Наутро он спустился в гостиную и стал ждать. Времени было девять часов, но девушка ещё не выходила.

Эван поймал пробегавшего мимо лакея и приказал проверить, почему та ещё не пришла.

Через несколько минут лакей вернулся с сообщением, что гостья ещё спит.

Скрипнув зубами, Эван приказал немедленно разбудить её и передать, чтобы спустилась на первый этаж к десяти.

Лакей вернулся и отчитался о том, что девушка принялась за туалет. Однако ни в десять, ни в десять десять ничего так и не произошло.

Скрипя зубами и то и дело поглядывая на часы, Эван дождался половины одиннадцатого. Поймал ещё одного слугу и приказал выяснить, куда запропастилась Лучини ещё раз. Тот вернулся и сообщил, что Лучини собирается, и сборы её «уже перешли в третью фазу». Она так сказала.

— В третью фазу? – Эван поднял брови. – А сколько всего фаз?

— Простите, князь, я не спросил, — слуга помолчал. Эван вроде бы и не отдавал прямого приказа, но смотрел настолько красноречиво, что лакей не выдержал и уточнил: – Мне сходить спросить?

— Нет. Прикажите кучеру закладывать экипаж. А к этой… я схожу сам.

Яростно стукнув тростью о пол, он поднялся и двинулся на третий этаж. Двери в комнаты Мадлен были открыты, и Эван спокойно вошёл. В первой, где Элена устроила гостиную, не было никого. Эван окинул недолгим взглядом необжитое помещение и заглянул в спальню, где тоже не было никого. Он вернулся и разглядел наконец девушку за полуприкрытой дверью в ванну – просторную залу, обитую каштаном, в котором о назначении её напоминало только объёмистое корыто в деревянной обшивке в тон. Мадлен стояла перед зеркалом, нахмурившись так, что нежное лицо разрезала сеть морщинок, и завязывала шарф.

Эван остановился на какое-то время, просто рассматривая её. Девушка была стройной, как молодая ива – сейчас, когда на ней ещё не было спенсера, это можно было видеть особенно хорошо. Округлые ягодицы обтягивали узкие брючки для верховой езды, заправленные в начищенные до блеска сапоги. Так и хотелось подойти и захватить их в ладони, крепко стиснуть и потереться о них… Эван качнул головой.

В следующую секунду Мадлен пробормотала что-то неразборчивое и, резким движением сдёрнув с себя уже завязанный шарф, швырнула на пол. Эван проследил взглядом за пострадавшей деталью туалета и обнаружил, что на полу уже лежит десяток разноцветных шёлковых шарфов. Элена, не глядя, подхватила со стола следующего кандидата и, приложив к щеке, придирчиво сверила тон. Подумала и, отложив, взялась за другой шарф.

Эван со свистом выдохнул, чувствуя, как ярость снова накрывает его, но девушка была слишком увлечена, чтобы заметить что-нибудь.

Эван снова опустил взгляд. Бёдра её, обтянутые тонким сукном, шевельнулись, и Эван ещё раз глубоко вздохнул – уже не столько от бешенства, сколько от жажды.

Элена затянула на шее шарф, но тут же, тихонько выругавшись, сорвала его с себя и бросила на пол. Это стало последней каплей.

Эван, бросив трость, шагнул вперёд, не останавливаясь, распахнул дверь и, в два шага преодолев разделявшее их расстояние, опустил руки на бёдра Мадлен и рванул вниз пояс штанов. На секунду на лице девушки, отражённом в зеркале, промелькнула смесь удивления и испуга, но уже в следующую секунду Эван обнаружил, что обнажённые бёдра в его руках подаются назад, и это взбесило его ещё сильней.

— Я же сказал, к десяти ты должна быть готова! – прорычал он в самое ухо. Элена обмякла, чувствуя, как голос князя посылает по телу загадочные вибрации. В следующую секунду она ощутила на правой ягодице увесистый шлепок и подалась ещё назад, стараясь продлить соприкосновение с горячей рукой.

— Я готова… — пискнула она, продолжая смотреть на Эвана через зеркало огромными глазищами, сейчас казавшимися чёрными от расширившихся зрачков. — Хотите проверить, князь?

Эван молчал секунду, пока до него не дошло. Злость стала ещё сильней, когда рука, спустившись в расщелину между белоснежных ягодиц, нащупала влажный растянутый вход.

