– Могу описать в деталях, если у тебя амнезия, – злость, которую я копила и сдерживала, прорывается наружу ядовитым потоком. – Позу, темп, угол проникновения.

Хочу причинить ответную боль. Вот только будут ли мои удары ощутимыми?

Он вообще жалеет, что растоптал наш хрупкий семейный мирок, который создавался с таким трудом?

– Обойдусь без подробностей, – Славка предсказуемо разыгрывает оскорбленного и отходит к двери.

Я знала, что такой гордец не стерпит упреков. Теперь демонстративно хлопнет дверью, а дальше… сценария нет. Мы никогда еще не ругались так серьезно.

Со второй попытки попав в рукав пальто, он поворачивается ко мне. Жду очередную тираду, но в комнате по-прежнему оглушающая тишина.

На что он надеется? Что я стану отговаривать?

Прежняя я, чуткая и удобная, непременно бы уступила, но сегодня во мне что-то сломалось. Я устала терпеть. Устала подстраиваться. И если Славке так важно услышать ответ, пусть это будет не «постой» и не «прощаю».

– Я пришлю тебе вещи.

– Сначала мы все обсудим, – он упрямо не ставит точку.

– Ошибаешься. Нечего обсуждать.

Не чувствуя ног, удаляюсь в кухню, и когда за спиной щелкает дверной замок, с сиплым выдохом приваливаюсь к стене. Я только что запустила необратимую цепь событий, которые перевернут привычный мир. Жизнь не будет прежней, планы рассыплются в прах. Совместного «долго и счастливо» больше нет. Теперь я одна, и от этой мысли недавняя бравада улетучивается. Мне страшно стать ненужной. Но еще страшнее сделать ненужным сына.

А что, если Славка раскается? Вернется и пообещает, что больше никогда не причинит мне боль? Смогу ли я простить? Хочу ли прощать?

Шаркая шлёпками по полу, заставляю себя дойти до спальни. Нельзя обдумывать серьезные решения в ночи. Займусь самокопанием на свежую голову.

Но вопреки ожиданием с утра не удается проанализировать развитие событий. Сначала мы чуть не опаздываем в сад, а потом нам около часа ездит по ушам психолог – нудно и неуверенно. Чего еще ожидать от молоденькой выпускницы? Она толком не знает, как подступиться к детям, а уж с серьезной проблемой разобраться и подавно. Хорошо хоть Вовка с Артемом воспринимают разговор легко и радостно уносятся на игровую площадку, как только их отпускают.

За воротами я проверяю телефон. Снова тишина – ни звонков, ни сообщений. Неужели я действительно ждала извинений? Святая простота. Славке проще философские мемы в сторис выложить. Или дать интервью про эмоциональный кризис.

Единственное СМС прилетает от Наташки:

«Теперь поговорила?»

Перезваниваю, чтобы сэкономить время. Все равно не отстанет.

– Он ушел, но я пока не собрала его вещи.

– Главное, не давай слабину, – напутствует сестра. – Иначе сядет на шею. Гони к чертям, звони адвокату и настаивай на лишении родительских прав.

– Не перегибай, – осаживаю я. – Вовке нужен отец.

– Так и знала! – не унимается Наташка. – Не смей уступать! Я у гадалки была. Она говорит, если не обрубить сейчас, потом не отделаешься.

Иногда мне хочется ее стукнуть. Даже чаще, чем иногда. Особенно после таких вот финтов.

– Издеваешься? Мы еще толком развод не обсудили, а ты уже поскакала к какой-то цыганке?

– Она не цыганка, – сестра ожидаемо обороняется. – И, между прочим, выиграла «Битву экстрасенсов».

– Ну это все меняет! – не могу сдержать сарказм.

В юности я как-то столкнулась с парой голосистых таборных предсказательниц и от испуга выложила им последние сто рублей под назойливое «иначе сохнуть будешь, покойника в доме увидишь».

– Танич, поехали к ней. Дамира фигни не посоветует.

– Наташ, не мели чепуху. Мне еще Славкин чемодан собирать.

– Перетопчется! Ты ему не прислуга.

За пятнадцать минут словесных баталий сестра успевает примчаться к детскому саду на такси и усадить в него меня.

