В общей сложности мне удалось подобным образом избавиться от трех ловцов, что находились слишком далеко от основной группы. Ну а потом в дело был пущен тот самый план, которым я первоначально предполагал справляться с отрядами противника непосредственно в городе. Потому, просто подошел к одному из мужчин и выпил из него душу.

- Неприкаянный внутри! - именно под такой вопль, у меня получилось очень прицельно запустить бездушное тело прямо в самый центр образовавшегося у южной стороны вагенбурга куцего строя. Находиться же непосредственно в фургонах к этому времени было уже невозможно, так как внешние стены во многих местах были пробиты насквозь десятками обтесанных едва ли не до костей рук.

После же мне только и оставалось, что наблюдать за ходом инициированной мною же драки, в которой сошлись полдесятка людей. А пока кто-то пытался что-то сделать, не потеряв при этом собственного «Я», моя скромная персона, опять же предварительно слив на сторону полученную душу, выступила зачинщиком еще одной такой же свары. Таким вот нехитрым образом по истечении пяти минут внутри остались только пара трупов и восемь ничего не понимающих вернувшихся. Одни лишь лошадки все так же продолжали истерично ржать, чувствуя, как к ним продолжают рваться сотни жутких тварей.

Как же я потом замучился бегать по периметру вагенбурга, приманивая на себя, то одну, то другую, группу неприкаянных. Кто бы знал! Но только лишь подобным образом мне виделось возможным зачистить его окрестности от все еще функционирующих организмов, на долю которых не досталось, ни души, ни пули. Так, улепетывая с максимальной скоростью, я каждый раз устремлялся к волчьим ямам, что потихоньку забивались новыми «жильцами». Хорошо еще, что выкопавшие их ловцы не поленились хотя бы сделать их достаточно глубокими – уж точно более трех с половиной метров вглубь, так что самостоятельно вылезти оттуда не шибко умным тварям уже не представлялось возможным. Да и осталось их после всей отгремевшей здесь стрельбы не более двух сотен. Все же огонь станкового пулемета практически в упор – это была страшная сила. Трехлинейные винтовочные пули на такой сверхмалой дистанции пробивали насквозь по два, а то и по три тела, прежде чем застрять в последующем. Так, прежде чем у расчета станкача вышли все патроны, они сумели упокоить весь пришедший за мной от города отвлекающий отряд и даже немного пострелять по собранным мною главным силам. Тысячи на три золотом патронов точно настреляли, сволочи. Нет бы сохранить столь ценные боеприпасы для меня!

Что же касалось получившихся из ловчих вернувшихся, пришлось от них избавиться, как и от обнаруженного соглядатого гномов. Все же, даже потеряв прежнюю память, впоследствии они могли поведать кому-нибудь, что видели меня выряженным в уникальные кожаные доспехи, быть которых у меня никак не могло. Потому все они в течение суток перешли в разряд неприкаянных, а их души уместились в новых оболочках из числа наилучшим образом сохранившихся местных. Последних я заранее запер по домам, чтобы они не попортились при штурме и могли бы впоследствии принести мне куда больше денег, нежели «ожившие мумии», вроде того, каким не повезло очнуться в этом мире мне самому.

- Ты страшный, - именно такими словами и несколько затравленным взглядом встретила меня Рыська, что все это время была вынуждена просидеть на верхнем этаже водонапорной башни под охраной бродящих внизу неприкаянных. Оттуда как раз открывался прекрасный вид на южную часть города и вагенбург, так что она имела возможность наблюдать за всем «представлением», так сказать, с первого ряда.

- Не для своих, - пройдясь по ней совершенно равнодушным взглядом, пожал я плечами. - Поэтому советую тебе впредь следить за языком и больше не подставлять меня перед моими людьми, если желаешь находиться в списке «своих». Ведь именно из-за тебя мне пришлось обойтись не лучшим образом со всеми четырьмя своими солдатами.

- Ты… сделал их неприкаянными? - что-что, а соображать ушастая умела быстро. Чего не отнять, того не отнять.

- Да. На краткий срок. Теперь у них вновь совершенно пусто в голове и мне вновь придется делиться с ними своими знаниями. А это очередная потеря времени и ресурсов. Потому, если желаешь избежать такой же участи, если желаешь сохранить свое «Я», всегда помни о том, что мне достаточно просто прикоснуться к тебе и захотеть испить твою душу. Какие-то считанные секунды и ты вновь превратишься в пустоголового болванчика, либо же в дикого зверя, на которого все остальные предпочтут устроить загонную охоту. Ведь кроме меня, ты в этом мире не нужна никому, даже своим соотечественникам, - принялся я за очередной сеанс психологической обработки своего будущего соратника. У каждого из нас имелся глубоко внутри какой-то свой особенный триггер, грамотное воздействие на который способствовало появлению лучшего взаимопонимания. Кого-то следовало хвалить. Кого-то, наоборот, ругать. Этой же преданной всеми машине для убийств в «красивой обертке» явно требовалось знать, что ее не бросят. Во всяком случае, пока она жива. Вот мне и приходилось шаг за шагом пробуждать в ней мысли, что только я и не оставлю ее на произвол судьбы, случись нам стать соратниками. Настоящими соратниками, а не тем неравноправным союзом недолюбливающих друг друга разумных, каковыми мы являлись на сей день. Но и вываливать все разом не следовало совершенно, дабы вовсе не остаться с носом.

- И какие у нас теперь планы? - посверлив меня в ответ задумчивым взглядом, слегка кивнула та, давая мне понять, что моя вводная принята, как минимум, к размышлению.

- До наступления тьмы я постараюсь зачистить город от оставшихся в нем неприкаянных, и с завтрашнего дня мы примемся обирать его. Монеты, столовое серебро, полезные в жизни мелочи, соль, сахар, специи, крепкая одежда и обувь, естественно оружие с боеприпасами – будем брать всю ценную мелочь, благо теперь имеется, куда складывать груз, - махнул я рукой в сторону вагенбурга, откуда все еще доносилось нервное ржание лошадей. - Хотим мы того или нет, но без захода в Кенигсберг нам все равно никак не обойтись, ведь я уж точно не собираюсь разбрасываться столь огромными деньгами, что могут принести нам, как вернувшиеся, так и отловленные неприкаянные. Не говоря уже о прочем имуществе. Потому, все что не пригодится нам, сможем сбыть там. Да и тебе, как обзаведшейся душой полноценного мага, должно быть интересно разузнать о возможности твоей инициации в качестве волшебницы. Или что там для этого должно быть сделано. Я ведь в делах волшбы вообще ничего не понимаю. Это все ваши, эльфийские, штучки. Напрямую нам, конечно, светиться перед лицом твоих соотечественников не следует. Однако в любом крупном городе за деньги всегда можно подыскать подходящего посредника, что все потребное выполнит за нас, знай только плати.

- А я об этом даже и не думала, - явно имея в виду возможность овладеть магией, слегка заторможенно протянула Рыська, тем самым вызвав у меня фэйспалм. Вот вроде умная она баба, а порой дитя дитем. Что-что, а это ведь лежало на поверхности!

Вот так и началось растянувшееся на добрых три дня разграбление Цинтена, благо никто нам в этом деле не мешал, а обнаруженных в закромах ловчих съестных припасов с лихвой хватало на прокорм покамест помещенной внутрь вагенбурга толпы вернувшихся. Регин, конечно, впоследствии мог сильно осерчать за умыкание из-под его носа того имущества, что он уже считал своим. Но прежде ему следовало найти виновных. А к тому моменту меня уже и след должен был простыть в этих краях. Во всяком случае, я на это очень сильно надеялся, ведь мой путь вел на восток.

Трое суток наш изрядно разросшийся и растянувшийся метров на триста караван тащился с черепашьей скоростью по все еще существующим дорогам в северном направлении. Мало того, что в него вошли дюжина повозок, так еще в самом центре, пугая всех и каждого, плелись двести тридцать семь неприкаянных – именно столько артефактных ошейников набралось в моем активе по итогам вдумчивого изучения припасов ловчих. Уж не знаю, как смотрелась армия Наполеона зимой 1812 года при отступлении из Москвы, но наш конвой выглядел далеко не лучшим образом. Еще хоть как-то прилично смотрелись те вернувшиеся, что получились из оборонявшихся в вагенбурге, да мы с эльфийкой и четверкой моих бойцов. Прочих же ловчих мне пришлось изрядно подрать в плане внешнего вида, дабы их одежда и доспехи носили видимые следы борьбы и разрывания голыми руками. Ну а поскольку все они могли быть, либо выкуплены своими, либо уйти с молотка на сторону, тратить на них обнаруженную по домам достойную одежду, мы с Рысью посчитали излишним. Чай на дворе стояло лето.