Вилохэд немного поостыл, в словах чародейки был смысл. Он ослабил болевой приём, но револьвера не убрал.

— Хорошо, я допускаю, что не вы зарезали тридцать две свиньи, создав кровавый алтарь посреди отвратительной фигуры в лесу, но на алтаре был явственный след ласточки, размером около фута. Господа, вы явно держите нас в темноте. Я не уберу оружие, пока вы оба не расскажете, как и зачем можно использовать вашу реликвию в некромантских ритуалах.

— Господин коррехидор, — примирительно произнёс молчавший до сего момента Янг, — мы просто не могли раскрыть вам наши храмовые тайны. Существуют правила, писанные и неписанные, обязательства перед моей страной, просто соображения безопасности. Отпустите Мозгоправа, мой рассказ займёт определённое время, а ваш палец на спусковом крючке может онеметь или дрогнуть. Как бы вы не сомневались в нашей лояльности, но мы с вами на одной стороне невидимого фронта.

— И что же побудило вас, Янг, сменить гнев на милость? – Вил неохотно отвёл дуло револьвера в сторону и выпустил руку артиста, которую тот принялся отчаянно растирать, — что случилось?

— Жертвоприношение, — просто ответил Янг, — в моей стране не принято говорить прямо, поэтому каждый делиец с детства постигает искусство слушать ветер, то есть понимать недоговоренности и намёки. И ваш покорный слуга неплохо владеет этим искусством. Из оговорок, недомолвок и отрывочных фраз я понял, что похититель нефритовой ласточки Шимон провёл кровавый ритуал с одновременным убийством тридцати двух животных, и мне стало понятно, зачем. А чтобы и вам это стало понятно, предлагаю разместиться поудобнее и с самого узнать историю богини, которой я имею честь служить.

Коррехидор с сомнением присел на стул, но револьвер так и не убрал. Ноди залез с ногами на кровать, чародейке же пришлось сесть рядом с ним. Янг крякнул и устроился в центре комнаты со скрещенными ногами прямо на полу.

— Когда-то давно люди моей страны покланялись богиням-близнецам Шимон и Данмон, — начал Янг безмятежным голосом рассказчика, — девы были прекрасны, как луна. Данмон дарила богатые урожаи, защищала людей от наводнений и землетрясений, помогала при родах. Шимон же нежно принимала в свои ладони души умерших и провожала их в загробное царство. Так повелось от начала времён, когда Старшие боги распределяли поручения, и длилось до тех пор, пока Данмон не повстречала свою любовь. Ею посчастливилось стать рыбаку, которого божественная дева спасла от шторма, позволив заплыть на утлой лодчонке в свой тайный грот. Влюблённые были счастливы. Но, как всегда, есть одно «но»: богиня стала забывать о своих обязанностях. Шторма и землетрясения сотрясали Делящую небо, вулканы выбрасывали тучи пепла, сжигающего всё на многие лю. Рис перестал родиться, волы умирали, а коровы давали молока не больше стакана. Люди усиленно молились, приносили Данмон в подношениях последнее, чем владели, но беспечной влюблённой богине не было дела до страданий смертных. Её беспокоило одно: рыбак, похитивший её сердце, старел, и она решила подарить ему бессмертие. Один мудрый прорицатель увидел это в своих свитках и сообщил людям. Разгневались они на бессердечную богиню, отправились в хижину рыбака и убили убелённого ранними сединами мужа. Люди посчитали, что без возлюбленного Данмон возвратится к своим обязанностям, которые так много лет попросту игнорировала. Увидев в ладонях сестры душу возлюбленного рыбака, богиня пришла в отчаяние и ярость. Она поклялась не пустить его в загробный мир, возвратить к жизни и подарить бессмертие. Для этого Данмон выпила жизнь у всех на многие лю вокруг. Это были люди, птицы, скот, даже травы засохли, но никто не может удержать душу умершего человека. Не получилось это и у Данмон. Тогда она обратила души убитых ею существ в чёрную ласточку с крыльями острыми, как бритва, и отправила её по посмертным путям вслед за душой рыбака. Острые ониксовые крылья должны были иссечь сестру, что не пожелала помогать ей. Но Старшие боги не могли стерпеть подобного самовольства. Они защитили Шимон, остановили ласточку, заточили её вместе с душами убитых внутри, окружив оболочкой из нефрита. Сестра богини, не предавшая долга и не запятнавшая себя кровью невинных жертв, так и осталась проводником душ, а влюблённая и жестокая Данмон погребена навеки под нефритовой оболочкой.

