За противоположным от сцены концом стойки обнаружился лорд Брук, подозрительно на нас поглядывающий, но в разговор по обыкновению не вмешивающийся.

— Спорим, — наконец угрюмо прозвучало рядом.

Я постаралась скрыть довольную улыбку. Просто, как дважды два.

— Спорим, — подтвердила и, подняв свой стакан, легонько стукнула им о край пивной ёмкости.

А действие приворотных зелий явно преувеличено.

Демонстрации поцелуйного мастерства тем вечером я так и не дождалась. Мы посидели в «Лепестке» ещё немного, посмотрели следующее выступление танцовщиц и, к вящему облегчению Брука, отбыли в королевский замок. Больше мы не разговаривали, даже спор не обсуждали, и я заподозрила, что Лансель успел раз десять пожалеть, что так легко согласился.

Сам виноват.

Кто решил поспорить на сущую глупость?

Принц.

Вот пусть и пожинает плоды своих сиюминутных затей.

Целовать меня он может долго, тщательно и со всем усердием, но я-то знаю точно, что поцелуи его в любом виде по вкусу мне не придутся. Пусть хоть всю меня облобызает — никакого удовольствия я от его слюнявых чмоков не получу. Разумеется, я не рассчитывала всерьёз, что, проиграв, Лансель немедля бросится умолять отца отказаться от нашего брака, а пуще того, сразу покинет Лазурное королевство. Но попробовать стоило, и я в любом случае ничего не теряла. Всё лучше, чем возлагать надежды на сомнительного качества отворотное зелье.

Так, за показательным игнорированием друг друга пробежала неделя.

Адаани с почти неприличной поспешностью переехала в город, к своему оборотню, и мой незадачливый жених лишился хоть какой-то дружеской компании и поддержки. Мне даже стало немного жаль его — всегда грустно и чуточку обидно, когда твои близкие оставляют тебя ради кого-то другого. И понимание, что у них там великая любовь, личное счастье и прочее удовлетворение собственных эгоистичных желаний, приносит на редкость мало утешения.

Не успела русалка покинуть замок, как пришло очередное письмо из Приморского королевства.

Его величество Теодор Марийский изъявил желание посетить Лазурное королевство. И не только через два месяца свадьбу сына, но вот прямо сейчас, инкогнито. Мой венценосный будущий свекор ни с того ни с сего захотел узнать, как живётся его отпрыску на чужбине, как принца Приморского принимают в Лазурном и всё ли у нас идёт как должно. А чтобы сюрприз удался наверняка, письмо добралось до замка ровнёхонько к моменту, когда нога Теодора Марийского уже ступила на землю Лазурного королевства. Судя по всему, послание и отравляли сразу с границы, дабы никому не пришло в голову завернуть королевский кортеж, пока не поздно.

Обитатели замка, только-только сумевшие перевести дух после помолвки, вынужденно встрепенулись и засуетились заново, готовясь к приёму правителя союзного государства. В письме Его величество отдельно подчеркнул, что твёрдо намерен сохранить инкогнито и не желает официальных объявлений, встреч и торжеств. Что, разумеется, вовсе не означало, что монарха следует принимать так же, как обычного горожанина, случайно оказавшегося в королевской резиденции.

Теодор Марийский прибыл в замок на следующий день после получения нами письма, в сопровождении всего четырёх человек — двое королевских гвардейцев, один королевский слуга и один лорд. Похоже, в Приморском в порядке вещей разъезжать по соседним странам с минимальным эскортом. Все, включая короля, одеты в простую тёмную одежду безнадёжно устаревшего фасона — со стороны казалось, будто переносишься в прошлое на несколько десятилетий назад. Хорошо хоть, морских родственников с собой не привезли. Впрочем, как заметил снизошедший до пояснений Лансель, этакому благоразумию гостей мы обязаны факту, что морские братья-сёстры прибывших и сами уже были не столь молоды, чтобы беззаботно кататься взад-вперёд по суше. Да и быть неотлучно при своих названных земных родичах не обязаны. Особенно в стране, не имеющей выхода к морю.

