Эмма закивала и шмыгнула носом.

— Конечно, конечно, благородный сеньор! — Она лебезила, подчеркнуто обращалась по статусу, а не по должности. — Я ведь и свела их.

— Кого — их? — уточнил Брагоньер.

Похоже, допрос обещал новые факты, самое время начать заполнять протокол.

Солдат по кивку подал письменный прибор, и соэр обмакнул перо в чернила.

Записи в блокноте сделает позже. Вычленит и впишет в таблицу — Брагоньер привык систематизировать информацию по каждому делу, разбивая ее на блоки.

— Ройса, то есть виконта, — поправилась женщина, — и торговца.

Глаза ее засияли. В них затеплилась надежда.

Королевскому прокурору не пришлось больше подталкивать.

Плотину прорвало, и Эмма, тараторя, попыталась выкупить свою жизнь.

— Он с хозяйкой дружил, важный клиент! Ну и помогал очень. Без него бы дела шли хуже. Девочка, бывало, залетит, так исправит. Сами знаете, убивать ребенка нельзя, но ведь и рожать тоже. Опять же заболеет — к кому идти? К господину Женду.

Вот и связались ниточки!

— Господин Женд, полагаю, вел дела не только с «Золотой лилией»?

Эмма замотала головой.

— Нет, только с нами. Он другим заведением бы побрезговал. Да и к нам случайно попал, «мама» уломала.

— Как попал? — вцепился клещами соэр.

В ушах звенело эхо обвинительного приговора. Выступит на суде сам, да и не поделится ни с кем Брагоньер удовольствием стать орудием в руках Дагора и Сораты.

— Пришел вместе с юным графом. Простите, — смущенно и немного испуганно извинилась Эмма, — все время забываю его фамилию. Зовут Робер, рыженький такой. Отец — кузен

Первого префекта.

Вспомнились инициалы из сожженных записей господина Женда. Нашлись среди них и «РД» — Робер ли Дайшт. Другого рыжего графа в Сатии нет, а буквы просто так не появляются.

В заведении, подобном «Золотой лилии», клиенты часто хотят расслабиться. Граф вытащил пакетик, поделился с товарищами. Те оценили качество товара, а врач предложил достать за умеренную плату. Так господин Женд получил новых клиентов и долю выручки элитного борделя — хозяйка тоже пожелала закупать немного товара. Остальное — мелочи по врачебной части.

Мелькнул в показаниях Эммы и Мелвил Тог. Тогда еще начинающий врач, он практиковался в публичном доме, чтобы потом без боязни лечить пациентов. Посылал его туда господин Женд, не желавший марать рук. Затем пути учителя и ученика разошлись. Ровно до того дня, когда Мелвилу по ошибке не принесли деньги за дурь. Служанка «Золотой лилии» напутала, не подумала, что господин Тог ничего не знал о наркотиках. Приходил вместе с наставником? Приходил.

Значит, в деле.

Дальше случилось то, о чем Брагоньер уже знал.

Мелвил Тог устроил скандал, а господин Женд, забеспокоившись, устранил опасного свидетеля.

Все это соэр выяснил чуть позже, но показания Эммы Донарт стали первым звеном.

Умозаключения требовали доказательств, и вскоре карета

Следственного управления привезла на допрос трех человек: служанку «Золотой лилии», кухарку Мелвила Тога и его слугу.

Брагоньер намеревался поставить точку хотя бы в одном убийстве, поэтому устроил очную ставку. Ее проводили в той же допросной, откуда час назад увели Эмму.

Свидетелям предложили сесть.

Все трое с благоговейным ужасом взирали на соэра в образе безликого правосудия.

Больше всех волновалась конопатая служанка из борделя.

Она опасалась, что всплыла кража хозяйских денег, и жутко обрадовалась, когда поняла, речь пойдет о другом.

Первым делом Брагоньер пожелал выяснить, знакомы ли присутствующие между собой.

Кухарка конопатую девицу не опознала, а слуга подтвердил: забегала при жизни хозяина, записки приносила.

— Какого рода, в какое время суток?

— Не знаю, я чужие письма не читаю, — обиделся мужчина.

— А приходила вечерами, изредка с утра.

— Заходила ли данная госпожа в день убийства?

Слуга задумался на мгновенье и подтвердил: да, сразу после завтрака. Мелвил Тог ее прогнал, а после куда-то ушел, злой, как демон.

— То есть госпожа постоянно бывала в доме?

— Никак нет, господин соэр. Сначала часто, потом перестала ходить. А как снова объявилась, вот…

Мужчина не договорил и зыркнул на служанку «Золотой лилии» так, словно она отравила хозяина. Девушка оказалась не робкого десятка и ответила гримасой.

Соэр пристально наблюдал за молчаливой перебранкой.

Иногда такие мелочи помогают поймать лжеца. В данном случае, наоборот, Брагоньер уверился, Эмма не солгала, служанка действительно бегала к Мелвилу Тогу. Оставалось проверить зачем и выяснить, что именно она принесла, если принесла, в то злополучное утро.

— Итак, — подытожил Королевский прокурор, обмакнув перо в чернила, — вы подтверждаете, что видели свидетельницу пятнадцатого августа.

— Подтверждаю, — без запинки согласился слуга.

Глаза не бегали — не врал.

— С какой целью она заходила? Сколько раз бывала прежде?

Девица открыла рот, чтобы ответить самостоятельно, но Брагоньер знаком приказал молчать. Конопатая служанка надулась и отвернулась. Совсем девчонка! По виду — лет пятнадцать, хотя наверняка рассталась с невинностью: «Золотая лилия» — не то место, где можно ее сохранить.

— Ну, — замялся слуга, — хозяину письма приносила. Я содержания не знаю, уж простите, господин соэр. Раз пять точно. Ну и тогда не с пустыми руками явилась, с коробкой.

— Какой коробкой? — Брагоньеру надоело тянуть показания клещами.

— Да почем мне знать! — ощетинился мужчина. — Шляпная коробка. Только, говорил ведь, господин осерчал, вытолкал взашей.

Соэр прищурился.

— Действительно не знаете?

В комнате запахло ложью. Ее выдавали сцепленные пальцы рук, повышение голоса без причины и те самые зрачки, которые, как ни старайся, нельзя контролировать.

— Как же! — вступила в разговор безмолвствовавшая прежде кухарка. — Кто себе сапоги новые купил, пока господин концы отдавал?

Слуга сначала побледнел, потом покраснел. Вытер выступившие на лбу капельки пота и признался: — Да, признаю, пара монет выпала… Но я подумал… Что дурного — поднять чекушку, если все равно валялась?