— То есть, получается, вы поклоняетесь Шимон, — нахмурив брови проговорила Рика, — которая является сосудом-тюрьмой для своей сестры Данмон? Я правильно поняла?

— Да, и это великая храмовая тайна.

— Тогда не могло ли жертвоприношение в горах быть направлено на то, чтобы освободить опальную богиню? – продолжала рассуждать чародейка, — по легенде она совершала подобные деяния, у вас в стране есть секты, поклоняющиеся именно Данмон?

Тополь развёл руками.

— Если так, то дела обстоят куда хуже, чем я предполагал.

— Нечего тут рассиживаться и теоретизировать впустую, — сказал Нодивара, легко вскакивая с кровати, — поедем на место, там и разберёмся. Теперь-то с нас сняты подозрения? Я вчера выступал до половины третьего ночи. Тополь был в вашем доме, слуги и ваши родители наверняка видели его и за ужином, и за завтраком, — артист усмехнулся, — не представляю, чтобы этот обжора пропустил трапезу. Все эти факты легко проверить. Мы не имеем отношения к ритуалу в лесу.

Вил подумал и согласился. Делийцам, действительно, не было резонов забираться в такую даль, чтобы освободить заточённую богиню.

— Но мы не поместимся все в сани, — проговорил он, уже одеваясь.

— Обижаете, господин коррехидор, — осклабился артист, рассовывающий по карманам разные магические предметы, — у меня магомобиль. Доедем куда быстрее, а чутьё мне подсказывает, что тот, кто принёс жертву, особо долго с продолжением ждать не будет.

— И чем может грозить ритуал? – Рика смотрела прямо в глаза Мозгоправу, — вы ведь знаете, что можно сделать с нефритовой ласточкой?

Тот поправил повязку, удерживающую его длинные белые волосы в хвосте, и криво усмехнулся:

— Вам бы проникновению в голову учиться. Но, если на чистоту, Тополю приходилось читать об одном ритуале. Оговорюсь сразу, никто его не пробовал, о результатах ничего неизвестно, только упоминалось в старинной рукописи ни больше, ни меньше, как об обретении бессмертия. Обосновывалось тем, что нужно будто-то бы лишь завершить ритуал, начатый богиней Данмон. Для этого надо освободить саму богиню, она выпьет жизнь из окружающего мира и одарит бессмертием нового возлюбленного через поцелуй. Как-то так.

К удивлению Вилохэда артист закинул на плечо свою лютню.

— Кори, — воскликнула Рика, — Кори Лейс! Это всё его рук дело!

— А это ещё, что за фрукт? – поднял белоснежную бровь Ноди.

— Студент? – не поверил своим ушам Тополь.

— Он смертельно болен, — торопливо принялась объяснять ход своих мыслей чародейка, — это он жаждет бессмертия. Он готов пожертвовать всем Оккунари ради поцелуя Данмон.

— Поехали, — поторопил Янг, — по пути введёте нас в курс дела.

При взгляде на алый магомобиль артиста Вилохэд испытал лёгкий укол зависти, его собственное средство передвижения так и осталось в Кленфилде. Водил Мозгоправ лихо. Он мчал, успевая уворачиваться от встречных экипажей и отчаянно сигналя ошалевшей собаке, припавшей к земле у перекрёстка.

Улица Золотого ясеня.

— Вон там я билась с тяготоном, — Рика показала на болтавшуюся створку ворот злополучного дома.

Ноди одобрительно присвистнул, выражая полнейшее восхищение.

— Я согласен, молодой, но смертельно больной чародей, не отягощённый моральными принципами, — рассуждал Янг, — вполне может рискнуть провести ритуал для обретения бессмертия.

— Но откуда он узнал о нём? – Вилохэд повернулся с переднего сиденья, — я не думаю, что история богинь и соответствующий ритуал можно найти в университетской билиотеке!

— Сэр Вилохэд, — покачал головой делиец, — история учит нас, насколько порой бывают непредсказуемы пути информации. Вы сами говорили, что о вашем опальном родственнике Кори узнал на Северных островах. Если у него в руках нефритовая ласточка, значит, он бывал в Делящей небо. И кто даст гарантию, что в каком-нибудь богами забытом горном храме ему не поведали эту легенду? Или он сам не отыскал её где-то.