Данте Габриэль Россетти. Мариана. 1870
Данте Габриэль Россетти. Прозерпина. 1874
Эвелин де Морган. Портрет Джейн Моррис. 1904
Данте Габриэль Россетти. Астарта Сирийская. 1877
Джейн восторгались литераторы Генри Джеймс и Оскар Уайльд, а Бернард Шоу изобразил ее в лице главной героини пьесы «Пигмалион» – Элизы Дулиттл, бедной цветочницы, неузнаваемо изменившейся под влиянием культурной среды высшего общества. Пьеса увидела свет лишь в 1912 году, за два года до смерти Джейн, но Шоу признавался, что идея этого сюжета возникла у него в 1897 году, когда миссис Моррис еще регулярно появлялась в обществе. Джейн Моррис рисовали не только Моррис и Россетти, но и другие художники, даже в ее преклонные годы – полностью преобразившееся лицо дочери конюха поражало благородством черт и аристократизмом.
В 1862 году Россетти переехал в Тюдор-хаус, расположенный в Челси. В новом доме регулярно собирались художники Фредерик Сэндис, Эдвард Бёрн-Джонс, Форд Браун и Симеон Соломон, критик Уильям Майкл Россетти, поэт Алджернон Чарльз Суинберн и писатель Джордж Мередит. Вскоре к ним присоединился Джеймс Уистлер, который также снимал квартиру в Челси. Все они были бунтари, но главным образом бунт этих творческих натур заключался в новом, «антивикторианском» образе жизни. Превратив Челси в своеобразный Монмартр, бывшие прерафаэлиты изо всех сил пытались подражать легендарным «разнузданным» нравам французской богемы.
Богемное общество из Тюдор-хауса немедленно породило скандальные слухи, пущенные, впрочем, не без основания: о любовных похождениях Данте Габриэля Россетти, об Алджерноне Чарльзе Суинберне и Симеоне Соломоне, катающихся голыми по перилам, о ночных поэтических чтениях и импровизированных вечеринках, о том, как Россетти в ярости запустил чашкой с горячим чаем в Джорджа Мередита и о беспробудном пьянстве Суиберна. Он и правда страдал алкоголизмом, и только помощь и опека его друга Теодора Уоттса-Дантона помогла поэту пережить сложные моменты своей жизни и дожить до солидного возраста 72 лет.
В марте 1866 года в журнале «Панч» появилась серия карикатур Макса Бирбома, посвященных времяпрепровождению Россетти и его друзей. На одной из карикатур изображен Данте Габриэль Россетти, рисующий свою новую музу, любовницу, экономку и модель Фанни Корнфорт. Слева на кирпичной стене сидит поэт Алджернон Суинберн и пером дразнит художника Джеймса Уистлера, поэтический критик Теодор Уоттс-Дантон грозит поэту пальцем. Уильям Моррис читает свои произведения не то собрату-прерафаэлиту Холману Ханту и теоретику искусства Джону Рёскину, не то любопытному пеликану, сэр Эдвард Бёрн-Джонс презентует цветочек кенгуру…
Макс Бирбом. Карикатура на собрание прерафаэлитов. 1866
Макс Бирбом. Уильям Белл Скотт хотел бы знать, что эти парни нашли в Габриэле. 1866
Большое впечатление производил на британцев настоящий зверинец, разместившийся вокруг Тюдор-хауса. Газели, павлины, вомбат, совы, ежи, обезьяны, саламандры, кенгуру и броненосцы из Челси сыграли не последнюю роль в английском искусстве.
На рисунке Бирбома «Уильям Белл Скотт хотел бы знать, что эти парни нашли в Габриэле» изображен британский художник, график, поэт и мемуарист Уильям Белл Скотт, со скептическим выражением лица наблюдающий за Россетти, окруженным почитателями: коленопреклоненным Суинберном, Моррисом, играющим с кенгуру, Бёрн-Джонсом с длинной бородой. Перед критиком скалится вомбат, не очень-то похожий на себя.
Джеймс Уистлер. Павлинья комната (Комната с павлинами). 1877
Звери и правда жили у Россетти в саду. Не исключено, что именно павлины из зоопарка Россетти в дальнейшем вдохновили Уистлера на создание его знаменитой Павлиньей комнаты («Комнаты с павлинами»), украшенной панелями с прекрасным птицами и картиной «Принцесса из страны фарфора».
А печальная история гибели вомбата (несчастный зверек был случайно заперт в коробке из-под сигар) вдохновила Льюиса Кэрролла на создание образа сони, живущей в чайнике.
Все это было весьма вдохновляюще и порою забавно, но подобный стиль жизни имел мало общего с героями популярного романа Анри Мюрже «Жизнь богемы», а заодно и с реальной жизнью молодых парижских художников. Французская богема преимущественно состояла из начинающих живописцев и писателей, не имевших средств к существованию. Безденежье зачастую приводило талантливых людей к трагическому финалу – французские художники и артисты вынуждены были искать средства к существованию, не столько жить, сколько выживать в бедных съемных комнатах на Монмартре. Неизвестно, как бы они вели себя в той обстановке, в которой существовали Россетти, Уистлер и все их окружение.
Английские художники, как правило, были вполне обеспечены, да и проживали не в мансардах, а в собственных особняках и квартирах. Их музами были отнюдь не бедные цветочницы – даже если супруги и любовницы прерафаэлитов вначале были бедны, то в союзе с художниками дамам хватало не только на еду, но и на роскошь. Для художников круга Россетти богемность была захватывающей игрой, своего рода сублимацией внутреннего бунта. Открывшаяся возможность «отрясти прах дидактизма с ног своих», открыто восстать против принципов искусства, прославляющего добродетель – вот что заставило художников нарушать правила добропорядочного викторианского общества. Нонконформизм помогал прерафаэлитам находить новые идеи и формы в искусстве, он происходил не из маргинального социального положения, а из упорного художественного поиска.
На деле жизнь богемного общества в Тюдор-хаусе была подчинена определенному распорядку. Хотя члены кружка встречались практически ежедневно, их жены могли посещать Тюдор-хаус лишь изредка, по специальному приглашению. «Официальные мероприятия» никогда не совпадали с визитами Фанни Конфорт, чей роман с Россетти, в отличие от его связи с Джейн Моррис, никто не скрывал, и Джоанны Хиффернан, ирландской натурщицы, которая с 1861 по 1868 позировала Джеймсу Уистлеру и Гюставу Курбе. Встречи с участием дам проходили в более раскованной и светской атмосфере. Ну а в чисто мужской компании художники были заняты работой и обсуждением своих новых достижений и открытий.
Одним из таких открытий стала венецианская живопись XVI века. Она побудила викторианских художников сменить целомудренный женский образ в своих картинах на чувственный. Отныне рыжеволосые красавицы приходят на смену кротким девушкам с ангельскими личиками, а тщательно проработанную и достоверную декорацию, будь то интерьер дома или сельский пейзаж, сменяет декоративный фон и роскошные аксессуары. Художники круга Россетти перемешивают предметы из разных эпох, наполняя полотна пышными цветами, богатыми украшениями, изысканными тканями и музыкальными инструментами.
В конце 1850-х годов излюбленной моделью Россетти становится его экономка Фанни Конфорт, чья грубоватая, подчеркнуто физическая красота резко контрастирует с изысканно-мистическим образом мисс Сиддал. Вместе с моделью меняется и общий стиль. В картине «Bocca Baciata» типичная для прерафаэлитов сухая, «пожухшая» палитра, имитирующая темперную живопись, уступает место яркому, насыщенному колориту. В тоже время трактовка женского образа восходит не к эпохе раннего Ренессанса, а к персонажам Тициана.