Почему я такая мягкотелая? Другая бы отмахнулась и занялась делами. Да и мне было бы не лишним запустить стиральную машину, а то у Вовки чистые вещи заканчиваются со скоростью света. Спасибо, что не горят. Нет же, вместо домашнего досуга тащусь к какой-то подмосковной Ванге. Ладно хоть от Красногорска до Химок недалеко.

– Он будет проситься обратно, но ты не принимай, – учит Наташка. – Дамира даст свечки и молитвы, чтоб отвадить.

– А на кладбище съездить не надо? – взрываюсь я. – Тут как раз Митинское поблизости.

Таксист с интересом косится в зеркало заднего вида. Даже неудобно при нем обсуждать этот вздор.

– Танич, все серьезно, – сестра переходит на шепот, от чего голос звучит зловеще. – Она просила тебе не говорить, но я скажу. Если затянешь с разводом, будут проблемы с Вовкой.

– Что? – снова чувствую себя простодушной девчонкой, которую разводят, играя на страхах. – Что ты ей про нас рассказала?

– Дамира и без рассказов все видит.

Умом понимаю, что Наташка желает добра, вот только в стремлении помочь не знает меры. Как старшая сестра она привыкла заботится обо мне и, кажется, до сих пор не осознала, что я выросла.

– Слушай, я ценю заботу, но давай со своими проблемами буду разбираться сама?

Такси останавливается возле панельной девятиэтажки, помешав спору выйти на новый виток.

Поднявшись в громыхающем лифте, подходим к двери, разрисованной кельтскими узорами. Господи, что я здесь забыла? В красках представив танцы с шаманским бубном, пячусь назад, но Наташка настойчиво заталкивает меня в квартиру.

Внутри нет ни курительных чаш со струйками дыма, ни оберегов, свисающих со стен. Поначалу я и стены в коридоре не могу рассмотреть из-за столпившихся людей. Несколько женщин сидят с подносами, залитыми воском, еще две читают молитву с листа, прислонившись к шкафу. В нише за обувницей приземистый мужчина с залысинами что-то бегло печатает в телефоне.

– Это очередь? – нервно хмыкаю я, обернувшись к сестре.

Та шикает на меня, но пристыдить не успевает. Мешает звонкий голос из глубины одной из комнат:

– Наташ, ты? Идите сюда. Обе.

Как назло, в кармане вибрирует мобильный. Не глядя, сбрасываю звонок и продвигаюсь за сестрой. Люди расступаются, пропуская нас без единого возмущения. Кто-то даже улыбается – вполне дружелюбно. Пожалуй, даже слишком. Клянусь, если это секта, я Наташку на порог не пущу!

В разделенной перегородкой спальне у стола с колодой карт Таро, восседает Дамира. Я полагала, она будет похожа на ведьму из мультфильма про Рапунцель, худощавую и смуглую, с кудрявыми черными волосами, но передо мной копия Урсулы из «Русалочки». Такая же тучная, с короткой стрижкой ежиком и ярким макияжем.

– Все-таки пришла, – улыбается она, неторопливо барабаня по столешнице острыми багровыми ногтями. – А ведь не хотела.

– То есть, вы знаете, что я вам не верю?

Зря лезу на рожон. Вдруг сглазит за дерзость?

– Я не Господь Бог, – со смешком отмахивается Дамира. – Мне твоя вера ни к чему.

Логично, ей предпочтительнее деньги.

Словно прочитав мысли, Наташка пихает меня локтем в бок.

– Присядь, Татьяна, – Дамира указывает на табуретку с другой стороны стола. – Если, конечно, готова выслушать. Силой не держу. Но если останешься, не перебивай и не отнекивайся.

Нехотя опустившись на связанный крючком чехол, складываю руки на коленях. Ногу снова щекочет жужжащий мобильный, приходится его отключить.

– Тяни по одной, – холеная рука придвигает ко мне колоду.

Плевать я хотела на всю эту эзотерику, но все равно подчиняюсь. Витает что-то в воздухе, не давая вскочить и послать к черту.

Пусть только скажет, что там за проблемы с Вовкой, и я уйду.

На первой карте светловолосая женщина на троне.

– Императрица – твое прошлое, – отзывается Дамира. – Счастливая семейная жизнь. Уют. Любовь. Никаких разладов.

А то я не знала! Мелковато для победительницы «Битвы экстрасенсов». Учитывая, что Наташка все выболтала, ей и выдумывать не пришлось.

Рывком вытаскиваю вторую карту и читаю подпись: