Вилохэд перешёл через улицу и вошёл в «Бриллиантовый рай». У прилавка никого не было, то есть там толклись две девицы отроческих годов. Они перешёптывались, подталкивали друг дружку локтями и глупо хихикали. За прилавком скучал унылый владелец магазина с прилизанными на прямой рядок волосами и в чёрном костюме. Всем своим видом и выражением лица он больше походил на служащего похоронного агентства, нежели на торговца драгоценностями. Нодиявары Шино в магазине не было.

Вил подошёл, посмотрел в сторону служебных помещений. Прилавок был цельный, чтобы пройти внутрь магазина, артисту пришлось бы перепрыгнуть через него. У входа скучал охранник с внушающей уважение дубинкой, навряд ли он позволил бы покупателю запросто перепрыгивать прилавок и врываться внутрь. Коррехидор купил пару малахитовых серёг – малахит добывали здесь, и вместе с чёрными свиньями этот камень стал символом Оккунари.

— Не подскажете, что выбрал предыдущий покупатель, — с деланым безразличием поинтересовался Вил, пока хозяин магазина укладывал серёжки в бархатную коробочку с видом, словно провожает безвременно почившую драгоценность в последний путь.

— Вы первый, господин хороший, — последовал ответ.

— Но ведь недавно к вам заходил парень в капюшоне и куртке тёмно-синего цвета? Мы с ним на спор выбираем подарок одной и той же девушке, — Вил заговорщицки подмигнул, — не хотелось бы покупать одно и то же.

— Сударь, — устало проговорил владелец «Бриллиантового рая», — вероятно, вы не расслышали меня. Никакого парня в капюшоне и без него я не видел. Кроме вас здесь были и есть только две юные особы, которые без толку захаживают ко мне раз в несколько дней.

Девушки обиженно фыркнули и поспешили покинуть заведение.

— Грэг, — окликнул он охранника, — ты видал парня, о котором мне толкуют?

— Видал, — кивнул Грэг, — минут пятнадцать назад он глянул на нашу витрину, рукой что-то со стекла стёр и пошёл дальше.

Опять иллюзия, — думал про себя коррехидор. Он уже вышел на улицу и отрешённо оглядывался. Никого похожего на артиста в обозримой близости не было, — поставил иллюзию, потому что заметил, почувствовал слежку. Мастак, ничего не скажешь. А я, как идиот, пялился на иллюзорного Нодивару, даже не сразу заметил, что тот не шевелится. Стыдоба. Вот Рика станет смеяться, особенно после вчерашней моей лекции по слежке.

Но делать было нечего, и коррехидор медленно побрёл в сторону Торгового квартала.

Рика была готова. Она надела удобный дорожный костюм, взяла сумочку и сидела в гостиной с книгой в руке. Это было наилучшим местом, чтобы не пропустить выход гостя. Леди Мирай устроилась у окна со сложным вышиванием по серому шёлку. Мать Вила сосредоточенно накладывала стежки, не обращая на посторонних никакого внимания. В половине десятого пришёл студент. Он показался чародейке ещё более бледным, не смотря на прогулку по морозу.

Кори Лейс почтительно поклонился хозяйке дома и нижайше испросил разрешения проработать в библиотеке.

— Вы же знаете, Кори, — чуть наклонила голову леди Мирай, — вам это разрешение уже давно дано, и нет никакой необходимости всякий раз спрашивать снова.

— Благодарю, госпожа герцогиня, — забормотал парень, и Рика заметила, как побелели от напряжения костяшки тонких кистей рук, сжимавших обычную студенческую папку с бумагами, — мне никак не верится, что вы снизошли до моей просьбы. Писать историю рода Окку – великая честь для меня. Надеюсь, она послужит вашему роду и донесёт до потомков все славные деяния Дубового клана.

Последовал ещё один сверхпочтительный поклон, и, слегка шаркая ногами, он удалился.

— Прилежный юноша, — удовлетворённо проговорила графиня, как бы самой себе.

Рика хотела было сказать, что прилежный юноша навряд ли дотянет до лета – слишком уж отчётливой была на нём печать смерти, концентрирующаяся где-то в районе грудины, но вовремя одёрнула себя. Откуда столичной студентке университета, изучающей историю, знать о некромантских штучках, навроде отпечатка смерти. Видеть его Рика начала лет в семь, и первым болезненно-печальным опытом стал её отец, умерший внезапно от скрытой болезни сердца. Одна только бабушка поняла, о чём, захлёбываясь рыданиями, говорила девочка. Бабушка гладила по голове и говорила, что ничего изменить было нельзя, что она тоже видела и понимала, что зять скоро умрёт.