Внезапному визиту отца Лансель не обрадовался. Я же надеялась присмотреться к королю повнимательнее и понять, возможно ли при личной встрече донести до него мысль о нецелесообразности женитьбы его сына на мне. Говорить о расторжении союза на свадьбе будет слишком поздно, в устраивающий меня исход спора я не верила, а тут вдруг такой редкий шанс свалился, едва ли не один на миллион.

Как не воспользоваться?

Инкогнито или нет, но уклониться от торжественного ужина, устроенного на скорую руку по случаю прибытия короля, не удалось никому. Впрочем, Его величество Теодор Марийский не возражал против простой трапезы в узком семейном кругу, как он сам изволил выразиться. Едва ли кто-то назвал бы ужин в королевской резиденции простым, а наш круг семейным — по иронии единственные из присутствующих, кого действительно связывали близкие кровные узы, были как король и его сын, — однако поправить монарха никто не осмелился. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Теодор предпочитал простоту не только в одежде. Не столь высокий ростом, крепко сбитый, темноволосый, с загорелым, обветренным лицом с грубоватыми чертами, он больше походил на моряка, нежели на короля, подобного моему дядюшке. Говорил он много, громко и откровенно, порой не стесняясь в выражениях, кои совершенно не пристали человеку его положения и происхождения. За ужином налегал на еду и вино, осыпал королеву незамысловатыми комплиментами, отпустил пару скабрезных шуточек в адрес сына, сидевшего за столом с каменным выражением лица, и то и дело бросал на меня оценивающие взгляды. Под ними остро хотелось поёжиться и отчего-то возникало раздражающее ощущение, что меня вот-вот спросят, достаточно ли широки мои бёдра, чтобы исправно рожать наследников. Сопровождавший короля лорд угодливо смеялся в нужных местах и соглашался с каждым замечанием своего сюзерена, лорд Брук виновато поглядывал на Аманду, старательно притворявшуюся, будто она не слышит никаких неподобающих в приличном обществе фразочек, а я малодушно радовалась отсутствию знати нашего королевства на этом ужине и гадала, ведёт ли Теодор себя таким же престранным образом на людях.

После ужина мы все перебрались в гостиную, дабы скоротать остаток вечера за приятными беседами, лёгкими напитками и карточными играми — если, конечно, у кого-то возникнет желание сесть за карточный столик. Я и Аманда заняли диван у разожжённого камина, откуда я смогла следить и за женихом, и за потенциальным свёкром. Прежде чем присоединиться к беседе с Терреной, Теодор поманил сын к окну и несколько минут что-то ему втолковывал вполголоса, подкрепляя слова резкими жестами. Лансель с замкнутым, упрямым выражением хмурого лица слушал отца, почти ничего ему не отвечая. Я видела, как Лансель процедил сквозь стиснутые зубы короткую фразу, и Теодор взмахнул рукой, словно намереваясь отвесить сыну подзатыльник. А может, действительно собирался, потому что рука застыла на мгновение над встрёпанной сыновней макушкой и неохотно опустилась. Теодор быстро огляделся, убеждаясь, что подозрительное движение не привлекло лишнего внимания, что-то добавил, погрозил принцу пальцем и наконец отошёл к королеве. Лансель проводил отца мрачным взором и отвернулся к окну. Все присутствующие, разумеется, сделали вид, будто ничего не заметили.

Кажется, редкий шанс и не шанс вовсе. По крайней мере, не больший, чем отворотное зелье, заменённое неизвестно на что. Не похоже, чтобы этого короля возможно было склонить на свою сторону, когда он в ней не заинтересован.

К счастью, вечерние посиделки не затянулись надолго и вскоре мы смогли разойтись по своим комнатам.

До лестницы, ведущей на третий этаж, где располагались апартаменты для гостей, мы с принцем шли друг за другом и молча, будто привидения. И когда уже Лансель повернул к покрытым ковровой дорожкой ступенькам, я решилась поравняться с ним и осторожно спросить:

— Всё в порядке?

С ответом Лансель не спешил. Лишь замер перед лестницей, изучая бордовую ковровую дорожку тем же застывшим равнодушным взглядом, какой я замечала на протяжении всего вечера. Я обернулась к следовавшей за мной Аманде, посмотрела выразительно, и та, кивнув, скрылась в коридоре, ведущим к спальням постоянных обитателей замка.