почему мы остановились? – спрашивает она. – До портного еще далеко.

– Проезд перекрыт, миледи. Впереди «ордалия», – отзывается Фишер. И’шеннрия мрачно смотрит на меня.

– Что ж. Полагаю, сейчас вполне подходящее время, чтобы своими глазами увидеть, что происходит в городе. Вылезай.

– С радостью. – На негнущихся ногах я выхожу прямо в шумную толпу. Она заполняет улицу, блокируя лошадей. Что-то высокое и металлическое, слишком серебристое, чтобы быть гигантской водяной почтой, мелькает над головами. Фишер спрыгивает с кучерского места, и И’шеннрия приказывает ему приглядывать за каретой. А затем уводит меня прочь, сначала через один темный проулок, затем через другой. В конце концов она заталкивает меня в бар с низкими деревянными столами и витражными окнами.

– Леди И’шеннрия! – Женщина за стойкой низко кланяется. – Какая честь.

– Мы здесь из-за ордалии, – обрывает И’шеннрия. – Не надо напитков.

– Как скажете, миледи.

И’шеннрия тянет меня к лестнице в конце зала. Поднявшись на верхний этаж с аккуратно расставленными столами, она направляется к балкону. Несколько господ (судя по одежде, которая по шику почти не уступает нарядам И’шеннрии) уже стоят у перил, наблюдая за толпой, в центре которой зловеще возвышается странная штуковина, напоминающая гигантский металлический саркофаг.

– Барон д’Голиев! – с улыбкой обращается И’шеннрия к тучному мужчине. – Как приятно вас видеть.

Барон отворачивается от ограждения, широко ухмыляясь.

– О, леди И’шеннрия! Какая радость. Так получилось, что я был в Мясницком переулке, когда услышал, что началась ордалия. Неприятное зрелище, но уж лучше избавиться от угрозы сейчас, чем потом сожалеть, что не сделали этого, согласны?

– Абсолютно, – с натянутой улыбкой отвечает И’шеннрия, а затем показывает на меня. – Барон, это моя племянница, Зера. Через несколько дней на Приветствии она будет Невестой.

– Ах! – Красное лицо барона расплывается в ухмылке. – Наконец нашли ее? Добро пожаловать, миледи. Рад видеть вас с нами.

– Благодарю, барон д’Голиев. Это честь для меня, – цитирую я дежурную фразу, подсказанную И’шеннрией, и склоняюсь в поклоне. Видимо, переусердствовав, потому что она покашливает и толкает меня в ногу носком ботинка. Когда я выпрямляюсь, барон смотрит на меня с прищуром.

– Как здорово видеть у вас меч. Сегодня редко увидишь даму с оружием. Вы фехтуете?

– Когда это представляется возможным, – поясняю я. Он кивает и поворачивается к И’шеннрии.

– Она довольно милая, не правда ли? Хотя волосы немного длинноваты.

– Мы подрежем их перед Приветствием, будьте уверены, – отвечает она. Меня так и разбирает напомнить им, что я вообще-то стою рядом. И’шеннрия еще несколько часов назад предупреждала меня, чтобы я была готова к подобному, и все равно это жутко раздражает.

– Конечно, конечно. Скажите начистоту, миледи, – думаете, принц клюнет на нее? – Он говорит с И’шеннрией, словно я наживка для рыбы. Не могу больше выносить этого ни секунды.

– Если мы его выловим, – отвечаю я, – очень надеюсь, что кто-нибудь почистит его для нас перед жаркой.

Барон непонимающе моргает, а лицо И’шеннрии сковывает лед, прежде чем она расплывается в сладкой улыбке.

– Прошу прощения, барон. Она слегка неотесанна.

– Вот что бывает, когда растешь на ферме, – с нервным смешком отвечает барон.

– Впрочем, будет чудесно, не правда ли? Если такая простушка привлечет его разборчивое внимание? – продолжает И’шеннрия.

– Несомненно. Только представьте – род И’шеннрия со стороны королевской невесты! Вы заставите всех членов семьи Стилран биться в истерике! Они ведь тоже представляют свою Весеннюю Невесту в этом сезоне, вы знаете.