Мы с ним пошли на дело неумело,

Буквально на арапа, на фу-фу.

Ночами наша «Оптима» гремела.

Как пулемет, на всю Москву.

Ходили мы с таким преступным видом.

Хоть с ходу нас в Лефортово вези.

Причем все время с портфелем набитым.

Который дважды забывали мы в такси.

Всё потому, что против органов закона

Мы умеем только спорить горячо,

А вот практику мы знаем по героям Краснодона

Да по «Матери» по горьковской еще.

Но Лубянка — это не Петровка,

У ней серьезная большая подготовка,

У ней и лазер, и радар, и ротор,

И верный кадр дворник дядя Федор.

Покамест мы статую выбирали.

Где нам удобней лозунг раскидать.

Они у нас на хате побывали.

Три доллара засунув под кровать.

Покамест мы звонили по секрету

В английскую газету «Морнинг стар».

Они за нами всюду шли по следу,

А дядя Федор кушать водку перестал.

А мы на «Эре» множили воззванья

У первого отдела на глазах,

И ни на что не обращали мы вниманья.

Хотя хвосты висели на ушах.

И пришли к нам органы закона,

И всю «Оптиму» накрыли поутру,

И, три доллара торжественно изъяв во время шмона.

Увязали нас и ЦРУ.

Да, Лубянка — это не Петровка,

Своя подманка и своя подловка.

А дядя Федор стоял и качался,

И посылать посылки обещался.

О, загадочная русская душа!..

Я как-то видел психа:

Он был помешан тихо

На очень странной мысли.

Что лошадь за углом.

Нет, так-то он нормальный был.

Газеты чел, супругу чтил.

Но убежденно говорил.

Что лошадь за углом.

И вот об этом случае

В компании друзей

Поведал я при случае.

Чтоб было веселей.

Друзья переглянулися:

А в чем же анекдот?

Лошадка — вон на улице,

Налево от ворот.

Я несколько опешил,

Переменил сюжет:

Лимонов, мол, до лешего.

Зато картошки нет,

И водка все дороже,

И толку мало в чем,

И лошадь… — А что лошадь?

Налево, за углом!

Кой-как походкой шаткою

Я выбрался от них,

И за угол украдкою —

Там пусто! Я не псих!

Я к доктору-спасителю:

Такая, мол, фигня.

А он: «Так-так, не видели.

Средь бела дня — не видели,

Все видели — вы не видели», —

И смотрит на меня!

Я улыбнулся кривенько:

Простите, пошутил.

И вон из поликлиники,

И всю неделю пил,

Но с кем бы ни кутил я.

Мне каждый говорит:

Далась тебе кобыла!

Да пусть себе стоит!

И я поплелся к местному

Чудному чудаку.

Ну и под «Экстру» экспортную

Все как на духу.

«A-а, говорит, мой милый.

Вы вон, говорит, о чем!

Нет никакой кобылы

Ни за каким углом.

Но знаете — не трожьте.

Не лазьте за углы.

Пускай уж лучше лошади.

Чем горные орлы!»

Прибежали босиком.

В огороде врыли кол.

Три-четыре — прицепили

Для вращения кругом

Двух слонов, двух лошадок.

Двух жираф и двух гусей.

Осмотрели: все, порядок.

И пустили карусель.

Заскрипели древеса

Заводного колеса

И пошли, и побежали.

Побежали без конца

Два слона, две лошадки.

Две жирафы, два гуся

Через грядки без оглядки.

Глазом во поле кося.

А хозяин с бородой:

«Ой смотри, народ честной!

Во, хреновина какая.

Чай, не видели такой:

Гуси-лебеди, лошадки.

Две жирафы, два слона —

И все прямо без оглядки.

Но при этом никуда!»

Собралося сто детей

Посмотреть на карусель.

Поглядели, погалдели

Да и сели на гусей.

На слонов, на жирафов.

На лошадок и коней.

Покатались, испугались

И домой пошли скорей.

А хозяин сукин сын:

«А я чхал на ваш алтын!

Не хотите — как хотите,

Покатаюся один

На слоне, на жирафе

Либо через одного!

Во хреновина какая!

Больше нет ни у кого».

В огород сержант пришел

И составил протокол,

И согласно протокола.

Взял и выворотил кол.

Гуси — в пруд, кони — в поле.

Две жирафы — сразу в лес,

А слоны махнули в Индию,

В город Бенарес!