От этих невесёлых воспоминаний чародейку отвлекло появление господина Мару Янга. Он спустился, как всегда довольный и оптимистичный.

— Однако, сегодня морозец, — проговорил он, потирая руки, словно мороз был уже в комнате, — у нас такое только в горах бывает.

— Мы и есть в горах, — констатировала госпожа Окку, — если вы этого не заметили.

— Да, да, — засмеялся гость, — как остроумно! Господин герцог уже отбыли по делам?

— У него встречи в ратуше, — неохотно ответила мать Вила.

— Ну что ж, — весело воскликнул Янг, — наша сила – в умении приспосабливаться к обстоятельствам, подобно воде, принимающей форму любого сосуда, куда её налили. Я же воспользуюсь моими обстоятельствами и пойду осмотрю ваш прекрасный город, по богатству и обустроенности ничем не уступающий блистательной артанской столице.

Эрика сделала вид, что целиком поглощена книгой, а сама внимательно следила за каждым шагом делийца. Когда за ним захлопнулась входная дверь, девушка поспешила к выходу. На улице она с удовлетворением убедилась, что Янг относился к породе людей, обожающих пешие прогулки, он не воспользовался наёмным экипажем, а неспешно двинулся к центру города. Рика пошла следом на достаточно большом расстоянии. Ничего удивительного, просто люди, гостящие в одном и том же доме, выбрали для прогулки в центр города одну и ту же улицу. Торговец шёл медленно, разглядывал архитектуру, замирая возле какого-нибудь особенно красивого особняка. Захаживал он и в магазины, а по увеличивающемуся количеству бумажных пакетов, можно было предположить, что господин Янг запасается подарками и сувенирами для своих многочисленных родственников. Рика со скучающим видом следовала за ним на расстоянии, которое её казалось безопасным. Приезжий ни разу не оглянулся, поэтому чародейка была уверена, что слежки он не замечает. Она съела по дороге удивительно вкусный пирожок со свининой, луком и грибами, полюбовалась на витрины модного магазина одежды (на её неискушённый взгляд, мало чем отличающиеся от витрин в Кленфилде), и незаметно они дошли до Торгового квартала. Мару Янг потолкался у лотков. В Оккунаре Торговый квартал был украшен даже почище столичного, да и людей там было изрядно, поэтому, боясь упустить объект наблюдения из виду, чародейка подошла поближе. После кружки желудёвого эля господин Янг свернул вбок и вошёл в лавку, торгующую ножами, топорами и прочими хозяйственными железками. Большинство лавок в переулке ещё не открылись, прохожих не было совсем, если не считать двоих парней в фартуках, что курили возле выхода ещё пока закрытого кафе. Можно было не беспокоиться, пропустить знакомую массивную фигуру в дорогом коричневом пальто было просто не мыслимо. Шли минуты, парни докурили и ушли внутрь, из хозяйственной лавки вырулил тощий подросток с лопатой для чистки снега, но делийца так и не было.

Чародейка забеспокоилась и потихоньку пошла по переулку, который правильнее было бы назвать тупиком, потому что он никуда не вёл, а заканчивался глухой стеной здания с соседней улицы. Окна хозяйственной лавки были маленькими и сплошь заставленными вёдрами, швабрами, свёрнутыми ковриками и прочими товарами, которые, как казалось, насовали туда безо всякой системы, а просто потому, что внутри закончилось место. Рассмотреть, находится ли господин Янг всё ещё внутри не было никакой возможности.

Чародейка сделала глубокий вдох и вошла. Там её встретила пожилая женщина в фартуке и платке с изображением кухонной утвари, и больше никого.

— Простите, — заговорила Рика, — сюда не заходил мужчина средних лет в коричневом пальто? – и встретив недопонимающий взгляд объяснила, воспользовавшись приёмом Вила: она кукольно улыбнулась, захлопала ресницами и проговорила жалобным голосом, — это мой дядя Мар. Мы договорились встретиться где-то тут, в Торговом квартале. Я видела издали, он вроде бы завернул сюда. А его тут нет.