— Всегда готова? – выдохнул он, вдавливая пальцы в уступчивое отверстие.

Элена рвано выдохнула и прогнулась назад, пытаясь опустить голову ему на плечо, но Эван тут же брезгливо оттолкнул её, заставляя упереться руками в стол. Ответить Элена не успела, потому что Эван опустил глаза, и взгляд его замер на острой пирамидке соска, проступавшей сквозь сорочку. Эвану показалось, что ещё немного — и что-то взорвётся внутри – так мучительно обидно было смотреть на то, как легко получить своё, и в то же время так хотелось коснуться.

Вытащив пальцы из бархатистого беззащитного нутра, Эван двумя резкими движениями расстегнул собственные брюки и приставил головку члена к раскрытому входу.

Элена выдохнула, но не шевельнулась. Она больше не пыталась податься назад, но в зеркале Эван видел её взгляд – такой же жаждущий и злой.

Эван медленно двинулся вперёд, разрываясь между желаниями зажмуриться от наслаждения и бесконечно смотреть в эти глаза, на это лицо. Не имели смысла ни ощущения, ни разрядка, которая должна была прийти потом – только это осознание, что она, именно Мадлен, наконец его. Эван старался прочувствовать каждое мгновение, каждой следующей клеточкой кожи по-новому ощутить это обладание. А Элена тяжело дышала, чувствуя, как миллиметр за миллиметром чужая плоть мучительно медленно наполняет её. Она хотела ещё. Это не отменяло злости, которая бушевала внутри – на человека, который решил взять её, ни на секунду не подумав о её чувствах. Это не отменяло стыда, который она без конца испытывала за своё желание рядом с Эваном – будто её желание с головой выдавало, кто она такая. Всё было не важно, потому что она хотела ещё. И в конце концов Элена, не выдержав, рванулась навстречу и насадилась до конца, прогнулась и закинула руки за спину, пытаясь нащупать тело Эвана у себя за спиной.

Тот, казалось, тоже напрочь забыл обо всём. Обхватил Элену за талию, плотно прижимая к себе, и начал вбиваться без остановок, пытаясь губами нащупать хотя бы кусочек нежной кожи, но всё время натыкаясь то на волосы, то на воротничок.

Кожа у Мадлен была нежная, и это ощущение заставляло желание приливать ещё сильней. Эван не был уверен, что выдержит долго. У него было множество женщин – но никогда, даже после долгих месяцев полёта, обладание не доставляло ему такого наслаждения. Он так и не нащупал шеи, которую по-прежнему искали его губы, только контур уха, в который впился зубами, вырывая из горла Элены болезненный стон.

Эван выплеснулся и почувствовал, как напряжение наконец отпускает его – но лишь чуть-чуть. Он уже хотел ещё. Сам не зная, чего хочет больше – просто трахнуть девчонку ещё раз, продолжать гладить её или посмотреть, как она сама будет выгибаться, поглаживая себя, а может, даже просто – развернуть её лицом к себе и приникнуть губами к её лону.

Время. Всё упиралось во время, которого было мучительно мало. Нужно было выбирать.

Эван подхватил Элену под мышки так, чтобы лучше видеть его беззащитное естество, отражённое в зеркале, и ускорил темп. Глаза Элены потухли, будто она испытала разочарование, она прикрыла глаза и через несколько секунд расслабленно вздохнула.

Эван тяжело дышал. Кашель рвался наружу, и он с трудом удерживал его. Нужно было отпустить девчонку и идти вниз, но Эвану почему-то казалось, что стоит убрать руку — и та рухнет на пол.

— У тебя пять минут, — сказал наконец Эван, сделав над собой усилие и отступив назад. Ничего не произошло. Элена лишь снова впилась пальцами в край стола и продолжила стоять, устало глядя на него сквозь зеркало.

Эван оправил одежду, нехотя отвернулся и двинулся к двери.

— Мистер Аргайл… — услышал он оклик уже у самого выхода и к собственному удивлению обрадовался, что может задержаться здесь ещё. – Вы не сказали, какой мне надеть шарф.

Эван резко повернул голову и прищурился. «Видела», — пронеслась у него в голове мимолётная мысль.

— Голубой, из батиста, — сказал он. – Тот, что на столе. Хотя тебе идут все.